– А ты, дед, того… не злоупотребляешь? Вот мушкетеры с саблями тебе и видятся. А может, еще и черти с рогами. Не съездить ли нам с тобой на экспертизу?

– Нет! – наотрез отказался сторож. – Мне свой пост нипочем нельзя оставить.

– Что же ты сейчас не на посту?

– Дак эта… Вы же сами меня сюда привели.

– Кто кого привел? – снова загремел злой милиционер Воронин. – Я, что ли, в милицию звонил? А ну, поехали на освидетельствование.

– Нет‑нет, – замотал головой сторож. – Я на посту должен быть.

И бочком‑бочком ушмыгнул за дверь. Воронин ему и не препятствовал, только грозно посверкивал глазами из‑под козырька.

– Я теперь знаю, почему детей милиционерами пугают, – сказал Егор.

– Р‑разговор‑рчики, – рокотнул Воронин, усмехаясь. – Здесь вам не тут.

Он заложил руки за спину прошелся вдоль стены, топоча каблуками, сбил фуражку на затылок и произнес своим нормальным голосом:

– Рассказывай, что произошло, мулюванец.

Егор криво улыбнулся.

– А на экспертизу не отправишь?

– Посмотрим, – сказал Воронин без улыбки. – Рассказывай.

И Егор рассказал. Он начал со вчерашнего визита в магазин Проспект, вызвавшего неадекватную реакцию тамошних продавцов, продолжил похоронами Дениса Брагина, на которых показывался длинноволосый, а закончил только что случившимся нападением доморощенного самурая.

– И ты этой штукой от него отбился? – недоверчиво спросил Воронин, вертя в руках испещренную зарубками стальную трубу. Он встал в правостороннюю позицию en garde и произвел небрежный выпад, ткнув трубой в воздух.

– Ага‑а, – ответил Егор удивленно. Воронин никогда не говорил ему, что сам вполне сносно владеет приемами классического фехтования.

– Талант, – восхитился Воронин, опустив трубу. – Цукахара, так‑растак, Бокудэн.

– Теперь вы можете его арестовать, – сказал Егор.

– Кого? – не понял Воронин.

– Да самурая этого задрипанного, – сказал Егор. – Продавца из магазина Проспект.

– Да, и что дальше, – скептически поинтересовался Воронин.

– Как – что дальше? – Егор пожал плечами, недоумевая, с чего это вдруг Воронин прикидывается таким непонятливым. – Ты же у нас блюститель закона, сам все должен знать. Следствие там, суд…

– Да‑да‑да. – Воронин картинно хлопнул себя по лбу ладонью, а затем спросил: – Позвольте узнать, какие основания для возбуждения дела? Эта труба?

– Ну как же? – Егор растерялся, как ранее растерялся сторож. – Он напал на меня с мечем. Тому и свидетель есть.

– Меча его никто не найдет, – сказал Воронин жестко. – А свидетель твой… Сам видел, что я с ним сделал пять минут назад, а любой мало‑иальски способный адвокат вообще съест его живьем.

– Так что же, выходит, не будет ни ареста, ни суда?

– Нет, не будет.

Егор возмутился.

– Этот самурай недоделанный пытался меня убить – ни с того ни с сего, без всякой причины. Возможно также, сто именно он убил Дениса и вашего следователя. И ты говоришь мне, что ничего нельзя сделать?

– Почему же, – сказал Воронин. – Кое‑что сделать можно.

– Что именно? – сердито спросил Егор.

Воронин ему не ответил, а задал вопрос сам:

– Ты собираешься сегодня домой идти?

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнил Егор.

– Ну и что, – сказал Воронин. – Отвечу, когда сочту возможным ответить.

И все. Егор знал, что допытываться бесполезно – Воронина ни мытьем, ни катаньем не возьмешь. Оставалось только надеяться, что ответить на такой важный вопрос он сочтет нужным в самое юлижайшее время.

Егор закрыл окна, переоделся из рабочего в повседневное, подобрал с пола половинки разрубленного самурайским мечом стульчика и показал их Воронину.

– Хороший у него меч. Почти без замаха – вжик! – и пополам!

Воронин посмотрел на деревяшки без особого интереса.

– Возьми это себе на память, как сувенир – если хочешь. А если не хочешь – оставь здесь.

Егор спрятал обломки среди прочей детской мебелишечки и вместе с Ворониным вышел из группы.

Старик‑сторож, весь в растрепанных чувствах, колченогой грачиной походкой маршировал в дальнем конце коридора, возле выхода. Завидев Воронина вместе с Егором, он выпятил грудь, напыжился, всем своим видом показывая, что мимо такого бдительного часового никакой враг не пройдет.

– До свидания, – сказал ему вежливый Егор.

– Вольно, – сказал Воронин. И не удержался, добавил язвительно: – Будем надеяться, что вам больше ничего не привидится этой ночью.

Они не слышали, что после того, как входная дверь за ними закрылась, и сторож запер ее на два оборота ключа, он от души, с чувством выматерился.

– Зря ты так со стариком обошелся, – упрекнул Воронина Егор.

– Ничего, – пренебрежительно отмахнулся Воронин. – Зато он теперь языком поменьше будет трепать.

За металлической решеткой забора, ограждавшей территорию детского сада, стоял уже знакомый Егору автомобиль, милицейский уазик. И водитель вроде был тот же, он флегматично покуривал дешевую сигаретку, опустив боковое стекло.

– Садись в машину, – сказал Воронин. – До самого дома тебя довезем.

– Да я могу и пешком… – Егор сделал слабую попытку отказаться – не хотелось ему обзаводиться привычкой раскатывать на милицейских машинах.

– Садись, – настойчиво повторил Воронин. – Целее будешь.

Егор вспомнил про самурая с мечом. Не исключено, что он прячется в кустах где‑нибудь поблизости.

– Ладно.

Егор забрался на заднее сиденье; Воронин сел впереди.

– Книжный магазин на Володарского знаешь? – спросил он у водителя.

Тот молча кивнул и бросил за окно окурок.

– Нам туда, – сказал Воронин. – Заезжай прямо во двор.

Водитель кивнул еще раз и завел мотор.

Доехали быстро, минут за пять. Водитель, точно, был тот же самый – он остановил машину возле второго подъезда. Егор открыл дверцу и, прежде чем выйти, сказал:

– Спасибо, что довезли.

Водитель опять‑таки ничего не ответил, даже формального пожалуйста или не стоит благодарности.

– Постой, – сказал Воронин и тоже полез из машины. – Я с тобой поднимусь до квартиры. – И, заметив, удивление Егора, прибавил: – На всякий случай.

У двери подъезда Воронин отстранил Егора и вошел первым.

Ни хрена себе! – только и подумал Егор, увидев в руке Воронина тусклый ствол табельного макарова.

Так они и поднимались по лестнице: впереди, с пистолетом наизготовку, Воронин, а Егор, безоружный, – на две ступеньки позади.

Вот выйдет сейчас кто‑нибудь из соседей с мусорным ведром – то‑то будет весело.

Нет, весело не будет.

То, что я серьезно влип – ясно, как белый день. Но во что я влип? Нет ответа. А друг Воронин готов пристрелить кого‑нибудь, охраняя меня. Интер‑ресно. Чем же я так ценен? Тоже нет ответа. Воронина спросить – не скажет. Уже отшил меня один раз – не стоит повторять ошибку.

Подъезд, к счастью, был тих и безлюден. Ни один ниндзя не выскочил из‑за картофельного ларя. Не было ни подозрительных теней по углам, ни подозрительных звуков – лишь приглушенные телевизионные голоса доносились сквозь запертые двери квартир.

На площадке пятого этажа Воронин жестом показал Егору, чтобы он отпер дверь и отошел в сторону. Егор молча подчинился. Воронин вошел в квартиру, осмотрел ее и никого, естественно, там не обнаружил.