— Почти все готово, Николай Петрович, новое оборудование смонтировали, к концу месяца запустим завод на полную мощность. Сырье завезли, остались мелкие рабочие вопросы. Народ вдохновился, говорят, что наконец-то появился настоящий хозяин, который поднимет завод из экономической пропасти, станут получать люди зарплату, ждут не дождутся этого дня.

— Это хорошо, что работники заинтересованы, но имейте в виду, Виктор Юрьевич, что на полную мощь вы заработаете еще очень не скоро. То, что вы сделали — хорошо, — Михайлов улыбнулся, — но для прошлого века. Через полгода полную мощь, как вы выразились, необходимо увеличить в 5 раз, через год — в 10 раз и дальше в геометрической прогрессии. Через три года жду от вас увеличения производственных мощностей не менее чем в 100 раз. Прошу представить через неделю ваши предложения на трехэтапный период — полгода, год, три года. Дерзайте — изучайте, планируйте, заказывайте, стройте. Денег не пожалеем — сторицей все окупится.

Кстати, — Михайлов повернулся к Шумейко, — забыл сказать, что завод стал акционерным обществом — ЗАО «Н-ский фармзавод».

— А акционеры кто? — Спросила она.

— Все здесь, вон, в воде бултыхаются, — улыбнулся Михайлов.

— Лихо прокручено, — похвалил Тимофеев, — знал бы, что ты, Николай Петрович, замешан — не отдал бы завод по дешевке. Понимаю, не личная собственность, но все бы сделал, что бы область контрольным пакетом владела. Командуйте, руководите, производите, но половину прибыли, плюс один рубль, отдайте области, городу. Не сообразил старый болван, что не зря прибирает к рукам заводик Граф, думал, сменит завод профиль, что запрещено условиями договора, и мы сможем вернуть его назад.

Не понимает же ни хрена Граф в фармделе, — почти закричал Тимофеев, — простите, Ирина Валерьевна, вырвалось. Лихо, лихо закручено, — то ли похвалил, то ли пожурил губернатор, — истинно по-михайловски!

Александр смотрел на подогретого вином и разговором губернатора, вспоминал, как просил его Михайлов прикинуться непонимающим «Ванькой», ему и прикидываться не пришлось — и так ничего не знал в лекарственном деле. Вон как все обернулось, все предвидел Николай Петрович.

А Михайлов выдержал паузу, как бы давая остыть Тимофееву, и сказал, улыбаясь:

— Сергей Ильич, нерентабельный же заводик был. Были убытки — станут прибытки, город тоже немало поимеет от налогов. Все равно вы в прибыли, пусть и меньшей. Что поделаешь — к рынку идем.

Мужчины засмеялись, как ловко Михайлов подвел черту. Шумейко или не поняла, или не расслышала, словом не в струю попала — налетела на Белецкого:

— А вы куда смотрели, почему раньше завод прибыли не давал?

— Мы его недавно назначили, Ирина Валерьевна, — заступился за Белецкого Граф, — прежнего руководителя давно пора было выгнать: толку никакого, одни амбиции и отговорки. Рабочие места все сохранили, цеха новые строим, безработицу уменьшаем — летний выпуск фармфака примем на работу в полном составе.

— Это хорошо: городу, области и вам, — Тимофеев неожиданно заулыбался, — ты думаешь, Ирина Валерьевна, Михайлов просто так нас сюда затащил, хваленые речи слушать? Не-ет, этот просто так ничего не делает, — губернатор похлопал Николая Петровича по плечу. — Он здесь в неформальной обстановке все вопросы решит. С обоюдной пользой причем. Нравится мне в нем эта черта, дурак был Лаптев… Я не считаю зазорным, сам к нему в клинику езжу. Ты знаешь, сколько он в день операций делает?

Тимофеев в упор смотрел на Шумейко, она покраснела. Вдобавок еще и потому, что хотела вызвать на завтра к себе Михайлова, и покачала отрицательно головой.

— Не знаешь, плохо, что не знаешь. А какой он измочаленный после операций выходит? Не шутка — 40 операций сделать, раньше и 50 делал.

Михайлов вмешался в разговор, урезонивая Тимофеева, что приехали они отдыхать, а сами все о работе и о работе, когда напиться успели?

Смех полетел по просторному бассейну, заставляя ненадолго повернуться в их сторону плавающих и играющих в мяч женщин. Вспомнили мужчины старый анекдот о том, как собрались мужики своей компанией водки в ресторане попить, а одна из их жен попросила знакомую официантку: станут говорить о бабах — нормально. Заговорят о работе — все, звони сразу же, пора забирать их: напились, значит.

Шумейко смотрела на Михайлова и поражалась все больше и больше, думая о том, что он не только крупный ученый, практик, но и веселый, душевный человек. Такой препарат изобрести — цены ему нет! И не отдать куда-то, здесь производить. И экономист, и политик, сколько сочетаний в одном человеке! Жаль, что не познакомилась с ним поближе раньше, ругала она себя. Ей не терпелось узнать: что же приготовил для нее Михайлов, что попросит или поручит ей? И словно догадываясь о ее мыслях, Николай Петрович спросил:

— Ирина Валерьевна, как вы считаете, не пора ли СПИД лечить?

— А вы знаете как?

— Знаю, не знаю — уже лечу его и излечиваю, — ответил он.

Шумейко ахнула от удивления.

— Это же Нобелевская премия! Нет, невозможно, что бы и витасклерозин изобрести, и операции делать, и СПИД лечить. Как в вас все это сочетается, уму непостижимо!?

Здесь, в этой тесной компании Михайлову верили на слово, никто и не подумал сомневаться в его словах. Его авторитет был настолько незыблем, что скажи он о существовании марсианского поселения где-нибудь в глубинке России — поверили бы, как обычно удивляясь и считая его посредником или руководителем этого селения. Михайлов понимал это и старался подтверждать свои слова фактами.

— Ирина Валерьевна, — продолжил Николай Петрович, — я подробно и тщательно исследовал вирус иммунодефицита и на уровне генной инженерии создал препарат, который устраняет заболевание в течение 8 — 12 часов. Вы знаете, что в клинике меня ждут многие и многие больные, которым кроме меня не поможет никто, я не могу разорваться на несколько частей и заниматься всем сразу. Поэтому в течение нескольких дней Вика с Аллой Борисовной отпечатают вам все необходимые материалы по лечению СПИДа. Комитет здравоохранения я попрошу заняться этими материалами самостоятельно — провести лекарственный препарат, я назову его спидовитом, через все необходимые инстанции — утвердить в фармкомитете, запатентовать и так далее. Обязательно обсудить судьбу спидовита с экономистами и юристами, пусть просчитают, что нам выгодно в плане его производства, а юристы позаботятся о его неприкосновенности. На западе расколют формулу лекарства, начнут его производить сами, а нам, я думаю, это не выгодно. Вот и должны юристы защитить препарат от всяческих посягательств.

Пока варится каша с изучением, оформлением и утверждением препарата, Белецкий займется заранее вопросами его производства на территории города. Стройте новые цеха, создавайте филиалы завода, это все в довесок к производству витасклерозина, Виктор Юрьевич. Решайте необходимые вопросы с мэром, губернатором — просите, настаивайте, требуйте, предлагайте. Подумайте о будущем названии фирмы, которая должна обойти, стать первой среди ведущих фармацевтических фирм мира. Вот такая ваша ближайшая задача, господин Белецкий и мсье Граф.

Михайлов улыбнулся, закончив наставления. Шумейко смотрела на него с нескрываемым благоговением, ей еще не приходилось сталкиваться с учеными, которые заботятся о судьбе своего открытия от его изобретения до конечного результата — помощи людям.

— Государственный муж! — поднял вверх палец Тимофеев, обнял Михайлова за плечи. — Не беспокойся, Николай Петрович, они все сделают, как надо, мы с мэром проследим и поможем во всех вопросах, — ответил за всех он.

— Теперь можно и искупаться, — предложил Александр.

Взрослые мужчины плавали, резвясь, как дети, кидали мячик, гонялись друг за другом. Женщины, к этому времени уже вышедшие из воды, любовались ими, каждая своим любимым.

— Вот так посидишь, поговоришь, поплаваешь, и все накопившееся нервное напряжение улетучивается мгновенно. Прелесть и красота! — говорил Тимофеев, выходя из воды, — давайте на посошок и по домам пора.