Татьяна наполнила рюмки, ждала ответа.

  - Давай лучше, Таня, за тебя выпьем. Согрела ты мне душу сегодня, Танечка, ду-шу согрела. Первый раз за пятнадцать долгих лет. И не сексом - своим отношением со-грела. За тебя, моя внезапная радость!

  Они выпили и закурили оба. Татьяна решила сменить тему, будет еще время по-говорить об этом.

  - Сейчас конец мая, Володя, огород надо посадить. Картошку, грядки. У меня се-мена есть. Завтра на кладбище съездим с утра и начинай копать, а я посажу тебе все. У меня и мотоплуг есть, я еще тоже картошку не садила, завтра собиралась.

  ХХII глава

  Жизнь текла своим обыденным чередом. Для кого-то белыми, для кого-то серы-ми, а для кого-то и черными днями. Все, как обычно и для каждого индивидуально.

  Татьяна с Владимиром жили вместе, дома их стояли рядом, по улице друг к другу не ходили - через огород. Совместное проживание не афишировали, да и некому особо было рассказывать. О законном браке никто не заговаривал - рано еще было обсуждать эту тему, но жили вместе и дружно.

  Через недельку вновь наведался участковый. Только на этот раз поздоровался и разговаривал более вежливо.

  - Вот какие дела, Владимир, - начал разговор участковый, - паспорт когда полу-чишь?

  - Так это не от меня зависит, сами знаете. Велели зайти через три недели. А пока справка...

  - А на работу когда?

  - Хотелось бы раньше, но пока паспорта нет - кто же примет?

  - Да-а-а... так вот какие дела, Владимир, - вновь замялся участковый, - заявление на тебя поступило.

  - Да, блин, когда же вы дела-то мне шить перестанете, когда же это все кончится? - Неподдельно возмутился Владимир.

  - Никто тебе, Устинов, дела шить не собирается. А заявление вот о чем - извест-ная тебе гражданочка просит оградить ее от вашего возможного очередного надругатель-ства над ней, как над личностью.

  - Значит, это опять та сучка на меня кляузы строчит. А вы куда смотрите, органы правоохранительные, черт бы вас побрал. Знаешь что, участковый, один раз тебе скажу - больше говорить не стану. Хочешь: верь, а хочешь: не верь. Я не только ее тогда не наси-ловал, но даже не видел никогда и не знал. И сейчас знать не хочу. Забоялась она, занерв-ничала. Знает прекрасно, что срок я получил по оговору, по подставе ментовской. А сей-час боится, что освободился и приду искать правды. А правды она ой как боится - вот и пишет необоснованные заявы. Да, мента того я завалил и отсидел уже за него по полной. Только и здесь себя виновным не считаю.

  Вот так, участковый, больше я тебе говорить ничего не буду. И не приходи боль-ше. Считай, что все необходимые профилактические беседы ты уже со мной провел. И в это дело не лезь, а то самого завалят.

  - Устинов, ты хоть думаешь, что говоришь?

  - Все, участковый, все. На этом разговор наш окончен. И не слышал ты вовсе ни-чего.

  Владимир повернулся и ушел в дом.

  Участковый не стал препятствовать. Да и права не имел - отсидел Владимир свое по полной программе. Однако, все-таки насильник и убийца. За такими нужен глаз да глаз. Все они якобы ни за что сидят или сидели.

  Полицейский не ушел со двора сразу, чем-то зацепил его Устинов, не признавая вину. Многие не признают, но этот как-то по-особому говорил. В глазах не раскаяние, а лед, злость, может и месть. Присев на валявшуюся чурку, участковый задумался, не обра-щая внимания на моросящий дождик и ветер.

  "Преступник - есть преступник... хоть и отсидевший. В глазах ненависть... А ес-ли он невиновен?.. Будет мстить? Эта краля уже написала заявление, вела себя как-то дер-гано. Оно и понятно - боится. Так может больше боится того, что насильник другой, а от-сидел этот? И что делать"?

  И что делать - он не знал. Профилактические беседы, обходы здесь не помогут.

  ХХIII глава

  - Ну и отвратительная погода, черт бы ее побрал. Представляешь - за весь месяц ни одного нормального дня. Привет.

  Подполковник полиции Старовойтов Сергей Павлович, старший оперуполномо-ченный уголовного розыска, с шумом ввалился в квартиру своего друга Горюнова Викто-ра Игоревича, тоже подполковника и старшего опера.

  Привет. - Хозяин усмехнулся. - Погода действительно мерзкая. Наверное, и ста-рожилы такой не помнят. Давай зонтик на ручку привесим и проходи на кухню. Я пивка взял.

  - А чо только пивка?

  - По трезвому надо все обсудить.

  - Чо тут обсуждать - валить его надо и все.

  - Вот и поговорим. Проходи.

  Старовойтов устроился на стуле, Горюнов разлил пиво по кружкам. Выпили не-много.

  - Слушай, Виктор, чего здесь рассуждать? Валить надо падлу, иначе сами спалим-ся. - Возмущенно продолжил Сергей.

  - Не кипятись, Сережа, не кипятись. Что - придешь домой и застрелишь?

  - Ну, почему сразу застрелишь и дома? - Возразил Старовойтов. - Надо обдумать - где, когда и как?

  - Так, а я для чего тебя пригласил?

  - Вот это правильно. Что предлагаешь, какие мысли?

  Бывшие лейтенанты, а сейчас подполковники вновь наполнили кружки.

  - Я уже кое-что начал, Серега, - Горюнов отхлебнул пива, - якобы невзначай встретил Светку. Объяснил ей, что надо заявление на падлу написать, предупредить орга-ны о возможной опасности со стороны Устинова. Она поупиралась, но написала - вот на этом и сыграем.

  - А чо упиралась то, ей-то какого хрена еще надо?

  - Боится она, Сережа, боится. Боится, что за ложный донос сядет, а может и со-весть мучает.

  - А деньги от нас брать не боялась, совесть не мучила?

  - Оставим это, - нахмурился Горюнов.

  - А чо оставим, чо оставим? Деньги взяла, на незнакомца донесла, Петька из-за нее погиб... из-за суки этой. И она еще выколупываться будет? Надо ее еще разок трах-нуть - пусть порадуется, тварь.

  Старовойтов допил пиво со злостью, налил себе полную кружку.

  - Ты совсем рехнулся, Сергей? Не трогай говно - вонять не будет. Или сесть хо-чешь, герой-любовник?

  Горюнов уже давно и многократно пожалел, что связался с этими... Сергеем и Петром. По пьянке позабавились с девчонкой - пятнадцать лет мучаются. Петр погиб - толкнул его неосторожно Устинов, а он оступился и черепом о камень... Удалось поса-дить лоха за убийство. А сейчас что? Сережа этот... тупой амбициозный индюк... Виктор вздохнул тяжело, продолжил:

  - Ты к этой Светке даже близко не подходи. Заяву она написала на Устинова - это нам на руку. Я выманю его к дому Светки, а ты пристрелишь лоха. За нападение на поли-цейского, то есть на меня.

  - А чо это я пристрелить должен?

  - Хорошо, - не стал спорить Виктор, - заманивай Устинова ты, обеспечивай ему орудие нападения, разработай версию о нашем и его неслучайном присутствии около до-ма Светки. А я пристрелю.

  Горюнов понимал, что у Сергея мозгов на разработку операции не хватит. Тупой, а дослужился до подполковника. В милиции-полиции это не редкость.

  - Ладно, сам прикончу. Давай еще по одной и я домой потопаю.

  Старовойтов вышел из подъезда. Дождь все продолжал моросить и бросался в лицо, когда зонтик задирался вверх от порывов ветра. Резко и внезапно зонт наклонился вниз, удар по затылку и... темнота.

  Сергей очнулся, голова, словно чугунная, трещала от боли, особенно ныл заты-лок. Он хотел было потрогать его, но не смог и не сразу сообразил, что связан. Огляды-вался и приходил постепенно в сознание.

  - Очухался, сволочь?

  Старовойтов вздрогнул, сердце заколотилось сильнее - голос прозвучал внезапно из-за спины. Он не узнал его и пока не знал, кому обязан таким положением. Враги действительно были. Особенно, если учесть, что ума не хватало и подполковничьи погоны заработаны физическим выбиванием признания от задержанных. Не сбором и предъявлением фактов, а чаще всего банальными побоями. Были и такие, с кем ему очень и очень не хотелось бы встретиться в подобной ситуации. Он попытался освободиться и внезапно осознал всю тяжесть своего положения. Руки крепко связаны за спиной, а ноги согнуты и привязаны к плечам. И он голый, абсолютно голый лежит в позе рака.