6 Бонд-стрит – одна из главных торговых и фешенебельных улиц Лондона.

8

парчу и бархат с сильно присборенными и приподнятыми сзади юбками, из-под которых виднелись

щиколотки в разноцветных чулках.

Эмма не испытывала зависти, глядя на них, но чувствовала себя не в своей тарелке. Ее платье,

перешитое из платья миссис Гудрайт, было из тонкого подкладочного шелка розовато-лилового цвета,

который ей не шел, хотя покрой и подчеркивал ее тонкую талию.

– Ты только посмотри на ожерелье вон той дамы, – Эмма кивнула в сторону соседнего столика. –

Эти камни стоят целое состояние. Господи, она даже украсила драгоценностями прическу! А платье

наверняка стоит тысячи рупий.

– В Англии не рассчитываются рупиями, – заметил Тедди, поглощая бараньи котлеты с овощами.

Фасоны платьев его не интересовали.

– Конечно, я это знаю, – ответила Эмма. – Правда, мне пока трудно пересчитать все в гинеи7 и

полукроны – у меня голова от этого идет кругом. Но и ты тоже делаешь ошибки. Я слышала, когда нас

проводили в номер, как ты на хинди сказал слуге, что тебе необходимо выстирать рубашку. Думаю, над

нами уже смеются. Не следовало здесь останавливаться.

– Не говори глупостей, Эм. Никто не смеется. А куда еще мы могли пойти? Я попросил капитана

порекомендовать хорошую гостиницу, и он сказал, что нам следует поселиться в «Грийоне».

– Он не знал, какие мы бедные, хотя мог бы догадаться, раз мы путешествовали на грузовом

судне. Сегодня уже поздно переезжать куда-нибудь, но завтра мы должны найти жилье поскромнее. А

затем мы оба займемся поисками работы, если ты все еще против посещения Монтфорест-холла.

– Да, против, – мрачно подтвердил Тедди. – Уж лучше умереть с голода. Я собираюсь пойти на

Леденхолл-стрит и попроситься в главное управление Компании. Я могу работать клерком. – Он вдруг

замолчал и наклонился вперед. – Не оборачивайся. За соседним столиком сидит денди и смотрит на

тебя так, словно он тебя знает.

– Что за ерунда, Тедди. Кто нас здесь может знать? – Она нарочно уронила салфетку и,

нагнувшись, чтобы поднять ее, исподтишка посмотрела назад. Она встретилась взглядом со

смеющимися глазами молодого человека, которого видела на борту «Нежной девы». Он поднял

салфетку Эммы и с улыбкой передал ей.

– Это, полагаю, ваша салфетка, мисс Вудхилл.

Она выпрямилась, чувствуя, как у нее горят щеки.

– Благодарю вас, сэр, но откуда вам известно мое имя?

– От капитана Гринуэя, конечно. Мы обычно не берем пассажиров, и я спросил его, кто вы.

– Вот как! Значит, вы владелец «Нежной девы»?

– Скажем так: мое участие долевое. Надеюсь, ваше путешествие прошло спокойно?

Она сверкнула белозубой улыбкой, а на щеках появились ямочки.

– Едва ли. Погода была плохая, и сильно штормило. Иллюминатор в каюте плотно не

закрывался, и все вещи вымокли. Вот почему на мне это старое платье.

– Оно вам очень идет, – сказал он, оглядывая ее. Почему, черт возьми, она с братом решила

остановиться в «Грийоне»? Им это явно не по средствам. Но ему понравилось, как она смело отвечает. –

Мне жаль, что иллюминатор оказался сломан. Его, несомненно, починят к следующему рейсу.

– Увы, я не сумею уже этого оценить.

Почему она так воинственно настроена, спрашивала себя Эмма. Он весьма любезен, а она ведет

себя невежливо.

– Пожалуйста, примите мои извинения и позвольте компенсировать причиненные вам

неудобства.

– В этом нет необходимости. Прачка... – тут Эмма осеклась, услышав, как хмыкнул Тедди, и

нахмурилась. – Все будет приведено в порядок к завтрашнему утру. Тем не менее, благодарю вас за

предложение. – Она взяла ридикюль, лежащий рядом на столе, и встала. – Прошу прощения, но мне

пора. День был очень утомительный.

– Конечно. – Он поклонился. – Вы будете жить в Лондоне?

– Какое-то время.

– В таком случае желаю вам приятного пребывания.

– Спасибо. Пойдем, Тедди. – И она поспешно вышла.

– Что все это значит? – недоуменно спросил Тедди, когда они поднимались по лестнице в свой

номер.

– Ничего.

7 Гинея – золотая монета.

9

– На «ничего» не похоже. Да ты покраснела, как индюк.

– Вовсе нет.

– Покраснела, покраснела!

– Просто в комнате было очень жарко и я, возможно, выпила вина больше, чем обычно.

– А может, оттого, что тебе понравился мужчина, заговоривший с тобой?

– Да мы перекинулись с ним всего парой фраз. Я даже не знаю его имени.

– А тебе хотелось бы? Тогда я сбегаю и узнаю.

– Сейчас же отправляйся спать! У нас на завтра много дел.

Тедди вздохнул.

– Жаль. Я не против с ним познакомиться. Он настоящий светский человек, правда?

– Не знаю. Ясно, что он аристократ. Думаю, часть груза «Нежной девы» принадлежит ему.

– А что плохого в честной торговле? Судя по его наряду, он процветает.

– Нас это не касается. Спокойной ночи, Тедди. – С этими словами Эмма отправилась в свою

комнату.

Ночью ей не спалось. Перед глазами мелькали картинки всего увиденного, она ощущала

незнакомые запахи, слышала странные звуки чужой страны. Но это ее родина, которую отец всегда

называл домом. Значит, несмотря на трудности, здесь будет и ее дом.

В книге по этикету, которую ей дала миссис Гудрайт, ничего не было сказано о том, прилично ли

леди разговаривать с незнакомым мужчиной в ресторане, если он оказал ей услугу. Как в таком случае

следует поступить: просто поблагодарить и отвернуться? Но это выглядело бы грубо, особенно после

того, как он потрудился узнать ее имя и расспрашивал о плавании.

Полгода назад ей и в голову не пришло бы беспокоиться о подобных вещах – она вела бы себя

естественно, поскольку была уверена в своем положении в обществе.

Неужели она на самом деле покраснела? Ох, как это унизительно! Что он мог о ней подумать?

Хорошо, что завтра они отсюда съезжают – она больше не желает испытывать неловкость при встречах

с этим господином.

Прошло два дня. Эмма и Тедди покинули дом на северной стороне Оксфорд-стрит, где они

снимали две крошечные меблированные комнаты на верхнем этаже. День сулил удачу, решили они:

легкий ветерок разогнал туман и светило солнце. Но их уверенность в успехе очень скоро исчезла.

Эмма считала, что она могла бы стать гувернанткой, но в агентстве, куда она обратилась, ее опыт

обучения индийских детей основам английского был ни к чему.

Если бы не настоятельная потребность найти работу, она с удовольствием осмотрела бы город,

так непохожий на Калькутту, но некоторое сходство она отметила: многие прекрасные здания были

точной копией калькуттских, а Калькутту называли «городом дворцов».

Эмма, отказавшись от мысли стать учительницей, решила попытаться получить должность

служанки у богатой леди. Первая встреча продлилась менее пяти минут. Эмма сразу поняла, что за

жалкие гроши ей придется превратиться в рабыню у сварливой старой дамы. То же самое ожидало ее и

в других местах, куда ее отсылали. Несколько раз ей отказывали из-за ее неопытности. Домой она

вернулась уже вечером, надеясь, что Тедди повезло больше.

Но удача и ему не улыбнулась.

– Дальше надзирателя меня не допустили, – возмущенно сказал он, когда они сели за скромный

ужин. – Он заявил, что я должен сначала закончить школу. Он сказал, что Хейлибери-колледж похож на

тот, в котором я учился в Калькутте, там готовят персонал для Компании.

– Хорошо бы, конечно, тебе туда поступить, но боюсь, что это нереально, – сказала Эмма.

– Знаю. Я пошел в редакцию газеты, но меня там осмеяли, правда, сказали, что я могу стать

мальчиком на побегушках. Но ведь это так унизительно!

– Конечно, милый.

– Если не устроюсь на работу в Компанию, то тогда я хотел бы заняться чем-нибудь повеселее.