— Мы договорились с вами, что я не буду закрываться, и вы, при необходимости, сразу придёте мне на помощь! — засмеялась моя спутница. — А у вас найдётся хорошее пенное мыло?
— Что-то подобное имеется, — улыбнулся и я. — На основе пальмового масла и, судя по описанию, даёт великолепную ароматную сливочную пену, обладающую исключительной мягкостью.
— Я просто в нетерпении, Николай Александрович! — опять весело рассмеялась девушка. — Не знаю теперь, как и дождаться!
Когда мы вернулись к ледовым раскопкам, то вместо тёмной норы увидели сравнительно широкий и достаточно высокий (метра по два с половиной в высоту и ширину) проход, в глубине которого виднелась достаточно просторная пещера. Пройдя десяток шагов, я со своей спутницей остановился рядом с остальными своими подчинёнными, сгрудившимися под каменными сводами, с которых свисали бесчисленные ледяные сосульки (не сталактиты, разумеется, в таких условиях). Протиснувшийся мимо нас Адмирал первый принялся обследовать обстановку. Когда глаза привыкли к царившему здесь полумраку, мы разглядели в нескольких метрах перед собой большой угловатый предмет, покрытый толстой коркой многолетнего льда, поверх какой-то ткани (скорее всего, брезента), сильно скрадывавшей его форму. Впрочем, это обстоятельство не помешало мне сразу же распознать в нашей находке один из самых массовых российских тракторов — ДТ75. В нескольких метрах правее я разобрал ещё одно нагромождение льдин, при более тщательном осмотре оказавшееся тремя поставленными друг на друга большими санями (метров по пять в длину и два с половиной в ширину), грубо сваренными из двухдюймовых стальных труб и широких железных полос, пошедших на полозья, а сами грузовые платформы были набраны из толстых деревянных досок. Пройдя вглубь, мои люди осторожно разгребли ещё одно ледяное нагромождение, где обнаружили множество пластиковых канистр с соляркой, моторным маслом и антифризом (это стало ясно, когда отвернули несколько пробок), пару прочных деревянных ящиков с инструментами и запчастями, а потом несколько коробок мясных консервов и сыпучих продуктов. По моей команде мужики в нескольких местах пробили ножами ледяную корку на основе брезента и стали сдирать её со старой машины. Этот своеобразный футляр поддался неохотно — с настоящим скрипом и характерным треском, а под ним обнаружился второй слой брезента со значительно меньшим количеством льда. Когда сняли и его, то увидели совсем неплохо сохранившийся сельскохозяйственный трактор, окрашенный в знакомый синий цвет, а обойдя машину и осмотрев корпус повнимательней, я даже распознал модификацию и приблизительный год её выпуска. Постояв несколько минут в раздумье, оценивая весь необъятный фронт предстоящих работ, я распорядился возвращаться к нашему лагерю — Можно будет его завести? — чувствуя мою озабоченность, спросила Наташа на обратном пути. — Он не выглядит очень старым…
— Обязательно заведём, моя милая помощница! — отозвался я, думая о том, с чего предстоит начать операцию по «оживлению» найденной нами машины, а потом улыбнулся и добавил. — И я покатаю вас на тракторе.
На границе Ледяного барьера я задержался и осмотрел не слишком удобное для переноса (или провоза) тяжестей место — хрупкие края ледяного панциря и жидкая грязь под ним… Предстояло устроить здесь какой-то переход, чтобы беспрепятственно доставить наш багаж на твёрдый лёд. Едва мы поднялись на холм, где были уже установлены обе палатки, как нас встретил Огнев.
— Мы тут чаёк поставили, Николай Александрович! — в своей обычной виноватой манере издалека заговорил он. — Я думаю, слегка перекусить никому не мешает…
— Ну что же… Давай выпьем по кружке, Иван Ильич! — охотно согласился я. — Другой случай сегодня может больше и не представиться.
Мы устроились в круг на надувных сиденьях сразу за палатками, которые установили вплотную одна к другой, чтобы они служили как можно лучшей защитой от холодного ветра, почти непрерывно дующего от Ледового бартера, для наших печек, да и самих людей, вздумавших (как мы сейчас) перекусить или просто отдохнуть на свежем воздухе. Володя разлил в кружки горячий крепкий чёрный чай, к которому я быстро приучил всех своих людей, некоторые из которых прежде пили лишь слегка подкрашенную заваркой кипячёную воду. Для желающих перекусить в пластиковом ведре поставили мытые овощи: помидоры, огурцы и зелёный лук (последний сохранился хуже всего), нарезанную ломтиками варёную и копчёную кабанину, лепёшки, смалец в алюминиевой фляге с широким горлышком, несколько банок молочных консервов, взятых из багажника «Прогресса», а также последние герметичные упаковки с печеньем. Я разрезал своим ножом несколько помидоров и пару огурцов, каждый раз передавая половинку Наташе, предварительно слегка посолив её. Девушка привычно — удобно устроилась, прислонившись к моему плечу, и меня как-то вдруг охватило полузабытое за многие нелёгкие годы, ни с чем не сравнимое чувство присутствия рядом близкого и дорогого мне человека… Мужики негромко переговаривались друг с другом, а Огнев даже кого-то вполголоса наставлял, доктор, тоже не повышая голоса, что-то объяснял Володе — все вели себя как обычно, и за «столом» царила неизменная дружеская атмосфера. А я невольно задумался о том, что всё моё почти стоическое сопротивление сложившимся обстоятельствам только и привело к тому, что я теперь больше не мог представить себе дальнейшей жизни без этой очаровательной девчонки.
— Вы чем-то озабочены, Николай Александрович? — тихо спросила Наташа и чуть улыбнулась. — Опять литры — километры и другие цифры?
— Не без того… — несколько даже устало отозвался я. — А ещё будущие привалы — ночлеги и обеды — ужины…
— Как дальше будем действовать, Николай Александрович? — обратился ко мне заместитель, жестом прося Володю добавить в кружку чаю. — За оставшимся грузом направимся?
— Не торопись, Иван Ильич, — ответил я, открывая для Наташи вторую банку сгущённого молока с какао. — Для начала надо перевести сюда всю нашу технику и все припасы!
— Завтра с утра начнём, Николай Александрович? — попытался было уточнить Огнев, тоже потянувшись за ещё не открытой банкой молочных консервов. — Всех пораньше поднять?
— Сегодня, Иван Ильич! — ответил на это я, думая почти одновременно о предстоящих работах и о любимой девчонке, прислонившейся к моему плечу. — Сейчас возьмёшь Сергея, Александра и доктора — наших механиков я организую на аврал с трактором, а Володя останется с собаками — приглядывать за лагерем. Пешком отсюда по краю льдов — часа два ходу. Двигатели снегоходов расконсервируете самостоятельно: здесь нет ничего сложного — вывернете свечи, зальёте в цилиндры горючую смесь и раз двадцать прокрутите ручной стартер. Груза там теперь не так много, поэтому буксировщики поставите на волокуши, чтобы управиться одним рейсом, но учти, что вывезти надо всё — включая наши мясные и рыбные трофеи, а также запасы топлива, которые в будущем могут очень нам понадобиться. Словом, не оставляй ничего — только пустой склад.
— Сделаем, Николай Александрович! — несколько озабоченно ответил мой заместитель. — Видно, не стоит нам здесь особенно-то задерживаться?
— Да, Иван Ильич! — ответил я, глянув на Адмирала, который вдруг рыкнул на двух других псов (он вёл себя среди них как вожак). — Климат здесь не слишком благоприятный в сравнении с привычным для наших мужиков за последний год… Проследи ещё, чтобы никто не пил ледяную воду — нам сейчас только ангин не хватает!
Выпив ещё одну кружку чая, мой заместитель поднялся и окликнул расслабившихся было мужиков, распорядившись, чтобы собирались в дорогу. А я посидел со своей помощницей ещё несколько минут — очень не хотелось подниматься, хотя я и знал, что она в ближайшее время пока будет рядом со мной…
— Знаете, что я бы хотела сейчас съесть, Николай Александрович? — спросила девушка, аккуратно управляясь большой ложкой с банкой сгущённых сливок (мы открыли с ней ещё одну).
— Конечно, — невольно улыбнулся я. — Банку хороших рыбных консервов… А потом — пару плиток шоколада. — Как вы догадались? — рассмеялась она, отставляя пустую банку и беря кружку с чаем. — Или у нас с вами сходные желания?