- Да… - кивнула Эльза

- Да… - прошептала и я.

- А я вообще травоядное животное! – вежливо вставил Самюэль.

Чай и в самом деле у Виктора был прекрасный. Иногда Клаудиа заваривала его с какими-то травами, иногда с цветками жасмина или розы. Может именно поэтому и я пристрастилась к вечерним чаепитиям. Кажется, у Чехова, в каком-то из его произведений, герои вечерами пьют чай на террасе дома.

Однако перемирие не продолжилось долго. Первой нервы сдали у Эльзы. Она переводила свой взгляд с Виктора на меня и ее что-то явно взбесило.

- Да хватит уже строить из себя влюбленную! – вдруг вскричала она, ставя чашку на стол так, что ее содержимое выплеснулось на скатерть, оставив на ней мокрое пятно.

- Эльза! Что с Вами?! – не на шутку удивился Виктор.

- Синьор Корецки! Как Вы можете терпеть эту маленькую дрянь?! Она же играет Вами! В ней нет ни капли настоящего чувства! Это все показное, она научилась этим своим ужимкам, работая в бульварной прессе. Ведь ее цель только в том, чтобы окрутить Вас и завладеть Вашими деньгами! Это же понятно! Она и меня просила познакомить с Вами, преследуя именно эту цель!

Корецкий молча, поставил свою чашку на стол и внимательно посмотрел на Эльзу, которая была на грани истерики. Самюэль тоже поставил чашку и встал.

- Извините меня, синьор Корецки, но я не хочу сидеть за одним столом с человеком, который оскорбляет моего друга! Разрешите, я пойду к себе, - и он, не дожидаясь разрешения, вышел из-за стола. Положив аккуратно салфетку на стол, негр вежливо поклонился всем присутствующим, потом гордо удалился. Мы остались втроем. Один мужчина и две женщины.

Я не стала оправдываться, рассудив, что это бесполезное занятие. Если Виктор поверил Эльзе, то мои оправдания ни к чему хорошему не приведут. А если не поверил, то мое молчание может объясниться негодованием, тщательно скрываемым мной, впрочем, так, как оно и было.

- Эльза, можно Вас на минуту пригласить в мой кабинет? – вежливо и спокойно спросил девушку хозяин дома и ее босс.

- Да, - довольно кротко ответила Эльза. Я удивилась, как быстро она смогла овладеть собой.

Они почти одновременно встали, и он первый покинул застолье, а Эльза последовала за ним. Я осталась одна, ожидать своей участи. Чего я только не передумала в те секунды и минуты! Хотя это потом я поняла, что прошли только минуты, а тогда мне казалось, что время ужасно тянется или вообще стоит на месте. Мне казалось, что прошел не один час.

Виктор вернулся один. Он спокойно сел на свое прежнее место и налил в чашку почти остывший чай. Все это он проделывал молча. А я тем временем смотрела на плачущую свечу…

ГЛАВА 22.

Прошлое обычно предшествует будущему.

- Так что ты хотела бы узнать обо мне, как журналист? – спросил Виктор. В его вопросе я не услышала ни обиды, ни злости, ни издевки. Мы лежали на кровати в его спальне. Я ночевала там впервые. Обычно мы спали в гостевой комнате, в которой я расположилась после моего переезда к Корецки. Но в этот раз получилось все иначе.

После неудавшегося ужина я все в слезах, встав из-за стола, направилась в свою комнату с твердым намерением собрать вещи и уехать домой. Но меня вдруг окликнул Корецки.

- Я ее уволил, и она больше здесь не покажется! – я остановилась и, повернувшись, посмотрела на него. Он грустно смотрел на меня, ожидая от меня хоть какой-нибудь реакции.

- Почему? – тихо спросила я.

- Она мне не понравилась…

- И только…

- И потому, что когда любишь человека, то веришь ему безгранично! Никто и ничто не сможет его опорочить!

- Виктор… - благодарно прошептала я, и слезы ручьями побежали по моему лицу. Он быстро встал, подошел ко мне и крепко обнял. А я, плаксивая дура, уткнулась в его плечо и теперь уже всласть разрыдалась.

Он не успокаивал меня, а дал мне насладиться уже не горькими, а даже сладкими слезами. Когда они иссякли, Виктор это почувствовал. Он немного отстранил меня от своего мокрого плеча и заглянул мне в глаза.

- Ну, ты как? Все?!

- Угу… - всхлипнула я и криво улыбнулась.

- Пойдем сегодня ко мне! А то мы все у тебя, да у тебя!

- Конечно! Пойдем!

Обнявшись, мы оставили сад, с его мерцающим светом факелов, почти истлевшими свечами, тихим и успокоившимся ветерком.

- Так что ты хотела обо мне написать? – повторил Виктор свой вопрос, на который не получил ответа.

- Не знаю… сейчас уже не знаю. Мне кажется, что я уже узнала тебя… ты, как прочитанный лист…или открытая книга, не обижайся! Я так выразилась в хорошем смысле. Не то, что мне стало не интересно с тобой, а наоборот! Чем больше мы живем вместе, тем интереснее моя жизнь. Я сейчас говорила о том, что ты для меня ясен и понятен, предсказуем и ответственен. Ты, - словно книга, хорошая, добрая, интересная, которую, когда прочитаешь, хочется вновь открыть и читать, читать, читать. Хочется ее перечитывать, повторять особо замечательные моменты, порой даже выучить что-то наизусть. Но тогда я толком не знала, что я хочу о тебе узнать. Скорее всего, то, что получиться. Не было какого-то конкретного плана.

- А сблизившись, ты расхотела писать обо мне? – как мне показалось, немного обиделся Виктор.

- Хм… Легко сказать «да», но это будет не правда… в тоже время и сказать «нет» нельзя… - я замолчала, подбирая нужные слова. - Понимаешь, женщины, какие б они не были, я имею в виду характеры, внешность, национальность, - все они собственницы. И я не исключение. А собственницы не делятся своим богатством с другими. Во мне иногда борются два человека. Один из них посредственный журналист, который хотел бы прославиться, а второй – женщина, самка, влюбленная дура, которая боится показать чужим свое самое дорогое имущество, которое досталось ей, возможно, даже, не по праву, не говоря уже о том, чтобы делиться этим богатством с кем-либо из окружающих.

- То есть ты все-таки в глубине души хотела бы написать обо мне?

- Честно?!

- Только правду!

- Да! Очень!

Виктор помолчал. Потом он прижал меня к себе и нежно стал целовать в шею и щеку. Я опять стала таять в его руках. Мое тело уже принадлежало ему, а теперь и душа готова была слиться с его душой и стать одним целым.

Но ласки вдруг прекратились. Корецки отпустил меня и приподнялся, внимательно посмотрев мне в глаза своим чарующим взглядом.

- Хорошо! Ты можешь написать обо мне…, но только тогда, когда мы…

расстанемся…

- Что?! – воскликнула я от неожиданности. – Так ты уже решил, что мы расстанемся?!

Он грустно улыбнулся, продолжая смотреть мне в глаза. Мне даже показалось, что его зрачки покрылись слезной пеленой.

- Это не я решил. Это жизнь решила.

- Как это? – не поняла я, однако несколько успокоившись.

- А ты разве думаешь, что мы будем жить вечно?

- Нет, я так не думаю! Так ты об этом!?

- И не только…

- А что еще?

- Ох, солнышко! Да мало ли причин для расставания?! Возьмешь и разлюбишь меня… встретишь другого… я наскучу тебе… сильно обижу… - начал перечислять он, задумываясь над каждым поводом для разлуки.

- Но это все причины, которые могут случиться по моей вине!

- О, нет! Это точно взаимные причины. У одного русского поэта есть такие строчки: «не обещайте деве юной любови вечной на земле…»

Я совсем успокоилась и задумалась теперь уже над тем что он подразумевал, когда говорил о моем праве написать о нем. Что это означало?

- А что ты имел в виду, когда разрешил мне написать о тебе после нашего расставания?

- Только то, что сказал! Ты можешь написать обо мне, что хочешь, хоть статью, хоть книгу, но только после нашего расставания.

Он опять замолчал. В темноте я посмотрела на него и увидела, что глаза у него закрыты. Прислушавшись к его дыханию, я сделала вывод, что он пытается заснуть. Но я сама спать пока не хотела. В моей голове созрел вопрос, который стал меня терзать. Я поняла, что если не задам его Виктору сейчас, то, наверное, не смогу уснуть всю ночь.