Из дневника Вероники.

Прошло ещё несколько дней, и мы стали чуть ближе к долгожданному лету. Как было бы хорошо, если бы с людьми происходило то же самое, что с природой! Обновление, очищение, новая жизнь. Но — увы! — ничего подобного не случается. Во всяком случае, в нашей школе. Как всегда, она остаётся похожей на стоячее болото. А всякие новшества, которые нам преподносят как важные изменения, на самом деле, ведут только к тому, чтобы всё усложнить.

Например, очередное повышение цен на учебники, которые постоянно выходят где-то в столице, и наши учителя решают, что вот новая-то версия будет идеальной! Но появляется следующий учебник — другого автора, например — и тоже начинает считаться наиболее подходящим вариантом, а нам раскошеливайся. Вернее, родителям. Разумеется, они недовольны. А кто бы на их месте радовался?

Несколько дней Дария Андреевича не было в школе. Его заменяла Нина Антоновна — преподавательница МХК (мировой художественной культуры). Тут мы просто взвыли, потому что эта замена дала ей желанную возможность взваливать на нас как можно больше. И книг, которые нужно было прочитать в ограниченные сроки, и сочинений по ним, и рисунков, требуемых от нас же. Никогда не представляла себя художником-иллюстратором, да и нет у меня надлежащего таланта. А это, как можно догадаться, ещё один повод для того, чтобы надо мной посмеяться. Но я отыскала несколько листочков синей копировальной бумаги, затем подобрала в своих детских книгах кое-какие подходящие картинки, а дальше — дело техники! Кое-что из получившегося учительница даже оставила себе для показа следующим поколениям. Раньше у меня так только сочинения забирали.

Когда Княжевич наконец-то вернулся, Нина Антоновна радостно за него ухватилась и заявила, что теперь он просто обязан заменить её хотя бы на один урок. Дескать, она с нами совершенно переутомилась, выполняя двойную программу. Это кто ещё переутомился! В общем, от такого напора ему только и оставалось, что согласиться провести следующий урок МХК даже без предварительной подготовки. Для нас это стало сюрпризом (надо сказать, приятным).

Дежурные раздавали проверенные контрольные работы по геометрии, когда в класс вошли Нина Антоновна и Дарий Андреевич. Поскольку была ещё перемена, никто не сел на места. Все продолжали изучать свои листочки и перекрикиваться с вопросом «А ты что получил?».

— О любви думайте, а не о том, кто, что получил! — провозгласила учительница, грозно потрясая «Ромео и Джульеттой». — Вот, посмотрите только на них! Стая диких обезьян и то вела бы себя приличнее.

Княжевич рассеянно кивнул. Я заметила, что вид у него снова довольно усталый. Может быть, он болел, поэтому и отсутствовал на нескольких уроках подряд? Мне показалось, что он вовсе не слышит того, что ему говорит собеседница. Вернее, слышит, но не обращает внимания, как будто это всего лишь включенное для звукового фона радио, громкость которого не помешало бы немного убавить.

— Так, скоро звонок! — спохватившись, воскликнула Нина Антоновна и передала Княжевичу книгу. — У всех есть Шекспир?! Пусть читают вслух!

— Как вслух? — переспросил Дарий Андреевич.

— По ролям, конечно! — ответила она.

— Это как… э… в начальной школе? — уточнил он.

— Скажете тоже! — фыркнула вестница мировой культуры и посмотрела на него с сомнением, будто вознамерилась вместо учительского стола усадить и его за парту. — Кто же будет читать такие пьесы в начальной школе? Пусть читают, а я убегаю!

Проводив её взглядом, я вытащила из сумки книгу и, перелистав, открыла на нужной странице. Очень вовремя — как раз прозвенел звонок. Все кое-как расселились по своим местам, и Княжевич, тоже раскрыв книгу с оставленной Ниной Антоновной закладкой, обвёл класс внимательным взглядом.

— Кто хочет почитать? — спросил он. В ответ, само собой, тишина. — Вероника?

Книга, которую я нечаянно сдвинула на самый край парты, едва не свалилась на пол, когда я попыталась подняться.

— Не надо вставать, читай за Джульетту, — проговорил Дарий Андреевич, после чего назначил на роль Ромео парня, который явно не слишком любил читать, поэтому делал это в несколько раз медленнее, чем я. В результате всё выглядело так, словно Джульетта тараторила, будто замёрзла и желала поскорее сбежать с балкона, Ромео же монотонно и неторопливо бубнил свои реплики. Княжевич поморщился, затем нахмурился. — Так, стоп! Будь вы в театре, зрители бы давно сбежали.

— Она говорит слишком быстро! — возмутился мой напарник.

— Это он читает по слогам! — не осталась в долгу я.

— Ладно, я почитаю за Ромео, а ты постарайся произносить слова помедленнее, представь себя на сцене, — попытавшись найти компромисс, предложил Дарий Андреевич. В обращённых на меня взглядах одноклассниц мелькнула зависть — а надо было поднимать руку, когда искали желающих! Я снова опустила глаза к странице.

Если представить себя на сценических подмостках я с натяжкой всё же могла, то непосредственно с образом Джульетты всё куда сложнее. Как можно мысленно вжиться в эту роль и прочувствовать слова о любовных клятвах, если не испытывал ничего подобного? Ведь и я ни в кого никогда не была влюблена, и в меня…

Дарий Княжевич.

Перед началом коротких весенних каникул в школе было запланировано провести вечер с угощением, концертом и последующей дискотекой. Обязательная явка требовалась не только от учеников, но и от учителей, а на Княжевича ещё и школьное дежурство, как назло, свалилось. Можно подумать, ему больше нечего делать, кроме как отлавливать по углам старшеклассников, притащивших в школу запрещённый алкоголь! Но отвязаться не получилось. К тому же, в школе даже не знали о его второй — настоящей — профессии. Фоглю каким-то образом удалось раздобыть документы, которые нельзя было отличить от настоящих. Кроме того, устраивая его сюда на временную работу, начальник воспользовался своими связями, паучьей сетью охватывающими весь город.

Поскольку у него так и не вышло отвязаться от присутствия на школьном мероприятии, Дарий приехал чуть раньше и, воспользовавшись тем, что за ним никто не наблюдает, незаметно накинул на помещение отслеживающее заклинание. Теперь, если ученики вздумают смешать лимонад или сок с чем-то покрепче, он безошибочно отыщет нарушителя. Жаль только, что действие заклинания на всё школьное здание не распространялось — только на обширный зал, в котором должно было состояться концерт. Это означало, что проверять классы и различные укромные уголки, куда могли забиться нарушители, придётся отдельно. Но ничего, это всего лишь один вечер, и скоро дополнительная работа останется в прошлом.

Как и Вероника…

Она стояла в некотором отдалении от него, находясь в окружении одноклассников и всё же оставаясь отдельно от них. Как у неё это выходило — случайно или намеренно? Было заметно, что она чувствует себя неловко в нарядном платье, которое, надо заметить, выглядело куда скромнее, нежели у других девушек. Пока Вероника смотрела на сцену, где пели, танцевали и в микрофон объявляли следующие номера и конкурсы, Княжевич наблюдал за ней, не впервые задаваясь вопросом, отчего учителя в этой школе предпочитают не обращать внимания на то, как складываются — вернее, совершенно не складываются — отношения между учениками. Почему люди вообще не замечают того, чего не хотят видеть?

Однажды, проходя по школьному коридору, Дарий увидел Веронику плачущей. Это был последний урок, и дверь класса, в котором он шёл, оказалась открытой. Очевидно, Вероника не выдержала очередной колкости учительницы или кого-то из одноклассников. Никто из тех, кто тогда находился в классе, не заметил Княжевича, остановившегося напротив двери и не отводящего взгляда от девушки за первой партой. А он в напряжении сцепил пальцы, отчаянно надеясь, что она снова сумеет справиться с той необузданной силой, которая — он точно знал — в эти минуты захлёстывала её, угрожая громадной волной накрыть и потащить за собой не только хрупкую фигурку девушки, но и всех окружающих. Она справилась. Решительно смахнула с лица слёзы и тут же поставила перед собой учебник, отгородившись им от остальных.