Зрители и слуги Нобуны зашумели (Этот пехотинец… он ударил Нобукацу-сама!), а Ёсихару, погладив Нэнэ, которая держала его за пояс, сделал голос как можно хладнокровнее и пробормотал:

— …Из уважения к твоему положению, как брата Нобуны, я прощу тебя в этот раз. Скажешь такое еще, я врежу тебе!

— Ты уже ударил меня! Разве ты не ударил меня со всей силы?!

— Тц. Так я не смог одурачить его.

— А-а-а, мо-мои прекрасные губы кровоточат, кро-о-овь! Кацуиэ, Кацуиэ-э-э!!!

— …Ты сделал нечто оскорбительное, Сару.

Вздохнув, словно беспокоясь, Кацуиэ прошла между зеваками.

Она уже обнажила свой меч.

Похоже, она готова обезглавить его с одного удара. От нее исходила ужасающая жажда убийства.

Даже Ёсихару, который хорош в бегстве, не думал, что сможет убежать от решительно настроенной Кацуиэ. Тут все-таки небольшой город, а не равнина для сражения. Более того, окрестности окружены слугами Нобукацу.

Поглаживая спину Нэнэ, которая дрожала со слезами на глазах, он говорил «Все хорошо, все хорошо», а сам думал «А что теперь делать?».

Однако его чувство страха застыло, будто он куда-то убегал.

Как я могу выжить? Ёсихару думал в таком направлении.

— Нобуна-сама приказала мне не казнить тебя, но подобное действие против моего господина… Теперь я не могу позволить тебе остаться безнаказанным.

— Так ты и правда главный слуга Нобукацу. Почему генерал вроде тебя слушает такого человека? Ты ведь знаешь, что только Нобуна может защитить Овари. Тебе нужно навести порядок в распрях слуг рода Ода!

— …Эм… Эм. Я-я не понимаю сложных вещей вроде политики! Однако мой Лорд — Нобукаца-сама! Как бы то ни было, я могу лишь верно служить, так ведь?

— Все зависит от времени и места! Как долго ты балуешь этого сопляка? Это твоя ошибка, что Нобуна не может держать слуг в строгости, Кацуиэ!

— З-заткнись! Не сбивай меня с толку, говоря сложные вещи, дурак! М-моя голова расколется! Э-это атака на разум?

Нэнэ нанесла завершающий удар.

— Кацуиэ-доно, вопрос! Сколько будет 2+3*4?

— Э? Е-если я не заменю это на продукты, то не смогу сказать! Э-эм, д-две морковки… т-три редиски… что умножается? Соевый соус подходит редису… поэтому я должна умножить 4 ложки соевого соуса? Т-так… Завершенное блюдо это… блюдо это… Уа-а-а, моя голова определённо тресне-е-ет!

— Ответ — вывод из вопроса! Время закончилось!

— Кацуиэ… ты и правда сражающаяся дурочка.

— Не говори мне «ты», хоть ты и Сару! В-в-в любом случае, наказание для солдата, ударившего Нобукацу-сама, — смерть. Приготовься!

Нехорошо, я думал, что смогу разрешить все словами, но я был наивен.

(Эй, Гоэмон… похоже, ты далеко. Ты не придешь в эти владения!)

В тот момент, когда Кацуиэ занесла меч и нацелилась Ёсихару в голову, пытаясь отрубить ее…

— Нет! Ты не можешь казнить Сару-сама!

— …Верно. Нет. Ты не можешь убить слуг Нобуны-сама.

Нэнэ и Инутиё широко раздвинули руки и закрыли его.

Взволнованная Кацуиэ остановила свой клинок.

— Почему ты мешаешь мне, Инутиё? Это становится все более хлопотно.

— Поняла, Кацуиэ? Инутиё знает, что я полезный и великолепный слуга.

— …Неверно. Ёсихару дурак, безманерный, не может орудовать копьем или мечом, безнадежен. Ты ведь даже не знаешь, какая структура у скелета обезьяны. Он странно выглядящий человек.

— Эй, Инутиё, похвали меня немного!

— …Не говоря уже о том, что он любит упругую грудь. Это меня бесит.

— Инутиё-са-а-ан! Я извиняюсь, поэтому прошу, будьте в хорошем настроении.

— Е-е-ему нравятся упругие? П-п-прекрати, не смотри на мою грудь распутным взглядом, ты, извращенный Сару. Я все же казню тебя!

Ёсихару начал отчаиваться все больше.

(Инутиё… разве ты не подстрекаешь Кацуиэ обезглавить меня?)

Уставившись на красное лицо Кацуиэ, которая твердила «Умри, эро-Сару», Инутиё продолжила говорить тихим безразличным голосом:

— …Однако… Инутиё не хочет, чтобы улыбающееся лицо Нобуны-сама исчезло.

— А? Хочешь сказать, Нобуна-сама доверяет этому парню?

— …Вероятно… точно… может быть… такое может быть верно…

— Невероятно, хотя немного неоднозначно, Инутиё-сан! — Ёсихару начал плакать, говоря это.

— Это не основание, Инутиё.

— …Наказывая Ёсихару, Нобуна-сама смеялась, как и в то время, когда была со своим отцом. Словно наслаждалась.

— Как ты… это… даже я как-то чувствовала подобное, но… оно ведь, скорее всего, похоже на то время в детстве, когда она находилась рядом с варварским миссионером?

— …Верно.

— Что за варварский миссионер? — наклонил голову Ёсихару.

— Так как Нобуне-сама нравятся подобные люди, прибывшие из далеких стран, я могу понять, что она заинтересуется в сбивающем с толку Сару.

— …Если Ёсихару умрет, Нобуна-сама снова станет одинока. Ведь Инутиё не может понять мечты Нобуны-сама.

— …У-у-ух-х. Когда ты так сказала, я тоже… Я сражающаяся идиотка. Неважно, как долго я верно служу, я не могу понять даже 10 процентов сказанного Нобуной-сама… даже если мне говорят «Завоевание Японии»… Я, кто почти не покидает Овари, не могу понять этого…

— …Инутиё тоже нравится Нобуна-сама. Однако, просто симпатизируя, я не могу заполнить пустоту в ее сердце.

— Д-даже так, разве есть какие-то доказательства, что Сару способен понять ее мысли и мечты?

— …Доказательств нет. Тем не менее, Ёсихару сказал это со сверкающими глазами перед Гадюкой и Нобуной-сама. Вот почему я верю ему.

— Т-тьфу… Инутиё. Пусть ты и смотришь на меня так, я не могу помочь.

Почесывая голову, Кацуиэ вложила меч в ножны.

Нобукацу, которым просто пренебрегли, растянувшись на земле, кричал «Подождите немного».

— К-Кацуиэ? Ты хочешь позволить этому невежественному солдату, ударившему меня, уйти?

— Э-эм… молодой господин. Вы много раз организовывали восстание против Нобуны-сама, но вашу жизнь берегли. Позвольте окончить это как возвращение одного из долгов.

— Т-т-ты сравниваешь ценного юного лорда рода Ода и вульгарного Сару-пехотинца?

— Н-на этот раз позволь нам вернуться. Есть слух, что Имагава, планировавшая двинуться на столицу, также вторглась в Овари, эм.

Даже Нобукацу не мог занимать жесткую позицию, едва услышав об угрозе нападения Имагавы.

У него не было уверенности, что он сможет выиграть в сражении против силы номер один региона Токайдо, Имагавы Ёсимото.

На самом деле, к сражению Нобукацу против Имагавы его отношение было таково: «Кацуиэ как-то сделает это».

Даже среди молодых самураев вокруг Нобукацу не имелось ни одного, кто отважно возразил бы Кацуиэ.

Пусть они соберутся вместе и выступят, они знали, что не смогут совладать с ней.

— Ух, г-гх, С-Сару! И-из уважения к Кацуиэ я прощу тебя сегодня! О-однако помни, я заставлю тебя отплатить! Понял! Меня никогда не бил даже отец!

Ёсихару думал, что прощальное замечание, которое он где-то слышал прежде, завершило здесь полный круг.

После того как Нобукацу и остальные ушли, Ёсихару поднял на плечи сидевшую на корточках Нэнэ, которая вздохнула при этом.

— Спасибо, Нэнэ. Все хорошо, давайте вернемся к старику.

— Н-н-не прикасайся ко мне, не сажай меня на плечи! Н-нэнэ просто защищала тебя ради Инутиё!

— …Эм-м… Мои плечи… какие-то теплые… Ты описалась?

— Э-э-э-э-это пот! В-выдающийся человек вроде Нэнэ не ребенок и никак не мог оп-п-писаться-я-я!

— Уо-о-о, непристойно! Слезь, слезь! Я еще начинаю чувствовать и запах.

— Не качайся, не размахивай, я упаду! А так как это пот, то никаких проблем!

Зловещий шум постепенно стихал и, казалось, вернулся к веселому гаму.

Старик, который предполагал, что прибыл ко входу, прежде чем кто-то узнал, улыбнулся и сказал: «Ох, ох, это точно вид близких брата и сестры».

Уставившись на скандалившую Нэнэ, которая сидела на плечах Ёсихару, пытаясь обернуть ноги вокруг его шеи, и того, серьезно боровшегося в ответ, Инутиё молчаливо смотрела.