Нестерович бесцеремонно пожал плечами. Приказал своим операм:

  - Начинайте обыск. - Потом продолжил: - Вот и посмотрим - честный вы человек или нет.

  Устинов тяжело опустился на стул, уставился безучастно в одну точку и застыл, словно каменный.

  - Володя, - с возмущением произнесла Татьяна, - чего ты расселся - смотреть надо за ними, в оба глаза смотреть. Втюхают ведь пакость какую-нибудь - потом не отмоешься.

  - А-а, - махнул рукой Владимир.

  - Не "а-а", а смотреть надо, - упорно возразила Татьяна и, уже обращаясь к Несте-ровичу, продолжила: - Без нас по комнатам не шарьтесь, все должно происходить на виду, в нашем присутствии.

  Нестерович усмехнулся.

  - А вы кто такая, дамочка? Насколько мне известно - соседка, Протопопова, а не жена. Сожительница подозреваемого. Скажите спасибо, что мы вас отсюда не попросили. Но, - Нестерович опять усмехнулся и, уже обращаясь к операм, продолжил: - Вы действи-тельно, ребятки, без хозяев не ходите - все должно быть по закону.

  - Ишь ты - закон вспомнил. По закону вас здесь и быть не должно. Дышло у вас, а не закон, срамота одна. Это ты ему, Нестерович, мстишь, ты мстишь. За то, что твои опера из ментуры вылетели и условный срок получили. А били- то они его не условно - по-настоящему били. Отыграться решил... Но, но, посмотрим еще.

  У Протопоповой внутри все кипело, хотелось вцепиться этому менту в волосы, плюнуть в лицо или просто вдарить по этой ухмыляющейся все время роже.

  - Товарищ полковник, понятые - прошу подойти сюда, - вдруг произнес один из оперов, - здесь явно что-то имеется.

  Он двумя пальчиками медленно вытаскивал из стопки белья небольшой пакетик. Нестерович сразу же приободрился.

  - Понятые, прошу обратить внимание на этот пакетик, вынутый из белья в шкафу. Это ваш пакетик, гражданин Устинов, и что в нем находится? - спросил довольный Нестерович.

  - Это ваш пакетик, гражданин начальник и вам наверняка известно его содержи-мое. Ваш опер его подбросил, пусть он и ответит, - устало произнес Владимир.

  - Значит, вы отрицаете, что этот пакет ваш, гражданин Устинов, и что в нем вы не знаете. Что ж, экспертиза покажет, а пока зафиксируем, что изъят он у вас. В вашем доме, в вашем шкафу, в ваших вещах. И собирайтесь - вы задержаны... пока надвое суток.

  ХLII глава

  Мужчина крепкого телосложения в коричневой рясе с капюшоном смотрелся в этом безлюдном месте, словно средневековый монах. Однако, привлекающая внимание одежда позволяла практически полностью скрыть лицо и остаться неузнанным, как бы не крутились и не старались камеры видеонаблюдения.

  Мужчина, оставаясь в тени, нажал кнопку звонка. Его давно уже засекли и забес-покоились - под таким одеянием можно свободно пронести автомат и даже ручной грана-томет.

  - Что надо? - спросил через домофон охранник.

  - Я к Гончару от Оракула.

  - Жди, доложу.

  Мужчина постоял на месте, повернулся вправо и влево, осматриваясь, голову держал прямо, но надвинутый капюшон не позволял разглядеть его лица. Через некоторое время дверь открылась.

  - Входи, - разрешил один из охранников.

  - Руки подними, - попросил второй охранник.

  - Меня нельзя обыскивать, - ответил мужчина, - прикоснувшийся ко мне умрет. Если вам Гончар этого не сказал: позвоните ему снова.

  - Крутой что ли? - усмехнулся первый охранник. - Ни хрена... поднимай лапки к верху и капюшон скинь.

  Он ткнул стволом автомата в грудь мужчине.

  Мгновенно выхваченный автомат размозжил его череп прикладом. Мужчина спокойно спросил:

  - Будешь звонить Гончару или так проведешь?

  - П-проходи, - ответил трясущимися губами испуганный насмерть второй охран-ник.

  Мужчина пошел впереди, словно был тут не раз, зашел в дом и поднялся на вто-рой этаж в комнату хозяина.

  - Оракул просил передать тебе, Гончар, - начал мужчина в рясе, - что хочет уви-деться с тобой здесь, в твоем доме завтра в 19 часов. Ты должен пригласить на встречу Святого и Веревку.

  - Но, Святой и Веревка в Чите... могут и не приехать. А что за вопрос? - забеспо-коился Гончар.

  - Оракул знает, что они в Чите и надеется, что услышан. У меня все.

  Мужчина в рясе повернулся и пошел к выходу.

  Гончар вскочил с кресла и беспокойно зашагал по комнате. " Оракул, Оракул, - шептал он про себя, - что ему надо? Ведь просто так не придет... и этот еще... охранник, придурок... закапывай теперь...

  Он включил повтор просмотра видеокамеры. Хорошо видно, как охранник тыкает Оракула стволом автомата в грудь. Самого удара, как такового, и не видать. Так, легкое движение, словно мелькнула тень, брызги мозгов и... трясущиеся от страха губы второго охранника.

  "Ну и реакция... молния какая-то", - прошептал Гончар, потом вызвал к себе на-чальника охраны.

  - Ты это видел? - он раздраженно ткнул пальцем в монитор, - его же просили: не знаешь, не понял - позвони. Предупредили придурка, что умрет. Не-е-ет, надо повыежи-ваться, крутизну показать, блин. Ну и где она, крутизна ваша, где?

  Гончар походил еще немного по комнате, сел в кресло, успокаиваясь, приказал:

  - Труп закопайте. Кто у него - жена, дети?

  - Мать одна.

  - Вот тебе и мать... Так... Старушке денег дайте, придумайте там что-нибудь са-ми - заграницу сынок уехал... Вообще... сами. Все, иди.

  Гончар так и не понял: зачем приходил Оракул, что ему надо? И сам ли он прихо-дил или его гонец - кто их там разберет в рясе и капюшоне? Знал одно - по пустякам бес-покоить не станет. Однако, по событиям, был сам.

  Он набрал номер Святого. Позвонил ему - потому как Веревка хоть и был вор, но неформально ходил под Святым.

  - Приветствую тебя, Святой, Гончар беспокоит.

  - А-а, рад слышать тебя Гончар, рад слышать дорогой.

  Голос его был немного хрипловатым и Гончар понял, что разбудил. Так рано, в одиннадцать дня, Святой еще не вставал. Любил повеселиться в кабаке да и девок потом потискать, засыпал обычно под утро.

  - Извини, что разбудил, но обстоятельства так сложились. Оракул только что был, хочет завтра в семь вечера встретиться с тобой и Веревкой здесь, у меня в доме.

  - Оракул? А что ему надо? - ответил сразу проснувшийся Святой.

  Сипотца в голосе ушла и Гончар усмехнулся про себя - ишь... забеспокоился.

  - Не ведаю, - ответил Гончар, - но ты знаешь - Оракул многословием не страдает. Сказал, что хочет встретиться со мной, тобой и Веревкой в 19 часов и ушел, более ничего не сказал.

  - Что-то ты темнишь, Гончар, ой что-то темнишь...

  - Ты что, Святой, Оракула не знаешь, - рассердился Гончар, - с ним натемнишь, пожалуй. Он пришел ко мне домой, охраннику головенку оторвал и сказал, что встретиться хочет.

  - Как это? - опешил Святой.

  - А вот так... тот его обыскать захотел, автоматом стал тыкать - вот и нарвался, урод. Теперь еще с ним возись, - вздохнул Гончар.

  - Да что вы там все - с ума посходили что ли? - возмутился Святой. - Оракул, Оракул... трясетесь, как над божьей коровкой. Шлепнул бы и все тут - имел право.

  - Хотел бы я тебя видеть в этой ситуации... Короче - прилетишь?

  - Нет. Вы сами Оракула распустили - вот и возитесь. А я к нему на побегушки не нанимался. Ему надо - пусть сам и едет и ручонки не распускает, а то быстро без башки останется.

  - Как знаешь, Святой, - усмехнулся Гончар, - я передал - ты услышал. Только Ве-ревке скажи.

  - Сам и говори - тебя просили. А Оракулу я не шестерка. Телефон знаешь, пока.

  "Пока, пока, придурок, - положил трубку и прошептал Гончар, - интересно будет посмотреть, как ты перед Оракулом потом вывернешься. Он точно не простит".

  Гончар уже с интересом позвонил Веревке. Тот лишь спросил одно - "Святой едет?" И, узнав ответ, тоже отказался.

  Веревку Гончар понимал. Но почему взбрыкнул Святой? Ведь Оракул помогал всем, кто к нему обращался. Знал все и ни разу не соврал, не отказал, выгоды не искал. Всегда все в цвет. Он не был вором, но братва его уважала и боялась. Не потому, что боя-лась и уважала, а именно потому, что уважала и боялась. Боялась неотвратимости его слов, которые сбывались всегда очень точно.