Я поставила наобум на несколько цифр, самые мелкие свои фишки и, конечно, проиграла. Сделала вид, что немного огорчилась: одинокий мужчина подле меня даже сделал попытку меня утешить теплым взглядом. Похоже, здесь у многих действительно завязываются тесные отношения, если игроков объединяет подлинная страсть к игре. Но я - не игрок, и новый роман мне ни к чему. Слабо улыбнулась в ответ, - и мужчина принял меня за ледышку, увлеченную исключительно вращением колеса, тем более, что я тут же сделала новую ставку на три числа. Те же самые числа, что и в первый раз. Крупье несколько удивился моей приверженности трем несчастливым цифрам: приподнял брови.

   Шарик вновь полетел, запущенный моей мысленной рукой, - не рукой Макса, - и я вся стала внимание: время словно остановилось, шарик двигался черепашьим шагом, как в замедленном кино. Это было безмерно тяжело: следить за вращением колеса и шариком, летящим совсем в другую сторону. Я напряглась неимоверно, стараясь не дышать, так что кровь забила в виски и в левый глаз начало бить, будто молотом по наковальне. Наконец шарик замер и, играючи, залег в той самой ячейке, - обозначавшей одну из выбранных мною цифр. Я победно взглянула на крупье. Тот объявил о выигрыше, зафиксировав его на игровом поле, и быстро сгреб лопаточкой те ставки, которые проиграли. Мои шансы были оплачены не сразу: сперва Макс выдал число, затем сплит и каре. До меня очередь лишь в конце дошла. Сосед по столу улыбнулся мне вновь, - наконец рассмотрела его: высокий, интересный, даже красивый человек с тонкими чертами и вертикальной жесткой складкой между двух бровей.

  - Вы летите на острова? - он спросил быстро, с придыханием, словно редко беседует с девушками. Ответила кивком, стараясь избежать дальнейших расспросов: мужчина был хорош собой и непохож на донжуана, но мне сейчас нужна была свободная от сторонних тем мыслесфера. Иначе гипноз не пройдет, - или я могу невольно навредить этому Максу.

  - А я - нет, - зачем он продолжал вести монолог, не знаю? - Завтра на рассвете выйду: будет последняя большая остановка, а потом - далекая дорога к последним незагаженным островам на этой планете. - При этих словах я заинтересовалась, хотя не хотела отвлекаться.

  - На этой планете? Вы не любите Зем? Родом из дальнего космоса? Или мечтаете о нем? Но разве вы не...?

  - Именно: я - элитарий. Как и вы, прекрасная дамке, упорно не желающая поднять на меня взгляд. О чем ваши мысли? Ваше лицо так сердито...

   Невольно я расслабилась: мужчина разговаривал неуверенно, но он чем-то напомнил мне Стипа, милого 'медведя' с Тефии, с которым я согласилась бы молчать всю свою жизнь. Астронавт? Или...?

  - Да, я - астронавт по профессии. По призванию с детства. И элитарий. И еще я - великий грешник и капитан корабля. Космического звездного корабля.

  - С чем я вас и поздравляю, - глухо отозвалась я. Мои мысли уже ушли прочь от этого странного человека, который, похоже, любит покрасоваться перед девушками. Звездные корабли? Какая чепуха: их уже так давно не посылают в глубины Вселенной, потому что летят они так медленно... Планетолеты между планетами - не 'звездные корабли'! А если я и ошибаюсь, и он - не трепач,то какая разница? Он мне не нужен!

  - Мое имя - Ашшур, - он произнес фразу отрывисто, с напором. Хотел, чтобы я запомнила. Зачем? Если я не даю вида, что заинтересовалась? - До встречи!

   Очаровательный апломб: мужчина отвернулся, сгреб свои фишки, из которых, похоже, почти ничего не проиграл, но и не выиграл. Ушел менять их в кассу. И спать: раз ему рано вставать утром, - верный шаг! Не игрок!

   Еще пять раз я делала ставки, но выиграла лишь дважды, и то немного. Однако, за это время почти проникла в самую суть Макса: я услышала его мысли, восприняла его чувства, стала его плотью и биением крови в его жилах. Я перевоплотилась в него, как ведьмы старины. Или креационисты Особого отдела наших дней. Я не должна была применять свое знание для личного обогащения, но нигде в законе слова нет о таком точно случае: то, что не оговорено официально, - не запрещено!

   Количество моих фишек немного изменилось в сторону увеличения, при этом я стремилась сбросить как можно больше мелких, чтобы легче было сразу ухватить свой выигрыш. Готовилась.

  - Делайте ваши ставки, господа! - вновь прозвучала сакраментальная фраза, напоминающая заклинание для казино, вроде как 'Сезам, откройся!', - и чудаки немедля кинулись метать свои фишки на поле. В этой игре максимальная ставка на один номер равнялась десяти тысячам ауров, минимальная - одному ауру, и я осмелилась поставить свою меченую фишку-тысячу на единицу, красное. В тот момент, когда я называла свою ячейку, Макс, - с помощью моей мысли-картинки, уже запускал рулетку, поскольку он мог запустить ее до окончания сделанных игроками ставок. - Ставки сделаны! Ставок больше нет! - Быстро назвав ставку, впилась глазами в шарик, мысленно придала ему должную скорость полета, замерла в ожидании. И я выиграла: шарик замер на моей единице, там, где ему, с точки зрения Макса, делать было нечего! От недоумения Макс вытаращил глаза. Но не стал оспаривать мой выигрыш, сочтя его своей случайной ошибкой.

   Мне бы стоило уйти, забрав вполне приличный выигрыш. Но я сглупила: похоже, ошибалась, считая себя чуждой азарту. Мне отчаянно захотелось сделать еще ставку. Ну, еще одну, и всё!

   И я ее сделала, поставив одну из выигранных тысяч на тринадцать, чтобы отвести от себя явные подозрения, и десять тысяч на единицу, красное. Конечно же, тринадцать проиграло, но единица вновь выиграла, второй раз подряд! Такого на памяти Макса, видимо, не случалось: он поднял на меня глаза уже вполне осмысленно, не как на глупую гусыню в юбке. Подвинул ко мне лопаточкой фишки, со всем возможным уважением. Тяжело дышал, словно спринтерский бегун. Он старался запомнить меня! Зачем? Я уставилась прямо в его переносицу, перевела взгляд на левый глаз Макса, попыталась внушить, что он видит перед собой яркую блондинку в розовом платье. Не знаю, удалось ли, но отчетливо ощущала миазмы острого страха, исходящие от крупье. Он боялся. Чего?

  - Делайте ваши ставки, господа! - но я не стала их делать: подняла вверх ручки в деланном смущении, сгребла фишки в безразмерный ридикюль-трансформ, и почти бегом направилась к кассе. Кассирша пыталась вести себя неправильно: она не хотела сразу обменять мои фишки на деньги, пыталась крутить, предлагая перебросить выигранную сумму на кэрту. Когда я сказала ей, что в дальних странствиях пользуюсь лишь наличкой, и жестко попросила позвать начальство, - она призвала на помощь того мужчину, у которого я покупала фишки. Он и был старшим. В кассе или во всем казино?

   Мужчина тоже не торопился отдать мои деньги, до тех пор, пока не удалось поймать его взгляд, и заставить повиноваться. Ох, и трудно оказывать суггестивное воздействие на местный народец: впечатление, что они все - закодированные! Возможно, сотрудники прошли обработку на 'верность' учреждению, прямым гипнозом или опосредованным. Вспотела вся, пока, наконец, мой ридикюль не наполнился аурами в крупных купюрах, гарантированными банком Зема. Так как купюр не хватило, - подумать только, в кассе не было жалких ста девяноста тысяч (еще вчера я радовалась пяти тысячам на моей новой кэрте), - мне дали десяток золотых монет из юпитерианского лучшего золотого сплава. Взяла. Еще раз бросила дикий страшный взгляд на двух кассиров, излучавших страх не меньший, чем крупье при расставании со мной, - и устремилась вон отсюда.

   В мою каюту возвращаться пока не хотелось: вошла в раж игры и хотела ее продолжить на ином уровне. Оказывается, азарт великолепен: голова кружится, все тело поет и ждешь, что сейчас то ли упадешь, - то ли взлетишь!

  И суггестия, запрещенная к применению в быту и доступная немногим, - большинство элитариев о ней слыхом не слыхивали, как и о том, почему именно нас выращивают в пробирке, даже меня, плод страстной любви, - она так возбуждает! На миг почувствовала себя всесильной; захотелось продлить это ощущение. Почему бы нет? Жертва намечена еще за вечерней трапезой!