— Я не голоден, — сказал он мягким голосом.

Я еще немного постоял, рассматривая всякие шестеренки, болты, разобранные моторы из мотоциклов и прочие железяки.

— Спасибо за скейт, — сказал я и вышел, не дожидаясь ответа.

Я вышел и весь провонялся сигаретным дымом. Этот дым, к слову, был одной из основных причин маминых криков. Она не переносила сигарет, поэтому если отец курил перед тем, как войти в дом, то криков не избежать.

Но ему было плевать.

— Опять накурился, — кричала мама в такие моменты, — посмотрим, как ты запищишь, когда схлопочешь себе рак легких!

Ну и дальше в этом же духе.

А отец просто сидел и смотрел в окно, наблюдая за машинами, которые время от времени проезжали возле нашего дома.

Если ему надоедали эти крики, он просто вставал и уходил в свою мастерскую. А рано утром возвращался, принимал душ, переодевался и уходил на работу.

***

Я проснулся от маминых криков. Такое бывало иногда. Я включил свет и увидел, что кровать Чайки пуста, значит, кричали на него. Я спустился вниз, стараясь идти тихо, чтобы меня не заметили и не отправили обратно в постель. Возле двери стоял Чайка. Хотя стоял – не совсем то слово. Он опирался на дверь и улыбался как настоящий идиот. Казалось, в тот момент ему было плевать на все, что происходит вокруг, похоже, так оно и было. А мама. Мама была вне себя от ярости.

— Идиота кусок, ты пил?

Он он никак не реагировал на ее слова, улыбка уже сошла с его лица, и теперь он просто стоял, потупившись в пол.

— А ты чего молчишь? — обратилась мама к отцу. — Или ты считаешь, что это нормально? Сын – алкоголик!

Мама любила преувеличивать точно так же, как и кричать. Может, и сильнее.

Но отец просто стоял рядом с Чайкой, поддерживая его, чтобы тот не грохнулся на пол.

— Это просто какой-то дурдом! — все не унималась мать. — Я уже не знаю, что мне делать!

Я побежал в комнату, а через несколько минут отец завел Чайку и положил его в постель, не говоря ни слова. Чайка лег и тут же заснул, во всяком случае, он храпел, как трактор, вытягивающий машину из болота.

Отец спустился вниз, о чем наверняка пожалел.

Тут-то и началось.

Чайка никогда не приходил домой, так нажравшись, и никогда до этого в нашем доме не было таких ссор.

Этой ночью я впервые услышал, как кричит отец. Стало жутко. Я думал о том, как мы будем жить, если родители разведутся. Кто кому достанется. Интересно, я останусь с отцом или с матерью? Наверное, все же с мамой, потому что Чайка уже взрослый, о нем не нужно заботиться так, как обо мне. Так я думал под аккомпанемент криков.

А потом дверь хлопнула. Грякнуло так, что стекла чуть не повылетали. Отец ушел.

Надеюсь, отец ушел в мастерскую, а не от нас, подумал я и постарался уснуть.

***

Мое утро наступило не с пения птичек, я проснулся из-за короткого, но громкого вскрика. Мама крикнула. Опять.

Чайка проснулся тоже. Это был не такой крик, как раньше. Может, я и не совсем разбираюсь в криках, но этот крик был больше похож на испуг.

Мы мгновенно слетели с кроватей и побежали вниз, дверь была раскрыта настежь. Почему-то я сразу понял, что нужно идти мастерскую. Мама была там. Она сидела на полу, где лежал отец.

Тогда я не знал, жив он или нет. Но мне стало дурно. Там воняло дымом, бензином и прочей гадостью. А на полу лежал отец. Меня словно парализовало, я не знал, что делать, не знал, что говорить. Я просто смотрел, как мама гладила отца по лицу.

Через несколько минут приехала скорая. Я не знал, когда мама успела ее вызвать, но она приехала и несколько врачей уже успели забежать в мастерскую. В тот момент, мне казалось, что это самый жуткий день в моей жизни. Мысли лезли друг на друга, я думал о похоронах, о том, во что будет одета мама. Будет ли она винить себя в его смерти? Как скоро она заведет себе нового мужа? К каждой этой мысли в моей голове прикреплялась картинка. Вот я вижу, как мама плачет на похоронах, она держит меня за руку, а Чайка крепко прижимает ее к себе.

Мои мысли рассеялись, когда я увидел, что отца на носилках грузят в машину. Все делалось очень быстро, а это значило, что он еще жив и они смогут его спасти. Мысли о похоронах показались мне предательскими, я возненавидел себя на несколько секунд. Мама подбежала к нам и сказала:

— Все будет хорошо, обещаю. Оставайтесь дома, я позвоню с больницы.

Она поцеловала нас и запрыгнула в скорую помощь.

Я посмотрел на Чайку, он не проронил ни слова, словно забыл, как говорить. Скорая включила сирену и рванула так быстро, что скрылась с виду уже через несколько мгновений. Но мы все еще слышали этот вой сирены, пробирающийся прямо внутрь моей головы. А мы все так и стояли возле мастерской, не в силах поверить собственным глазам. Сирена до сих пор завывала в голове, и мне казалось, что я сейчас сойду с ума.

— Они поссорились из-за меня, — еле слышно произнес Чайка, — это я виноват.

Я не стал его успокаивать, все казалось мне таким нереальным, таким неестественным и неправдоподобным, как сон.

.

Глава ?

— Давай покурим, — сказал Чайка, поднимая с пола в мастерской отцовский красный «Винстон».

Я не курил, но тогда мне казалось, что можно, что это даже необходимо. И пока я размышлял над этим, Чайка уже затянулся и закашлялся. Я проделал то же самое и тоже закашлялся. Тогда я подумал о том, что никогда в жизни больше не возьму в рот сигарет.

— Как думаешь, все будет хорошо? — спросил я, не умело выдыхая горький дым.

Он молчал, Чайка нервничал. Он ходил туда-сюда по мастерской, то и делая, что перекладывая всякие шестеренки, болты, гайки с места на место.

Но я сам знал, что все будет хорошо, потому что все плохое всегда случается с кем-то другим, это не может произойти с нами. Я вышел на улицу, на свежий воздух.

«Да все будет отлично, по-другому просто быть не может», говорил я про себя. Сидел на бордюре возле нашего двора и смотрел в сторону, куда уехала скорая. Как в дешевом фильме.

***

Мы уже сидели в комнате, смотрели совершенно несмешное комедийное шоу для отборных дегенератов, и просто ждали звонка. Телефон лежал рядом. Он не хотел издавать ни звука, словно он — вернувшийся из Германии советский пленник, а мы — главные следователи, но этот телефон оказался настоящим крепким орешком. Я все время смотрел на него, даже не обращая внимания на ящик.

Казалось, телефон вот-вот зазвонит.

— Отец умер, — говорит мама совершенно спокойным голосом, — во всем виноваты вы.

— Мамочка, ты чего? Что случиииииииилось?

— Ничего. Он просто умер, понимаешь? Скончался.

— Ну ладно, — сказал я, — давай, пока.

Но телефон лежит там, где и лежал все время.

Чайка берет трубку и говорит:

Алло? А! Ну что там, мам?

Ага, ну хорошо тогда.

Он кладет телефон на стол, достает с кармана свою бабочку и режет себе запястье, глубоко вгоняя лезвие. Кровь хлыщет на штаны, на диван, оставляя красные, почти черные пятна. Но лицо его никак не меняется, он все так же смотрит дурацкое шоу и не говорит ни слова.

Но телефон остается на прежнем месте.

Чайка переключает идиотскую передачу на еще более идиотский сериал.

А потом телефон действительно зазвонил. И Чайка тут же схватил трубку:

— Алло? — почти что шепотом проговорил он.

Я не слышал, что говорили на другой стороне провода, я просто смотрел на лицо Чайки, надеясь узнать все по его эмоциям.

— А когда нам можно будет приехать?

На его лице появились еле заметные очертания улыбки.

— Ничего себе. А как он сейчас?

Значит, все хорошо. Мама не кричит, иначе я бы слышал ее даже сюда, а еще это значит, что с отцом все в порядке, если Ч. спрашивает как он там.

Теперь улыбнулся и я.