— Он сменился около шести часов, — ответил ей вечерний дежурный. — Неужели еще не пришел домой?

Мэг сказала:

— Не-ет, нет. Но это пустяки. Верно, я вспомнила… — Она помолчала, лихорадочно отыскивая объяснение для своего звонка, — он собирался зайти посмотреть новый фильм, в нем какие-то ужасы, я это терпеть не могу, а ему нравится…

Она громко рассмеялась, сама понимая, что ее смех звучит ненатурально даже для нее самой.

— Значит, все в порядке? Спокойной ночи, миссис Бирвитц.

— Спокойной ночи.

Она опустила трубку, но не отошла от телефона. Теперь она испугалась, хотя еще не знала, чего именно. Пожалуй, странности Витци, той страсти, с которой он обнял ее сегодня утром… да и всего остального.

Она зажмурилась и стала отчаянно искать какое-то объяснение, не желая принимать очевидное: другую женщину. Может быть, я ошибаюсь, думала она, с трудом сдерживая слезы, и нам нужно было бы заиметь детей до того, как у нас все будет в доме? Этот самый вопрос она задавала себе не впервые за последние несколько месяцев. Когда-то они договорились, что сначала выплатят стоимость дома, разделаются с долгами, а уже потом обзаведутся детьми. Но теперь этот вопрос приобрел особое значение. Неужели у Витци появилась другая?

Она подошла к входной двери, отворила ее, поеживаясь от вечерней прохлады, пошла к калитке, сложив руки на груди.

Со стороны реки проехал велосипедист, свет от его фонарика метался из стороны в сторону. Мэг посмотрела вдоль слабо освещенной улицы: были видны только четыре ближайших бунгало с ярко сверкающими прямоугольниками окон, остальные тонули в темноте. В конце дороги проехала машина, но мотоцикла Витци не было.

От воды пахнуло холодом и сыростью. Мэг задрожала. Она заспешила назад, обрадованно подумав, что центральное отопление придает столько тепла и уюта их домику. Но опасения ее усиливались с каждой минутой.

Мэнни Томпсон, единственный человек, с которым она могла бы поговорить, находился в госпитале.

Она вернулась в кухню, где возле решетки лежало приготовленное рыбное филе, оставалось только положить его на сковородку.

Она насмешливо улыбнулась: все ее переживания не заглушили в ней чувства голода. Прежде чем она решила жарить рыбу или съесть что-нибудь другое, у входной двери раздался резкий звонок, и это было настолько неожиданно, что она вздрогнула.

Мэг повернулась, чтобы пройти по коридору, но через матовое стекло даже не было видно очертаний звонившего.

Витци не стал бы звонить.

Она разволновалась, боясь не за себя, а за то, что бы это могло означать, и поэтому немного замешкалась. Звонок повторился. Тогда она поступила так, как ее учил Витци: отперла дверь, не снимая цепочки.

Высокий человек сказал:

— Извините за беспокойство. Детектив-констебль Бирвитц дома?

— Нет, — односложно ответила она.

— Мне очень нужно его видеть. Я из «Дейли Глоуба». Вы не знаете, когда он вернется.

— Он ушел в кино, — почти с отчаянием сказала она.

— В КИНО?

Незнакомец ей явно не поверил.

— СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ?

— А почему сегодня вечером он не может сходить в кино? Если ему захотелось? — сердито спросила она, мысленно удивляясь, чего ради понадобилось сотруднику такой крупной газеты видеть Витци.

— Мне думается, что это не повод для радости, — сказал он. — Не бойтесь, я не доставлю вам никаких неприятностей, миссис Бирвитц… Вы ведь миссис Бирвитц?

— Да.

— Могу ли я войти в дом и подождать его?

Причин отказывать не было, разве то, что Мэг не хотелось никого видеть. С другой стороны ей самой не терпелось задать кучу вопросов, выяснить, что ей мог сказать этот человек. ЧТО не было поводом для радости?

Она сняла цепочку и открыла пошире дверь. Свет из холла осветил лицо блондина, непослушные волосы, спускающиеся с высокого лба, широковатый воротничок сорочки и галстук, завязанный неаккуратным узлом.

Он протянул ей карточку, на которой значилось:

Очевидно, он был тем, кем представлялся.

Мэг отступила в сторону, но пока он с любопытством разглядывал ее, не переступая порога, на улице раздались шаги. Мэг сразу же узнала Витци.

— Вот и он! — воскликнула она.

Репортер повернулся. Витци очень спешил, в его походке было что-то необычное. Видно было, как лихорадочно блестят его глаза, как сжимаются кулаки. Можно было подумать, что сейчас он набросится с кулаками на репортера.

Остановившись прямо перед ним, он потребовал:

— Чего вы хотите?

— Детектив Бирвитц? Я из «Глоуба». Не могли бы вы уделить мне…

— Убирайтесь! — крикнул Бирвитц.

Мэг не подозревала, что он может быть таким грубияном.

— Перестаньте беспокоить меня и мою жену!

— В ваших же интересах… — начал было Энвилл.

— Вы еще можете уйти сами, но через минуту я вас выброшу вон!

Судя по голосу Бирвитца, его больше устраивало последнее. Голос у него странно вибрировал, как будто его трясла лихорадка. Он шагнул в сторону, и Мэг страшно перепугалась, не скинет ли он репортера с крыльца.

Но он этого не сделал.

Энвилл сделал несколько шагов, теперь уже полностью повернувшись к Витци, и попытался снова заговорить, убедить, успокоить Бирвитца.

— Это же вам не поможет, Бирвитц. Наша газета придерживается того мнения, что до сих пор полиция слишком много прощала. Пора понять преступникам, что коли они начинают грубить, сопротивляться, проявлять силу при аресте, их за это по головке не погладят. Так что мы на вашей стороне!

Витци довольно долго молча смотрел на репортера. Мэг вышла на крыльцо, не обращая внимания на порывы холодного ветра, и встала возле мужа. Она не дотронулась до него, но ей просто было необходимо находиться рядом с ним.

Витци сказал:

— Я полицейский офицер, отстраненный от работы, а за меня вы или против, это не будет иметь значения, когда дело дойдет до расследования. А если я стану разговаривать с вами или с кем-то еще, мне и это поставят в вину.

Мэг подумала, что она ослышалась.

ОТСТРАНЕН ОТ РАБОТЫ?

Она была потрясена, тем более, что ровным счетом ничего не понимала. Когда это случилось? ЭТО ли его так угнетает?

— Ответьте мне только на один вопрос, — взмолился Энвилл. — Вы сами начали драку с этим Дибблом или же он первым напал?

— Он.

— Каким образом?

— Он пытался ме…

Витц замолчал на полуслове, быстро повернулся, наткнулся на Мэг и продолжал деревянным голосом:

— Вы же сказали, всего один вопрос… Я на него ответил. Спокойной ночи.

Последнее было сказано едва слышно. Он вошел в бунгало, а репортер, внимательно смотревший на него, внезапно схватил Мэг за руку и торопливо заговорил:

— Он действительно не имеет права говорить, но ведь на вас-то этот запрет не распространяется. Прошу вас, выманите у него всю историю, а я завтра буду у вас.

Отпустив ее, он зашагал к выходу из садика.

Витци дошел до кухни и тут замешкался, видимо не зная, что же делать дальше. Мэг заперла входную дверь.

Подойдя к мужу, она спросила:

— Витци, что случилось?

Он повернулся и загородил собою дверь. На минуту ей показалось, что он хочет ее ударить, такой яростью зажглись его глаза.

Она испугалась.

— Ничего не спрашивай, — сказал он хриплым голосом, — сначала ответь на мои вопросы. Ответь хотя бы на один. Где ты была во время ленча? С кем ты встречалась?

Когда она ничего не ответила, утратив от изумления дар речи, он подошел к ней и больно схватил за руки у самых плеч.

— Давай, говори правду! Кто это был? Как его зовут?

В Мэг вспыхнул гнев, когда он проорал свои вопросы. Гнев усилился чувством боли, таким нелепым проявлением ревности, тем фактом, что он осмелился ей не верить. А она-то с самого утра не находила себе места, волнуясь за него, ломая голову, что могло с ним случиться.