Впрочем, не исключено, что Гомер вовсе и не хотел намекать ни на какие белые ночи. Вот как звучит в подлиннике этот пассаж: "Здесь несонливый муж получал бы двойную плату: одну плату — пася быков, другую плату — пася белоснежных овец, ибо близки пути ночи и дня". Не идет ли здесь речь всего-навсего о необыкновенно, сказочно тучных пастбищах, способных прокормить черных быков, которых поэт уподобил ночи, и белорунных баранов? Первые приносились в жертву подземным богам, вторые — небесным (потому и близки их пути-до алтаря).
Одним из первых о местах обитания Гомеровых людоедов догадался Страбон: он пишет, что "киклопы и лестригоны — негостеприимный народ — владели страной около Этны и Леонтины (Лентини. — А. С.), поэтому и области около пролива были недоступны людям того времени, и Харибда и Скиллейский мыс находились в руках разбойников" (33, С 20). Но не будем забегать вперед.
Эя (Остров Кирки)
жалуется опытный мореход (12, X, 190–192).
Следующая остановка — остров Эя (Αιαιη νησος), обиталище сестры Ээта волшебницы Кирки (Цирцеи), куда прибыла она на колеснице своего отца Гелиоса. Имеются сведения, что в недошедших до нас текстах Гесиода остров Кирки помещался в Тирренском море у берегов Этрурии. Такую локализацию подтверждают и Гомер, и Аполлоний, и Вергилий. Столь редкое единодушие позволяет достаточно уверенно определить местонахождение Эи — это нынешний гористый мыс Чирчео в Лациуме, примерно в 90 км южнее Тибрского устья. (Приблизительно во время странст вий Одиссея невдалеке от тех мест беглец из Трои, его ровесник и предок Ромула Эней похоронит свою кормилицу Кайету и заложит в ее честь город, нынешнюю Гаэту[9].) На мысу, сообщает Страбон, "находится городок с храмом Кирки и алтарем Афины. Там показывают какую-то чашу, как говорят, принадлежавшую Одиссею" (33, С 232). Установлено, что тридцать веков назад он был островом, теперь имя Цирцеи хранит название мыса. Эту атрибуцию подтверждает и древний миф, изложенный Аполлонием Родосским. Одиссей плыл к Эе с юга, аргонавты достигли острова северным путем. Несомненно, что в древности остров Кирки имел надежную географическую привязку. Если даже предположить, что Аполлоний следовал тексту "Одиссеи", нельзя не удивиться тому, что за полтысячелетия Эя не превратилась в чисто легендарное, условное понятие. Она была для греков не менее реальной, чем Сицилия или Геракловы Столпы. Вывод может быть только один: греческие мореходы плавали на Эю, и плавали неоднократно. Видно, не случайно здесь впервые скрестились пути Ясона и Одиссея.
Страна киммерийцев
Одиссей послушно отправился в загробный мир (12, XI, 13–16, 19):
Большинство исследователей склонны трактовать этот эпизод буквально и засылают Одиссея в Исландию, Скандинавию и т. п. Эта точка зрения не более нова, чем "Гомеровский вопрос". Еще Тацит писал: "Иные считают также, что, занесенный в этот Океан во время своего знаменитого, долгого и баснословного странствия, посетил земли Германии и Одиссей и что расположенный на берегу Рейна и доныне обитаемый город Асцибургий (Асберг или Дуйсбург. — А. С.) был основан и наречен им же; ведь некогда в этом месте обнаружили посвященный Одиссею алтарь и на нем, кроме того, имя Лаэрта, его отца… Я не собираюсь ни подкреплять доказательствами это суждение, ни утверждать обратное" (34д, 3). Далеко на севере помещает страну киммерийцев и Плутарх, чей географический кругозор был, разумеется, много шире гомеровского.
Но, во-первых, Одиссей указывает, что он плыл до Аида чуть больше суток; морской же путь до Британии (не говоря уже о Германии) еще спустя полтысячелетия карфагеняне на куда более совершенных кораблях покрывали за 4 месяца.
Во-вторых, совершенно исключено, чтобы Гомер не упомянул о выходе за прославленные Геракловы Столпы: это был бы подвиг, достойный Геракла и Тесея, умолчать о нем попросту невозможно.
Здесь уместно обратиться к величайшему почитателю Гомера Вергилию. В "Энеиде" он почти буквально использует этот эпизод поэмы, посылая Энея в Аид. Вергилий и Овидий (вслед за Лукрецием) помещают вход в Аид близ Неаполя, где много горячих источников (отсюда "область, покрытая вечно влажным туманом и мглой облаков"). Этим входом они считают Авернское озеро, а одну из впадающих в него речушек — Стиксом, или Эриданом[10]. От Эи до Неаполя легко можно добраться за сутки.
Что касается киммерийцев (киммериян), то, по одной из гипотез, выдвинутых еще в древности, они были прародителями этрусков, жителей междуречья Тибра и Арно. Этой версии придерживались Веллей Патеркул, Тацит, Юстин и многие другие. Геродот, например, считал этрусков лидийцами, другие — пеласгами, финикийцами, италийцами, египтянами, греками, даже жителями Атлантиды. Только, пожалуй, Дионисий Галикарнасский признавал их самобытное происхождение. Трудно сказать, назвал ли их киммерийцами сам Гомер, или этот эпитет добавили при правке его поэм. Во всяком случае, тут сработал стереотип: Аид — вечная ночь — крайний север — киммерийцы."… На основании реальных сведений о том, что киммерийцы жили у Киммерийского Боспора (Керченский пролив. — А. С.), в мрачной северной области, Гомер соответственно перенес их в какую-то мрачную область по соседству с Аидом, подходящую местность для мифических рассказов о странствованиях Одиссея", — трезво рассуждает Страбон (33, С 20)[11]. Очень заманчивую, но едва ли состоятельную гипотезу предлагает Б. П. Мультановский, производя слово "киммерийцы" от древнего самоназвания италиков — "кимры" (отсюда Италия — Cambria). Этот этноним германского происхождения и был распространен только на севере Апеннинского полуострова.
Точно такой же стереотип содержится в понятии "Океан". "Мне по крайней мере ничего не известно о существовании реки Океана, — жалуется Геродот. — Имя "Океан" придумал, по моему мнению, Гомер или еще какой-нибудь древний поэт и ввел его в свою поэзию" (9, II, 23)[12]. Океаном греки вслед за Гомером называли глубокую холодную реку, опоясывающую весь обитаемый мир (а необитаемого мира для них не существовало, в крайнем случае его заселяли какими-нибудь чудищами) — ойкумену. "Переплыть Океан" для греков должно было быть абсурдным словосочетанием: Океан не к чему переплывать, ибо за ним нет абсолютно ничего. Даже входы в Аид (’απιεναι ευυυ ιης καυοδου) — например аттический мыс Тенар (Тенарон), остров Левка, пещера Трофония в Лебадии (Левадия), порт Палеста в Эпире (район Шен-Теодори), Гераклея Понтийская (Эрегли) — расположены в пределах ойкумены, по сю сторону Океана. Гомер ввел эту гиперболу, чтобы показать трудность задачи Кирки и доблесть Одиссея. И он постоянно нагнетает чувство леденящего ужаса, воздействуя на слушателя (12, XI, 156–159):