Воронин начал с упрека:
– Ты почему меня дома не дождался? Я с ног сбился, пытаясь тебя найти…
– А с какой стати я должен дома торчать, тебя дожидаясь? – возмутился Егор. – Ты мне хоть что‑нибудь сказал?..
– Ладно‑ладно. – Воронин сделал нетерпеливый жест. – Собирайся, и пошли.
– Куда? – полюбопытствовал Егор.
– По дороге расскажу, – ответил Воронин.
Егор заупрямился, ему надоело быть пешкой, которую постоянно подталкивают – к какой цели? – могут и в жертву принести.
– Я работаю, – сказал он, отвернулся т Воронина к стене и мазнул кистью как бы в подтверждение своих слов.
– Вопрос жизни и смерти, – бросил Воронин Егору в спину. И уточнил: – Твоей.
Вот так, значит…
– Ладно, – сказал Егор. – Понял. Сейчас, переоденусь только…
На улице, за оградой детского сада, Воронина и Егора ожидал обычный синий жигуленок, девяносто третья модель. За рулем машины сидел незнакомы Егору человек. На вид – лет сорока, лысый, но с бородкой а‑ля хирург Сеченов. Воронин представил впервые встретившихся людей друг другу:
– Знакомьтесь. Егор Трубников. Всеволод Юрьевич Дворжецкий.
Егор обменялся с Дворжецким пробным рукопожатием, отметив, что у лысого крепкая рука.
После приветствий Дворжецкий завел двигатель, и они поехали – куда‑то.
– Куда едем? – поинтересовался Егор.
Дворжецкий оглянулся на Егора, расположившегося на заднем сиденье жигуля, потом посмотрел на Воронина и спросил:
– Ты уже посвятил нашего юного друга в тайну?
Посвятить в тайну, – подумал Егор. – Какие знакомые слова.
Воронин тоже оглянулся на Егора и ответил Дворжецкому:
– Нет. Не успел еще.
– Ну так самое время это сделать, – сказал Дворжецкий. – Пока до места доедем…
Воронин же, вместо того, чтобы посвящать Егора в тайну, задал ему какой‑то посторонний вопрос:
– Слушай, вот ты и твои знакомые, вы собираетесь по выходным в парке, разыгрываете из себя эльфов, гномов, хоббитов разных…
– Ну? – сказал Егор, не понимая пока, к чему клонит Воронин.
– А ты никогда не задумывался о том, что могут быть и другие люди, похожие на вас, но играющие в другие игры и по другим правилам?
– Раньше даже не думал, – ответил Егор. – Теперь же знаю наверняка, что такие люди существуют. Тот парень с самурайским мечом был чертовски убедтелен. Да ты и сам это знаешь. Скажи‑ка лучше, в какую игру играешь ты сам?
Воронин ответил не сразу, сперва он посмотрел на Дворжецкого, словно испрашивая у него разрешения. Дворжецкий еле заметно наклонил голову – можно.
– Я – принц Янтарного королевства, – произнес Воронин гордо и даже высокомерно, как будто являлся взаправдашним принцем.
– Ах вот как, – сказал Егор, не тая иронии. – Дай‑ка я угадаю, который именно из принцев. – Он задумался на пару мгновений, ответ пришел сам: – Ты – Корвин. Верно?
– Способный молодой человек, – заметил Дворжецкий, быстро взглянув на Егора в зеркальце заднего вида.
– Правильно, – кивнул Воронин в ответ на предположение Егора. – Как ты угадал?
– Догадался, – уклончиво ответил Егор и обратился к Дворжецкому: – А вы, Всеволод Юрьевич, должно быть, Дворкин?
– Нет, ну каков?! – Дворжецкий в восхищении даже прихлопнул ладонями по рулю. – Остер, остер, ничего не скажешь.
– А Татьяна Георгиевна, она…
– Флора, – быстро ответил Воронин и обернулся назад. – Что еще ты хочешь знать?
– Много чего. Сколько вас таких… игроков?
– Кого ты имеешь в виду? – уточнил Воронин предмет вопроса. – Нас, подданных Янтарного королевства? Или вообще всех тайных меченосцев в городе?
– Оба вопроса, – сказал Егор.
– Ответ на первый вопрос: пятнадцать, – сказал Воронин. Потом, засомневавшись отчего‑то, спросил у Дворжецкого: – Или четырнадцать?
– Я уже и сам точно не знаю, – проворчал Дворжецкий. – Да и какая разница: четырнадцать, пятнадцать?
– Ответ на второй вопрос я не знаю, – продолжил Воронин. – Могу сказать лишь, что кроме нашей, в городе существует еще шесть групп. С самураями ты уже познакомился; они читают и почитают Юкио Мисиму, Хагакурэ и Кодзики, занимаются кэн‑дзюцу и каратэ. Есть почитатели Томаса Мэлори, Теренса Уайта и Мэри Стюарт – рыцари Круглого Стола во главе с королем Артуром. К ним примыкает один известный экстрасенс, который именует себя Мерлином. Разумеется, есть мушкетеры, поклонники творчества Александра Дюма. Среди накачанных братков – сразу два Конана: Варвар и Разрушитель. Как можно догадаться по взятым ими именам, они – ребята не шибко начитанные, все больше кино да видео предпочитают. Есть еще адепты русского кулачного боя, настоящие патриоты‑славянофилы, былинные богатыри. Там и Илья Муромец, и Добрыня Никитич, и Алеша Попович, и даже сам Святогор.
Егор слушал, слушал и наконец не выдержал:
– Бред какой‑то. День открытых дверей в психбольнице. Наполеона там, среди вас, нет, а?
– В таком случае ты – тоже псих, Арагорн, – сказал Воронин.
– Я не развлекаюсь с настоящими мечами, – ответил Егор сухо. – И я не нападаю на людей.
– А хотел бы ты иметь настоящий меч? – спросил Дворжецкий, снова глянув на Егора из зеркальца.
– Что, серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– Грейсвандир мне дадите?
– Щас, разбежался, – нарочито грубо сказал Воронин. – Грейсвандир – мой. Можешь только потрогать.
– Ну хоть потрогать, – сказал Егор, все еще не веря в серьезность признаний Воронина.
– Там, позади сиденья, в багажнике, – сказал Воронин.
Егор приподнялся, встал на сиденье коленками, потянулся за длинным предметом, обернутым в мягкую серую ткань, достал
это
, размотал тряпье и увидел – да! – меч в ножнах, щедро инкрустированных серебром.
– Вот это да! – не удержавшись, воскликнул Егор.
Воронин и Дворжецкий обменялись заговорщическими взглядами и хитрыми улыбками, словно говорили друг другу: все, он попался, он теперь наш.
Егор взялся за прохладную шершавую рукоять и вытянул меч из ножен. Клинок блистал серебром, и таинственные руны вились по нему. Меч был заметно тяжелее синаи, но так удобно лежал в руке…
– Здорово! – восхищенно сказал Егор. – Я хочу такой же.
– Этот принадлежит мне, – ревниво сказал Воронин.
– У тебя будет свой меч, – посулил Дворжецкий Егору. – Если ты пройдешь Лабиринт.
Егор не без сожаления расстался с мечом, отдав его Воронину, и когда волшебство ушло от него, в нем опять проснулся скептик.
– Лабиринт? – переспросил Егор. – У вас и Лабиринт есть?
– Мой юный друг, – терпеливо произнес Дворжецкий, вертя руль, – машина ехала уже где‑то за городом, оставив позади многоэтажки Северного жилого района, – думал ли ты когда‑нибудь о том, почему господин Желязны написал целую эпопею именно о Янтарном королевстве?
– Желязны и кроме хроник Янтарного королевства много чего написал, – заметил Егор.
– Но его Эмбер, согласись, вещь особенная, – сказал Дворжецкий. – Так почему же именно Эмбер, а не что‑либо иное?
– Да бог его знает, почему, – пожал плечами Егор. – Ну, придумалось у него так.
– А почему именно так придумалось? Не знаешь? Ex nihilo nihil fit, – сказал Дворжецкий по латыни и сам же перевел: – Из ничего – ничего не получится. Если Желязны написал про Янтарное королевство – столько написал! – значит в этом что‑то есть. Скажу больше: в этом много чего есть. Наш друг Воронин это знает и держит в руках явное доказательство.
Воронин держал в руках меч.
– При всем моем уважении к вам и Роджеру Желязны, – я не могу признать это доказательством, – упрямо сказал Егор. – Это – всего лишь меч…