Утром 9 сентября меня разбудил сигнал воздушной тревоги. Было только 7 часов, а лег я в шестом. Но ничего не поделаешь. Бомбоубежище в нашем здании только теперь начали оборудовать, поэтому во время тревог сотрудники находились обычно на своих рабочих местах. Мне предстояло подготовить передовую в завтрашний номер под названием «Отразим все воздушные атаки врага!». Еще вчера под впечатлением увиденного я стал обдумывать основные тезисы, набросал короткий план.
Но сосредоточиться днем никак не удавалось. Тревоги следовали одна за другой. Это значит, что на ближайших подступах к городу идут почти непрерывные воздушные бои. Как стало известно, в эги два дня враг потерял в общей сложности около пятидесяти самолетов.
Выясняются подробности вчерашнего налета. На город было сброшено 12 тысяч зажигательных и около ста фугасных бомб — по 250–500 килограммов каждая. В результате разрушено двенадцать многоэтажных домов. Убиты и тяжело ранены 150 человек.
Фашисты бросали главным образом зажигательные бомбы. Требуется большая сноровка, умение мгновенно определить характер снаряжения «зажигалки», чтобы моментально обезвредить ее.
Надо отдать должное всем, кто вчера участвовал в ликвидации последствий вражеского налета: они действовали слаженно, умело, мужественно. Никакой растерянности!
В горкоме комсомола заведующий военным отделом Иван Воронин рассказал мне о героических действиях девушек, бойцов участковых команд МПВО, при спасении людей, засыпанных руинами. Чтобы сберечь жизнь заживо погребенных, приходится вручную разбирать гигантские завалы — беспорядочные груды битого кирпича и щебня, обломки бетонных плит и железных конструкций, бревна и камни. В одном из разрушенных домов соорудили специальный лаз — тоннель, чтобы откопать семью. Мать и шестилетнего мальчика извлекли оттуда мертвыми, а девочку постарше удалось спасти.
— Девушки-бойцы, — говорит Иван Петрович, — пробирались в самые опасные места, поднимались по разрушенным лестницам, снимали с верхних этажей детей и раненых, рискуя при этом жизнью.
Поздно вечером, в 11 часов, девятая в этот день воздушная тревога возвестила о новом налете вражеских бомбардировщиков. На этот раз их было около двадцати, но зато они расширили радиус действий: фугасные и зажигательные бомбы сброшены не только за Московскую и Нарвскую заставы, но и на Петроградскую и Выборгскую стороны, Васильевский остров и в центре — в Смольнинском, Куйбышевском и Дзержинском районах. И опять возникли крупные пожары в двадцати четырех местах. И жертв, как мы узнали на другой день, стало еще больше, чем накануне —54 человека убиты и 466 — тяжело ранены. Особенно пострадали заводы, расположенные вдоль правого берега Невы, — «Красный выборжец», станкостроительный имени Свердлова, Металлический, «Арсенал».
Моя передовая была закончена и послана в набор, когда прозвучал отбой воздушной тревоги. Это было во втором часу ночи. Позвонив домой и узнав, что наши благополучно вернулись из бомбоубежища, я спустился этажом ниже, в отделение ТАСС, чтобы разузнать последние новости на фронте под Ленинградом.
То, что я услышал, было чрезвычайно тревожным. Сегодня на рассвете после сильной артиллерийской и авиационной подготовки противник начал наступление в направлении на Красное Село. Первые вражеские атаки были отбиты частями 3-й гвардейской дивизии народного ополчения. К вечеру немецко-фашистские войска вклинились в нашу оборону на десятикилометровом фронте, в глубину от одного до трех километров. Вражеским танкам удалось ворваться в Урицк (Лигово). Непрерывным атакам подвергаются наши части на подступах к Пулковским высотам, в районе Пушкина, Павловска и Колпина. А накануне пал Шлиссельбург.
И еще одну новость сообщили товарищи. В этот день в Ленинград прилетел генерал Г. К. Жуков. Он, по всей видимости, станет командующим фронтом, так как К. Е. Ворошилов отбыл в Москву. У Жукова за плечами солидный боевой опыт руководства военными действиями в современных условиях. Под его командованием были разбиты японские войска на реке Халхин-Гол. Это обнадеживает — таково общее мнениё.
Потянулись тревожные будни осажденного города. Днем солнечно, безветренно, тепло, как летом. Стоит непривычная для такого города тишина, прерываемая лишь изредка свистом и разрывами снарядов. Она давит, ощущается физически. А вечером, почти в одно и то же время, после десяти часов, — очередная бомбежка. Гул самолетов, грохот зенитных пушек.
Особенно большой ущерб был нанесен во время налёта ночью 11 сентября Торговому порту. Сюда было сброшено 76 фугасных и не менее 12 тысяч зажигательных бомб. Горели склады, корпуса расположенных поблизости двенадцати жилых домов, завода, института, автобазы. В тушении огйя участвовали не только пожарные команды, но и экипажи пяти пароходов, стоявших у причалов.
Пуще всего выматывают, досаждают тревоги. Работникам редакции по нескольку раз в день необходимо куда-либо проехать или пройти. Телефоном не обойдешься, если надо посмотреть, что делается на заводе, как готовится к отправке на фронт очередная часть народного ополчения, забежать в госпиталь, в институт, поговорить с теми, кто вчера отличился при тушении пожаров и спасении людей после бомбардировки. А тут тревога…
Смотрю я на своих товарищей и дивлюсь их мужеству, работоспособности, высокой ответственности за выполнение любого, самого трудного редакционного задания. Не было случая, чтобы кто-нибудь струсил, проявил малодушие, отказался поехать на завод или к автору за статьей. За стенами редакции идет бомбежка, а журналисты готовят материалы в но мер. Особенно отличаются своим мужеством и стойкостью наши женщины. Литературные сотрудники Нина Филиппова, Юдифь Бродицкая, Нина Романова, Елизавета Васильева, Ирина Никитина держатся просто молодцом! Кажется, для них не существует расстояний. Все вместе они успевают за день побывать во всех районах города. Большей частью пень ком, потому что на трамвай рассчитывать не приходится.
Самоотверженно ведут себя и те, кто работает в редакционном аппарате, обеспечивая своевременный выход номера. Даже в самые опасные часы, когда вражеские самолеты кружились над городом, сбрасывая смертоносный груз, Василиса продолжала заниматься подготовкой очередного номера к печати, вникая во все детали верстки и оформления его. Хотя, конечно же, она при этом нервничала. Да и как было не нервничать! Старший корректор, совсем еще молоденькая Тамара Александрова, каждый день вместе со своими помощниками внимательно вычитывала номер, чтобы не проскочила ошибка, за которую придется краснеть перед читателями. А ведь у нее большое горе: в партизанском отряде погиб ее муж А. С. Фарутин, заведовавший ранее корректурой «Смены». Мария Ивановна Барашкова с утра до вечера стучит на машинке. Остановить ее, послать домой отдохнуть невозможно: она самая опытная и быстрая машинистка, — без нее задержится посылка в набор срочной информации, застопорится выпуск номера. Беззаветно работали и самые скромные члены нашего коллектива — старушки курьеры, от которых ой как много зависит в повседневной редакционной жизни.
12 сентября. Мы наконец-то перебираемся в бомбоубежище, специально сооруженное в подвалах нашего здания. Редакции «Смены» отведено в нем несколько комнат, вернее совсем малюсеньких клетушек с фанерными перегородками. Здесь оборудовано все для работы — телетайпы, пишущие машинки, телефонные аппараты, связывающие нас с типографией и городом. Для меня устроен даже отдельный кабинетик, куда могут втиснуться два человека — я и мой собеседник. Сразу же обнаруживаются некоторые неудобства: если звонят из Смольного, надо бежать наверх, на пятый этаж. И это приходится делать раза два-три за ночь, да еще оставлять специального дежурного у аппарата. Но главная беда: электрические лампы быстро нагревают воздух, он пропитывается подвальной сыростью — становится трудно дышать, быстро устаешь.