Пожимая руку Озари, Зекери с болью подумал, что сам он никогда больше не сможет вот так просто и гордо представить кому-то своего брата. Господи, когда же кончится эта мука?! Он указал на груду мачете:

— Помоги-ка мне выбрать один из них.

Эмилио, довольный оказанным ему доверием, занялся проверкой остроты лезвий, проводя по ним большим пальцем, затем осмотрел крепление рукоятей и, наконец, сделал свой выбор:

— Вот этот, пожалуй, подойдет.

Гарольд присоединился к их группе. А профессор тем временем продолжал инструктаж:

— Третья группа будет работать с Ив, убирая лопатками слой почвы и тщательно просеивая ее сквозь сито. Ив покажет вам, что именно надо искать.

Когда волонтеры разделились, следуя своим внутренним склонностям и предпочтениям, на три группы, Зекери улыбнулся, услышав приглашение профессора Элисон поработать с ним вместе над исследованием результатов раскопок. Это не осталось незамеченным и со стороны Ив. Зекери был готов побиться об заклад: между Ив Келси и профессором Райдером существуют «известные отношения». Если это было правдой, его шансы на успех у девушки сильно понижались.

В течение следующих нескольких часов его уважение к индейцам возросло, особенно, когда он узнал, что каждый парень за день работы получает всего 8 белизских долларов — что составляет 4 американских.

— Я думаю, что Зекери и я должны приплачивать вашему работодателю 50 долларов в день за возможность полюбоваться искусством владения мачете, — сказал им, в конце концов, Гарольд с кислой улыбкой.

— Акианто, — произнес Озари на местном языке, и оба парня рассмеялись над невообразимой глупостью иностранцев. Работать да еще и платить самому за это! Кто их разберет, этих чужеземцев?

Братья были без возраста: по американским меркам оба очень невысокие, младший — около пяти футов; оба сдержанные, жилистые, широколицые и скуластые, с черными умными глазами. Зекери сразу же заметил, что джунгли — их родная стихия, они чувствовали их, как он сам чувствовал пульс Майями. Им не нужны были приборы, они моментально ощущали изменения в давлении и влажности воздуха, глубину лесной чащи, схватывали все особенности жизни местной природы.

В свою очередь Эмилио и Озари находили очень любопытными восхищение американцев привычными для местных жителей птицами, насекомыми, деревьями, цветами; их пристрастие к фотографированию; наконец, их пеструю необычную одежду. Они никогда не слышали о ковбоях, поэтому не могли по достоинству оценить наряд Гарольда, но тем не менее оба парня с широкими улыбками охотно позировали перед фотокамерой вместе с ним.

— Элисон, — Том Райдер дотронулся до ее локтя, — как своему земляку, я родом из Чикаго, помогите мне, пожалуйста, подвести итоги последним исследованиям!

Работая с профессором, она наверняка меньше будет сталкиваться с детективом Кроссом.

— С удовольствием!

Элисон и еще одна помощница, Мэдлайн Миллер, последовали за Райдером, пролагавшим им и себе путь сквозь густые заросли мимо большой пирамиды к очищенной площадке, на которой стояли в ряд три уже вскрытых кургана. Райдер дал Мэдлайн рейку и направил к самому дальнему кургану, расположенному на расстоянии в несколько ярдов.

— Мы полагаем, что это погребения жрецов, — объяснил он Элисон. — Я буду называть цифры, а вы будете делать пометки вот здесь.

И он вручил Элисон карандаш и точный план всей курганной группы.

Мэдлайн установила рейку, профессор прибором измерил расстояние и направил ее к новой отметке. Пока она шла, профессор расспрашивал Элисон.

— Вы давно в Чикаго?

— Десять лет, — отвечала она. — Сама я родом из маленького городка в Огайо. Есть такой Спрингфилд.

— А я родился и вырос в Чикаго, — с гордостью произнес Райдер. — А где мистер Шрив? Или вы из новой волны одиноких, независимых женщин?

Итак, его исследования не ограничивались одними курганами, но включали и ее саму. Минутная заминка.

— Он в Чикаго, — это была не ложь, а уловка. Мистер Шрив, ее дедушка, действительно жил в Чикаго. Ее отец заплутал где-то в пивных Бродвея в Нью-Йорке, когда ей было двенадцать лет. И она с матерью переехала в Чикаго, где дедушка гостеприимно распахнул перед ними двери своей огромной старой квартиры.

— В вашей анкете записано, что вы занимаетесь фотографией, — продолжал он настойчиво расспрашивать ее, — Что именно вы делаете — свадебные снимки, портреты, техническое фотографирование, вроде наших рабочих съемок?

— Модели модной одежды.

Он нисколько не переменился в лице. И Элисон успокоилась. Все-таки существовал один шанс из тысячи, что он узнает ее. Но эта область, по всей видимости, 5ыла слишком далека от круга его жизненных интересов.

Вдалеке Зекери и Гарольд вместе с индейцами рубили и стаскивали в кучи буйную поросль на вершине большой пирамиды.

— Как вы сумели сделать план местности? — постаралась она переменить тему. — Аэрофотосъемка?

— Ничего подобного, никакой такой экзотики, — ответил он. — Эта земля принадлежит дяде одного из моих студентов. Я заключил с ним договор, по которому все, что я найду, принадлежит мне. Правительство Белиза разрешает мне изучение археологических материалов, потому что, в конце концов, все это поступит в их национальный музей.

Мэдлайн, которая до смерти боялась змей, с особой осмотрительностью и осторожностью продвигалась к следующему кургану. Ив подошла к Райдеру, чтобы доложить об успехах двух других групп. И Райдер с надеждой взглянул на небо.

— Хорошо бы такая погода простояла еще деньков десять. Недавно шли затяжные дожди, и первая группа потеряла много времени, — пожаловался он. — Мы отстали от графика работ. И должны теперь во что бы то ни стало успеть очистить главный курган в короткие сроки. Если пойдут дожди, мы будем отрезаны от мира, после тропических ливней наши фургоны не преодолеют разливанное море воды и грязи. Индейцы сразу же исчезнут, и работа станет, пока мы не отыщем новых…

— Новые машины? — Элисон не следила за ходом его мысли.

Райдер повернулся к Мэдлайн, заметив внимание в ее глазах, а Ив ответила за него:

— Новых рабочих. Индейцы не любят работать. Нанимаются только тогда, когда их дела идут из рук вон плохо. На них нельзя положиться…

— Может быть, они просто устали помогать людям, вроде нас, ворошить их прошлое, растаскивать их историю, — хотя Элисон улыбалась и старалась говорить, не акцентируя обидные для Ив слова, на самом деле, она намеренно мстила этой девочке за ее презрительный отзыв об индейцах как о людях, на которых «нельзя положиться».

Ив окинула ее злым взглядом и, не сказав ни слова, зашагала прочь.

Через несколько минут Элисон предложила Мэдлайн поменяться местами, и та с благодарностью уступила ей свой инструмент. К ланчу их работа была закончена.

Выбившись из сил, Зекери присел на минуту отдохнуть и увидел, что Гарольд задыхается от усталости.

— Эй, Гарольд, — окликнул его Зекери, — я скажу Райдеру, что ты готов еще немного раскошелиться. До такой степени эта работенка пришлась тебе по нраву.

Гарольд рассмеялся. Он действительно с удовольствием размахивал мачете, круша заросли на своем пути.

Братья Чайя усмехнулись, когда до них дошла шутка Зекери.

— Акианто, — повторил Эмилио, и Озари зашелся громким хохотом.

— Что означает это слово «акъянто»? — спросил Зекери, коверкая незнакомый язык.

— Это бог, защищающий белых людей. Он изобрел мачете, — Эмилио припал к земле, собираясь напиться из ручья, и посматривая на Зекери снизу вверх, забавляясь его недоумением. — Индейцы научились искусно владеть мачете. Мы прорубаем просеки в джунглях и освобождаем участки земли под посевы. Но у бедных белых людей, которые живут в больших городах, слишком нежные руки, и от работы у них на ладонях появляются мозоли.

Зекери засмеялся и показал Эмилио свою ладонь со свежими волдырями.

— Ну, вот видишь, — сказал Эмилио. — Акианто сжалился над белыми людьми и изобрел «такин» — деньги. Он дал им много денег, так что с тех пор им вовсе не обязательно уметь работать мачете и набивать себе мозоли.