-Как вы узнали? - спросил я, отталкивая руку Дениса, который вознамерился меня придержать, пока Змей будет делать свою работу.

   -Я тебе эту руку к телу прибинтую! - прорычал врач у меня над самым ухом, тыкая во влажную от крови футболку у меня на груди. - Я тебе что говорил?! Доиграешься, я тебе ее отрежу, чтобы не мучился!

   -Мониторы, - подсказал Денис.

   Стас попытался прощупать плечо, но я увернулся от его руки, откинувшись назад.

   -Грога смотри, он ранен, я - нет.

   -Ага, - Змей поймал меня за руку и притянул к себе. -Сам разберусь.

   -Что вы не поделили? - тихо спросил меня Денис.

   -А черт его разберет?! - я пожал плечами. - Змей, отстань, мне нужно принять душ.

   -Ты весь холодный, как лед, - констатировал врач.

   -Это была ошибка пространства, мне сейчас нужен горячий душ, а Грогу - медицинская помощь. Оставь меня в покое!

   -Ну-ну, - Змей встал, бросив на меня пронзительный взгляд, и отошел к Алеку.

   -Ну что вы уставились на меня? - ворчливо спросил я у людей, стоящих в зале. - Идите уже, ничего не случилось.

   Под пристальными взглядами членов экипажа, я вышел из спортивного зала. Меч я нес с трудом. Ванесса, пропустив меня вперед, пошла следом, не позволив себе отпустить ни единой насмешки. Лицо ее было спокойным, казалось, она о чем-то размышляла.

   Глава 10. Аромат роз

   Я вышел из душа и обнаружил, что Ванесса активно пытается взломать информационную систему корабля. От горячей воды я чувствовал себя значительно лучше, усталость отступила, увлекаемая прочь упругими струями. Плечо заныло с новой силой - горячая вода лишь усилила боль - и я подумал, что чертовски устал от всего этого.

   Да, порою я начинал ненавидеть Ворона, космос, другие миры и расы. Как было хорошо раньше, когда я не знал о существовании тысяч обитаемых планет! Это так чудесно было - не знать. Мечтать, глядя на небо, о том, что где-то там, на далеких и таких пронзительно-ярких звездах может жить дружественный разум. Думать о том, что кто-то с другой планеты смотрит на звезды и думает, что где-то там, на далекой Земле тоже может быть жизнь...

   На самом деле мы не хотели встречать инопланетян! Зачем отобрали у нас мечту, зачем превратили ее в реальность? Зачем прилетел ты к нам, полуразумный корабль Ворон? Кто надоумил тебя? Поначалу я готов был поверить в везение, в совпадение, во все, что угодно. Тогда мне хотелось превратить романтическую мечту в жизнь, но я не понимал, что ставшие реальностью мечты губительны. Потому что они не имеют ничего общего с жизнью. Взойдя на борт корабля, я поверил: будет здорово узнать о том, что лежит за пределами знакомого нам мира. Кто-то решил все за нас, и вот мы уже вышли в космос. Но если на Земле есть вражда, то какая вражда должна быть в безграничных космических пространствах, где действуют свои законы, которые мы понять не в состоянии?

   Теперь прошлого не вернешь, и чудесные мечты о неизведанных мирах рассыпались в прах, став частью нашей бытности. Они подарили людям свою опасность, вовлекли нас в свой стремительный водоворот, и вот я уже не понимаю, где нахожусь и зачем все это делаю.

   Я стоял в душе и думал вовсе не о Гроге, не о нелепом поединке между нами. Не о причине раздора, коей являлась, что там скрывать, капитан Чистильщика Ванесса Вени. Нет, я думал о другом - не менее важном. Белая планета, закутанная в вековые снега, огромные статуи, которые тянут руки к незваным, неожиданным гостям. Маленькая фигурка человека, бегущего к нам. Человека, который кричал нам что-то, размахивая руками...

   Я знал его.

   Я видел этого человека множество раз, я пил с ним утренний кофе в кают-компании и вспоминал невинные курьезы, коих в жизни скучающего экипажа было предостаточно. Мы с ним частенько играли в шахматы, и он всякий раз выигрывал. Именно поэтому я не часто играл с ним.

   "У капитана нельзя часто выигрывать", - шутил я и наливал ему на два пальца коньяка. Это был член моего экипажа, и я узнал бы его из тысячи по какому-то внутреннему, духовному признаку. Рик Ирин, мой первый пилот, попавший по катастрофическому стечению обстоятельств в зону искажения времени. Теперь на руках у нас было лишь то, что оставило хитроумное время от его тела: прах, истертый тысячелетиями. Но там, на снежной равнине он был жив. Он бежал к нам, взывая о помощи, он размахивал руками, привлекая наше внимание. Вот, оказывается, что могло быть с нами, если бы время немного взбрыкнуло. Мы бы тоже вернулись на Ворона, но не сразу. Через долгие годы, проведенные на чужой планете. Но пространство обошлось с нами милостиво, вернув обратно через считанные мгновения. Время затаило дыхание, боясь унести нас вперед, и мы с Ванессой остались живы. Только лед в костях еще трогает холодком разум, еще не прошел ужас того, что предстало перед нашими глазами и даже бой с Грогом кажется сейчас маловажным, незначительным в сравнении с тем, что погибший и уже мысленно похороненный нами Рик может быть жив.

   А он жив.

   Я почему-то уверен, что мы путешествовали не во времени - в пространстве. Это означает, что сейчас, в эту самую минуту, когда я принимаю горячий душ, пытаясь вытравить тревогу и смертельную усталость из своего тела, где-то на ледяной, прошитой ветрами планете замерзает мой второй пилот.

   И я не могу принять другого решения, у меня нет выхода: я должен отыскать его. Я столько всего должен. Спасти Землю, заставив Союз принять нас под свое крыло, смирить экипаж Ворона с потерями и дать им новую надежду: Ирин жив, мы еще можем его спасти. И его тоже...

   Нет, я не удивлен, что Ванесса пытается пробраться во внутреннюю информационную систему. Белая планета, так же как и мне, не дает ей покоя. А общая информация ее не интересует. На мониторе мигает черная надпись "доступ закрыт" и возможные знания корабля о заснеженном мире остаются недоступными.

   -Ворон! - я облокотился о край дверного проема. - Вербальное обращение.

   -Да, капитан, - тут же отозвались динамики корабля.

   -Доступ капитана к архивам. Поиск по словам: Планета, Снег, Статуи Богов.

   -Есть начать поиск по словам. Необходимый процент совпадений?

   -От девяноста до ста процентов. Расчетное время ответа?

   -Четыре часа двадцать минут.

   -Очень мало информации, - покачала головой Ванесса.

   -У тебя есть что добавить? - резко спросил я.

   -Нет, мне нечего добавить, Антон Доров. В последнее время я не знаю, что говорить.

   Теперь она казалась мне растерянной. Я хотел подойти к ней, обнять, привлечь к себе, но сдержался. Словно что-то изменилось, высшая цель встала с ног на голову и превратилась в мальчишеское стремление получить удовольствие.

   Зачем мне она? Я не скажу, что она прекрасна - земные женщины зачастую куда красивее Ванессы. Меня привлекла ее власть, но теперь она утеряла ее и кажется растерянной. Ей нужна поддержка так же, как и многим.

   -Я посплю с час, Ванесса. Как раз успею до выхода из подпространственного прыжка.

   Я лег на свою кровать, забыв о том, что предоставил каюту капитану Чистильщика и вовсе не должен здесь находиться. Я лежал с закрытыми глазами, вслушиваясь в свое утомленное тело, когда Ванесса встала с кресла у монитора. Я чувствовал на себе ее взгляд, но не хотел даже думать о том, что она замыслила. Когда она легла рядом со мной, я даже не пошевелился. Ее мягкие, чуть влажные волосы коснулись моего лица, и я почувствовал их необычайно притягательный аромат. Так пахли розы в саду после ночного дождя, когда солнце уже плывет по насыщено-синему небосводу в утренние часы лета. Когда воздух уже согрет, но хрустальные капли прошедшей ночи все еще блестят в тени на листьях.

   Тогда пахнут розы. Они пахнут теплом и сладковатой негой. На их колких шипах висят капли, делая их опасные стебли сказочными. Бархатистые лепестки словно сделаны из сахара.

   Я не шевелился, вдыхая забытый аромат детства. Я вспоминал, как лежал на мокрой траве под ласковыми лучами солнца, как любовался розовыми кустами, которые выращивала моя бабушка. Зеленый газон и цветастый, густой розарий всегда привлекали мое внимание. Сказочная страна со своими опасностями и загадками. Тогда еще совсем ребенок, я залезал в кусты роз, когда бабушка начинала искать меня, и тогда капли падали на голову, скатывались холодными струйками по щекам, норовили пробраться за шиворот рубашки. Это было щекотно и смешно. Мне чудилось, что я моюсь розовым шампунем, и улыбался, глядя, как ходит по саду бабушка, недоумевая. Я никогда не приходил на ее зов - являлся лишь тогда, когда она переставала искать. Выбираясь из когтистых розовых лап, я зачастую рвал одежду и царапал кожу. Я оглядывался на кусты и понимал, что они в одно мгновение утеряли для меня всю притягательность и красоту. Причинив боль, они становились опасными, показывали мне свое истинное лицо. До вечера я ходил и дулся на розы. И на бабушку, которая постоянно упрекала меня, что я неаккуратен. Конечно, она догадывалась, где прячется ее внук, но никогда не показывала виду. Теперь я понимаю ее упреки: бабушке приходилось зашивать мою одежду чуть ли не каждый день, но она лишь грустно качал головой.