– Ага. Он его так и таскал на шее, пока его долговский снайпер не подстрелил. Но это всё дела давно минувших дней.

Лис наконец окончательно продрал глаза, сел на топчане и сделал задумчивое выражение лица.

– А сколько ему вообще? – спросил он Щуплого.

– Двадцать один.

– Щенок совсем. Не знаю я, что ему подарить можно. Это думать надо, а щупалец у меня сейчас нету.

– Я тоже не знаю. Последний подарок, который я подарил, уже в школу пошёл.

Лис недоумённо уставился на Щуплого, потом рассмеялся.

– Короче. Надо что то необычное, да? Я знаю, куда идти.

– Ну, и куда?

– В Чернобыль.

Щуплый скептически покачал головой и сказал:

– Там довольно сильно фонит по всему городу. И куда – там?

– В краеведческий музей.

– Придумай что полегче, а?

– Да не ссы! Я сто раз туда ходил. Проходы знаю. В том-то и дело, что город фонит. Туда не ходит никто и он не разграблен. Зато там почти нет аномалий. А в музее мы точно что-нибудь интересное найдём.

– Дорога туда проходима, – раздумывал Щуплый. – И Студент говорил, что он со своими людьми как-то через него проходил. А в чём там секрет?

– Какой секрет? – не понял Лис.

– С радиацией. Как определить, где пройти можно?

– А! Это просто. Город неровный. Когда дождевая вода стекает, она смывает нуклиды. В низины не лезем, держимся поверху – и свинцовые трусы не нужны. Был я там, давно уже. А сейчас, наверное, ещё меньше фонит.

– Действительно, просто. Тогда собираемся?

– Вопрос риторический. Лося только предупредить надо.

Золото букв на табличке под стеклом потемнело, но всё ещё без труда можно было прочитать слова: «Чернобыльский краеведческий музей. Время работы: 9:00–19:00».

– Заперто, – сказал Щуплый. – А дверь стальная, дробью не выбить. На решётках «жгучий пух» разросся, тоже не пролезть.

– Предусмотрено. Айда за мной.

Лис, держа дробовик наперевес, пошёл вдоль стены и остановился напротив заросшей «пухом» ниши. Осмотрелся.

– Ага, вот они!

Он поднял два обрезка трубы, метра по два в длину. Один отдал Щуплому, а вторым зацепил лохмы «пуха» и отвёл их в сторону. «Пух» недовольно затрещал.

– Чего это он? – спросил Щуплый.

– Не обращай внимания. Так-то он практически безвредный, только рвать его не нужно. Иначе к тебе же прирастёт.

– А я думал, он как крапива действует.

– И это тоже. Короче, не трогай его, и он тебя не тронет.

В нише обнаружился узкий проход, а за ним – приоткрытая дверь.

– Вуаля! Судя по пыли, здесь давненько никто не ходил. Пойдём?

Щуплый кивнул.

– Раз уж пришли – глупо будет уйти ни с чем.

Он закинул СВД за спину и вытащил из кобуры «Стечкина».

В музее царил сумрак. «Пух» на окнах, как плотные шторы, почти не пропускал света. Сталкеры остановились, давая глазам привыкнуть к темноте. Потревоженная пыль щекотала Щуплому нос. Он почесался тыльной стороной ладони. В полутьме вырисовывались неясные очертания накрытых марлей экспонатов, как будто их с Лисом обступили огромные привидения. Он сделал шаг вперёд и потянул ткань с ближайшей витрины. Та рассыпалась на лоскутки у него в руках. В витрине лежали старые монеты.

– Как думаешь, ценные? – спросил он Лиса.

– Не думаю. Ценные вещи в таких музеях не хранили.

Лис прошёл вдоль витрин, сметая марлю на пол. Каменные наконечники стрел, ещё какие-то кости, камни.

– Зуб мамонта. Пойдёт на подарок?

– Разве что тебе.

– Зачем он мне?

– А Стоматологу зачем? Лучше монеты возьмём, если нет ничего лучше.

– Когда ты прав – ты прав.

К крупным экспонатам они не стали даже приближаться и, пройдя через зал, поднялись на второй этаж. Здесь было уже интереснее. Экспозиция была посвящена военной истории. Под марлей угадывались очертания копий и стрел. Лис поднял лук, попробовал согнуть. Лук хрустнул.

– Рассохся. О! Ножики!

В вертикальной витрине стояли сабли и тесаки.

– Жаль, что ржавые.

Лис кивнул и пошёл дальше вдоль витрин. Потом остановился и сказал:

– То, что нужно!

– Где? – Щуплый, разглядывавший ордена на витрине, подошёл к нему. – Согласен. Красотка!

В витрине лежала польская сабля карабела. Длинная, лёгкая, с хищным изгибом и совершенно не тронутая ржавчиной. Под ней лежали украшенные серебряными накладками ножны. Лис стукнул прикладом по нижнему стеклу. Посыпались осколки. Щуплый вытащил саблю, вложил её в ножны.

– Не зря ходили. Пошарим ещё? Постой. Ты слышишь?

Лис обернулся и прислушался.

– Да… что за…

Из коридора, ведущего в следующий зал, слышался тихий детский плач.

– Ребёнок.

– Сдурел? Здесь? Валим отсюда! – Лис передёрнул цевьё «Ремингтона», досылая патрон.

Щуплый перекинул саблю в левую руку и снова обнажил «Стечкин». Лис уже шёл к лестнице, выставив ствол дробовика и целясь вдоль лестницы. Щуплый отступал за ним, направив пистолет в полутьму коридора.

БАХ! БАХ!

Дважды нажав на курок, он отскочил в сторону, а затем прыгнул к лестнице.

– Валим, Лис! Бюреры!

Лис уже бежал вниз, в одной руке держа дробовик, а второй хватаясь за перила. Одна из стоявших у стены алебард поднялась, разрывая ветхую марлю, наклонилась и полетела в Щуплого. Тот увернулся, ещё раз выстрелил в сторону коридора и тоже кинулся к лестнице. На то место, где он только что стоял, со всех сторон посыпалось острое железо.

На лестничной площадке Щуплый обернулся и увидел, как из коридора выплыла тёмная фигура. Ещё выстрел. Пуля выбила искру на границе невидимого силового барьера, который бюрер удерживал вокруг себя. Мутант вскинул руки. Щуплый почувствовал, как пистолет тянет из руки, и снова выстрелил. Тот взревел и отскочил обратно в коридор. Рёв плавно превратился в детский плач. Сабли и копья снова начали подниматься в воздух. Щуплый, прыгая через три ступеньки, сбежал на первый этаж и выскочил на улицу.

– Лис!

– Я здесь! Беги прямо!

– Что?

– Беги прямо, отвлеки его!

Плач раздался прямо за спиной. Щуплый рванул поперёк улицы, но не пробежал и двадцати шагов, как его мягко ударило в спину и протащило пару метров по земле. Перевернувшись, он выставил пистолет, но его вырвало из рук. Бюрер, стоявший у входа, поднял лапы. Уродливая морда глядела прямо на Щуплого.

Сбоку дважды рявкнул дробовик Лиса. Тот целился не в мутанта, а в космы «пуха» над ним. Перебитая пулей прядь упала бюреру на голову. Раздался дикий визг. Мутант крутился на месте, махая лапами, и орал как сумасшедший. Лис выстрелил в третий раз. Бесполезно. Бюрер, всё ещё окружённый мерцающим куполом своей защиты, скрылся в коридоре. Его визг доносился из глубины здания.

– Валим! Валим, быстро! Он наверняка не один.

Лис, успевший подобрать упавший рядом с ним «Стечкин» Щуплого, подхватил его под руку и поволок прочь.

– Сто раз так делал, говоришь? – отдышавшись, спросил Щуплый.

Лис, тоже тяжело дыша, ответил:

– Ну, не сто… Но в музей этот заглядывали. Чисто было.

– Они не попрутся за нами?

– Нет. Не любят света. Днём редко выходят.

– А здорово ты его!

– Со страху чего только не придумаешь. Бедняга сейчас реально страдает. Эта штука прирастает к той поверхности, за которую зацепится, а действует… ну, как крапива и действует. Жжёт постоянно. Огнём выжигать с кожи приходится.

– Сомневаюсь я, что у бюрера зажигалка найдётся.

– И я о том же. Дай-ка подарок глянуть ещё разок, – Лис обнажил саблю. – Красота!

Он пару раз рубанул воздух. Цепочка, висевшая между гардой и рукоятью, тихонько зазвенела.[7]

– А это кто, как думаешь?

На клинке было золотом вытравлено изображение усатого мужчины.

– Написано же, читай.

Лис прищурился.

– Ян… Советский? Чего?

– Собеский, грамотей! Король такой был в Польше.

– Это его, что ли?

– Не знаю. Может и его.