– Что зачем?

– Цель всех этих экспериментов? Зачем политические каверзы, болезни, кризисы, катастрофы? Я не понимаю. Вы сказали, что думали, будто синги делают все во благо Вселенной. Это в общем, но почему именно так? К чему человеческие страдания?

Все вокруг снова затихло. Лицо Бранена смягчилось.

– Мы слишком поздно начали задавать себе подобные вопросы и часто размышляем об этом. Возможно, таким образом приняты меры регулирования численности населения. Как нейрофаги призваны сохранить равновесие энергетических потоков во Вселенной, истребляя и поглощая инородные всполохи, чтобы избежать разрушения континуума. Но точного ответа не знаем, – повторил он слова, прозвучавшие ранее.

«Ты ему веришь?», – возник голос Макса в моей голове, когда мы уже выходили из вмиг зашумевшего за нашими спинами зала.

«Не знаю».

Глава 19

– НХЛ, значит? – усмехнулся Макс.

– «Нейрофагское Хранилище Личностей», – пояснила я с улыбкой, перечеркивая развеселившее его сравнение с аббревиатурой, расшифровывающейся как «Национальная Хоккейная Лига». Мальчишки всегда остаются мальчишками, и это хорошо. Навряд ли кто-то хочет со временем походить на старого сухаря. Столько проблем постоянно срывается нам на голову, как обваливающиеся карнизы исторически важных, но исторически неремонтируемых жадными чиновниками домов, и мы с Максом уже должны эмоционально иметь возраст Джессики Флетчер.

Пока мы дожидались решения мятежников, разговаривали мало, по крайней мере, вслух. Зато неустанно поглощали любезно предоставленную нам пищу. Оказывается, с тех пор, как покинули остров, мы успели перекусить только печеньями по дороге, и теперь просто накинулись на горячие блюда. Среди них были настоящие земные яства, вызвавшие у меня теплые чувства прикосновения к чему-то родному и близкому. Эти синги действительно приспособились к жизни на Земле и неплохо освоили рецептурные условности приготовления пищи.

«Не слишком ли много им времени для размышления?» – поделилась я сомнениями с Максом.

«Пожалуй, слишком. Я не доверяю им настолько, чтобы спокойно лечь спать, а до утра я точно не смогу бодрствовать».

Я тоже чувствовала себя усталой, поэтому мы одновременно нашарили взглядом кровать. Одна. Факты говорили, что либо все решится скоро и никто не планировал оставлять нас здесь на ночь, либо наши отношения с Максом ни для кого не секрет.

«Напоминает сказки про бабу Ягу. Накормили, напоили и спать уложили», улыбнулась я, стараясь сгладить неловкое молчание.

«Если мыслить в этом ключе, то уже поздно. Мы съели все до крошки», – усмехнувшись, посмотрел на меня Макс.

«И, о боже, все было вкусно, как в пряничном домике Гензель и Гретель», постаралась я разрядить обстановку, хотя его слова меня в некой мере насторожили.

«Мы им нужны. По крайней мере, ты», – тут же добавил он, почувствовав мое напряжение.

– Ты серьезно задумала лезть в самое логово? – он откинулся на спинку стула и, облокотив голову о стену, посмотрел на меня полуприкрытыми глазами.

Я кивнула, поджав губы. Мы решили все разговоры на более-менее безопасные темы обсуждать вслух, чтобы нас не заподозрили в способности передавать мысли друг другу.

– Если ты про «Нейрофаг Индастрис», то я давно уже хотела навестить злобного волка, притворяющегося больной бабушкой. Просто ужас, как хочу вспороть ему пузо и выпустить всех, кого он съел, – хмыкнула я, продолжая сказочную тематику диалога.

– Ты кровожадна…

– Я справедлива.

– Разве это не осужденные преступники?

– Мой брат точно нет. А сколько еще там может быть таких же невинных людей?!

– Например, Ден? – прищурился Макс. На секунду повеяло недовольством парня, которое он моментально прикрыл от меня. Так быстро, что я даже не поняла, не почудилось ли мне все на самом деле. Это носило явно негативный характер, нечто резкое и острое, прострелившее, как нерв. Похожее на… ревность. Я нахмурилась. Но как можно быть таким нелогичным? Он же понимает, как мне тяжело было смириться с исчезновением Дена. И как Макс может испытывать такие эмоции, если является частью меня и знает обо всем, что я ощущаю, из первоисточника. А значит, осознает степень моей безмерной всеохватывающей неиссякаемой любви к нему.

– Надеюсь, – наконец кивнула я, поймав его взгляд в надежде удостовериться в ошибочности своего восприятия. – Но надо быть готовыми, если его там не окажется. Мне сказали, что не все люди могут пережить эту жестокую процедуру.

Макс встал и стал расхаживать по комнате, сцепив руки в замок за головой. Затем подошел ко мне вплотную, ухватил пальцами мой пояс, притянул к себе и заглянул в глаза.

– Все еще винишь себя?

– Да. И всегда буду, – ответила я безапелляционным тоном и твердым взглядом.

– Ты не виновата.

– Перестань, – отвернулась я, не в силах больше видеть его жалость.

– Расскажи мне про корпорацию монстров, – кивнул он, отпуская меня, усаживаясь напротив на кровать и спиной прислоняясь к стене.

– «Нейрофаг Индастрис» полугосударственная корпорация, полностью взявшая на себя функции карательной власти. Осужденный виновник доставляется в главный филиал, где происходит изъятие личности и преобразование в нейра или нейрофага. Далее саму личность транспортируют в другой филиал «НХЛ», а преобразованного нейра/нейрофага отправляют отбывать срок. В зависимости от тяжести преступления, их распределяют по разным сферам деятельности.

– Как мы узнаем, куда отправили твоего брата?

– В разделах о правовых системах в истории государства я нашла упоминание, что эти сведения должны храниться в картотеке «НХЛ». Если приговор не пожизненный, по истечении срока процесс обращают вспять. Но это, конечно, не про него. Ему пришили государственную измену.

– Как мы проберемся туда?

– В этом нам и помогут мятежники. Потом мы найдем брата, доставим его в «Нейрофаг Индастрис» и вернем ему личность. Нам понадобится Алекс. Он уже однажды проник туда, чтобы попасть на Землю. Тебе нужно будет связаться с ним. Ты сможешь сделать это?

– Хорошо.

Я удовлетворенно кивнула. Придется многое объяснить Алексу, чтобы убедить его помочь нам. А самое главное, доказать ему, что мое возвращение в лабораторию нецелесообразно. В общем, это будет тяжелый разговор.

– Останется только самое главное – проникнуть в гнездо нейрофагов, и незаметно забрать Киана. Ну и не умереть, – добавил Макс с сарказмом.

– Я знаю, все сложно, – я подошла к нему и присела на край кровати. – Сейчас я не распадаюсь, потому что ты рядом. Ты делаешь меня целой. Я чувствую это. У меня есть перепрошитый крипт, не позволяющий отследить мое местонахождение. Мой сингулярный код не числится в базе Сварги, потому что моя личность потеряна, а след еще в процессе формирования. Это идеальные условия, чтобы мы могли спрятаться, и никто бы нас никогда не нашел.

Я увидела сверкнувший блеск в его глазах, но он чувствовал парящее между нами жирное «но». Я протянула руку и коснулась его скулы, затем провела по щеке до подбородка. Когда-то, в начале нашей истории, кожа его в этих местах была гладкая, совсем юношеская, но три месяца, проведенных мною на Сварге, сделали его на двенадцать лет старше, и теперь передо мной сидел уже не мальчишка, а мужчина, и его легкая небритость царапала ладошку. Черты его обострились, он возмужал, но ни капли все же не выглядел человеком за тридцать. Сердце отозвалось болью, стоило мне представить, через что ему пришлось пройти из-за меня, сколько времени он потерял.

– Больше всего на свете я хочу именно этого. Ты веришь мне?

Макс взял мою руку в свою и потерся об нее щекой, поцеловал, а потом приблизил лицо ко мне. Я ощутила аромат туалетной воды, который, смешиваясь с его настоящим запахом, сводил меня с ума, и это заставило мой нос протяжно втянуть в себя воздух. Я прикрыла от наслаждения глаза. Мои действия послужили для него своеобразным приглашением, на которое он ответил с безудержной страстью, прижавшись губами к моим губам в молниеносном порыве. Невообразимые эмоции блаженства раскрасили мир в разноцветные цвета, озаряя мрак вокруг нас, закрывая в коконе света, отгоняя негативное пространство и материю. Так было правильно, и только так теперь могло быть, потому что он – это я, а я – это он. Осознание такого расклада еще больше воодушевило меня и вселило уверенность, что все будет хорошо.