Впоследствии Даррен узнал, что такое поведение было для Серого Ордена в порядке вещей. А узнав, понял, что ему близки принципы, на которых Орден зиждился… вернее, почти полное отсутствие принципов.

Всего два закона связывали членов Ордена: внутренняя дисциплина и приверженность идее равновесия между Светом и Тьмой. Во имя этой идеи Орден мог заключать союзы с кем угодно — но сугубо временные. Сегодня он мог противостоять порождениям Тьмы, а завтра подложить свинью приверженцам Света. Последнее, собственно, и предстояло сделать. Так что Даррен догадывался, о чем пойдет разговор с правителем Фрейгольда. Неприятный разговор наверняка — и который хорошо, если окажется коротким.

Бургомистр был человеком невысоким, с виду сухоньким, но жилистым и с суровым обветренным лицом бойца. Даррен еще удивился, когда увидел его впервые. В глазах бывшего наемника Фрейгольд был еще одним городом торгашей — этаким «младшим братом» Грейпорта. И Даррен ожидал, что правитель местный окажется городу под стать. Таким же изнеженным, растолстевшим от вкусной еды, чуточку легкомысленным и болтливым. Похожим на бабу, одним словом. Но уж никак не человеком, вызывавшим уважение у бывалого рубаки и бродяги, которому не всегда удавалось заночевать под крышей.

— Итак, — начал Даррен, садясь за стол напротив Робара и бургомистра — и прямо под изображением весов, гербом Серого Ордена, на стене, — чем могу?..

Градоправитель ни фразу не дал ему закончить, ни прибегать к длинным присловьям не стал. Сразу бросился в бой.

— Мне известно, что орки со дня на день собираются перейти через Тром, — изрек он сухо.

Фраза Даррена немало огорошила. Не требовалось быть мудрецом, чтобы сообразить: о готовящемся походе орков, так называемом Большом Благраке бургомистр знает лишь потому, что об этом знают в Ордене. Благодаря Всевидящему Оку. И вот это никуда не годилось.

То, что Ордену приходится якшаться с местными властями и «жирными котами» из торговой верхушки — еще куда ни шло. Так бывало и в Грейпорте, при прошлом Магистре Ольгерде. В конце концов, в отличие от Белого Ордена Серый не имел собственных владений, собственного государства. И тем более не мог противопоставить себя всему миру, как некроманты из Черного Ордена. Пребывал вроде бы как на положении гостя.

То есть ничего страшного не было в том, что тайным Серый Орден был лишь для простолюдинов… да и это необязательно. Ведь группа чужаков, занявшая брошенный прежними хозяевами особняк, вербующая горожан в свои ряды и обучающая их обращаться с оружием, не могла не привлечь внимания местного люда. Да и польза некоторая от этого внимания была — легче привлекать новых членов. Но если посторонний, пусть даже высокопоставленный, узнал о сокровенных планах Ордена — о тех, в которые не были посвящены даже здешние новички — то о каком сохранении тайны можно было говорить?

А еще хуже, что в отличие от градоначальников Грейпорта, местный бургомистр перед Орденом отнюдь не трепетал. Напротив, относился как к каким-то приживалам. И потому считал себя вправе смотреть на них свысока. Высказывать недовольство. И даже, вроде бы, диктовать волю.

— Еще мне известно, что вы… ваша… группа планирует помочь оркам, — были его слова, — помочь в их войне против Белого Ордена.

Произнес последнюю фразу бургомистр таким тоном, будто речь шла о навозной куче или девке из подворотни, отдающейся всякому сброду за краюху хлеба. Не иначе, смутить надеялся. Но у Даррена, например, его слова не вызвали ничего, кроме раздражения. Робар же и вовсе остался невозмутимым.

— Такие планы действительно есть, — произнес он буднично, — в любом случае, досюда им не дойти.

— Должно быть, вы не понимаете, — бургомистр переводил взгляд с предиктора на Магистра, и Даррен не без торжества заметил на его лице хотя бы чуточку растерянности, — Белый Орден — наш юго-восточный союзник. Можно сказать, форпост человечества в тех землях… диких, кишащих нелюдями. Его поражение будет ударом по всему… по всем нам.

— Ну, наша, как вы говорите, «группа» в данное время с рыцарями не в союзе, — с вызовом сообщил Даррен.

— И мне кажется, не понимаете как раз вы, — следом заявил предиктор Робар, — после уничтожения Хальванморка равновесие между Светом и Тьмой нарушилось. Нарушилось в пользу Света. А это не могло не привести к ответным шагам… точнее, судорожным и инстинктивным действиям со стороны Тьмы… ее приспешников. Сперва Лаин почти прибрали к рукам Грейпорт… я был там, помню, как это было. Едва не вернулась Тысячелетняя Ночь. Да, затея Темных не удалась тогда. Но город все равно этого не пережил.

Теперь вот орки… но ведь и без зеленокожих война на юге уже идет. Эльфы Хвиэля и Дорбонара — они вроде тоже считаются защитниками Света. Что однако не помешало им напасть на владения Белых Рыцарей. И война будет продолжаться, разрастаясь как пожар, пока Тьма не получит свое. Или пока в землях Таэраны не останется ни камня на камне, ни живых обитателей. Так что чем быстрее война кончится… в пользу Тьмы, тем лучше. Лучше для нас всех.

На эту отповедь бургомистр не ответил — смолчал. Но было видно, что молчание в данном случае вовсе не было знаком согласия.

Напоследок гневно сверкнув глазами, правитель Фрейгольда поднялся из-за стола. И так же молча, без угроз и посулов, покинул кабинет.

— Яростный блеск в глазах — признак фанатика, — молвил Робар, проводив его взглядом, — фанатика Света, если точнее.

— Думаете, нам он опасен? — осторожно осведомился Даррен, — а то ведь мы могли бы… просто я слышал, в Грейпорте бургомистра отравили, когда он пошел против Ордена.

— Было и такое, — подтвердил старик-предиктор, — после вашего, кстати, визита. Но еще, чтобы вы знали… Магистр, Орден наш нередко участвовал в схватках за власть над городом. На той или иной стороне. Позволял себя использовать, если выражаться точнее. И здешний правитель тоже, я думаю, это понимает. Понимает, что мы можем быть опасными — но и полезными тоже. Иначе стал бы он нас привечать? Не будет он всерьез ссориться с Орденом и теперь. Сколько бы очами ни сверкал.

— То есть… все по-прежнему, — заключил Даррен, — делаем, что должны.

— И будь что будет, — Робар вздохнул и не без труда поднявшись с кресла, вышел из кабинета.

Оставшись один, Даррен достал из комода Всевидящее Око, поставил на стол. И обратился к нему с тем же вопросом, что и несколько раз до этого — движимый тяжестью на сердце и все не умирающей надеждой.

Забавно, не правда ли? Беспринципный, казалось бы, наемник, для которого лишь вопрос цены, на чьей стороне сражаться — и вдруг угрызения совести. Но таким уж Даррен был человеком. Он готов был предать, перейти на более удобную сторону… но по собственному выбору и желанию. А вот провалить задание и вообще подвести кого-то, помимо воли прогибаясь под обстоятельства — нет. Считал подобное поведение презренной слабостью.

Потому и мучили его воспоминания о потере Ирайи. Мучили бесплодно: до сих пор на просьбу показать девушку-Лаин Око лишь чернело пуще самой глухой ночи.

Но на этот раз к удивлению своему Даррен заметил в непроглядной черноте что-то новенькое. Какое-то движение — похожее на плеск морской волны.

Поймав парусами попутный ветер, «Сын кракена» скользил по водной глади, оставляя за кормой милю за милей. Чернел, трепыхаясь на верхушке мачты, флаг с «Весельчаком». Капитан стоял на носу корабля, держась за перила борта, и любовался видами моря. За все те годы, что довелось ему бороздить омывавшие Таэрану моря, виды эти не успели ему приесться, а любовь к ним — иссякнуть. Да и в конце концов, чего любить «морскому волку»? Не сушу же, не родину же свою, отчасти покрытую болотами, отчасти скалами, из-за чего прокормиться своим трудом тамошним обитателям не стоило и мечтать. Будь это иначе, разве пришлось бы островитянам пытать счастья в поисках неправедной поживы на морских путях?

Время от времени, капитан заглядывал в подзорную трубу, высматривая приближающуюся сушу. А заодно позволял лениво ползущей мысли вновь и вновь возвращаться к той немудрящей истине, открытием для себя которой капитан очень гордился.