(Сэм де Грасс) и влюбляется в прекрасную принцессу Марианну (Энид Беннет). Этот Робин Гуд, с короткой бородкой и в шляпе с пером, весело переносится на. веревке с одного конца замка на другой, всегда поражает цель стрелой из лука, нападает со своими компаньонами изШервудского леса на всадников и берет их в плен, одним ударом скидывает с лестницы полсотни человек. ..Иногда эта эпопея наводит на мысль о новых «Приключениях барона де Крака». Но Дуглас не превратился в .супермена, поскольку грубовато подсмеивался над собственным персонажем. В марте 1923 года Рене Клер писал:

«Средние века в фильме Фэрбэнкса изображены, на мой взгляд, не хуже, чем в исторических книгах. <...]>

Забудьте факты, смотрите «Робина Гуда» словно балет, феерию. Пусть ваш взгляд хоть на секунду потеряет предвзятость. Любуйтесь совершенством движений и же.стов — кинематограф возник для их записи. «Робин Гуд» — это движущийся лес хоругвей, скачки закованных в броню лошадей, танец свободных людей в лесу, преследования в громадном замке, прыжки через реки, леса, страны... Может, вы полагаете, что сама вековая легенда ближе к действительности? Она ни точнее, ни лиричнее.

Неправдоподобные ситуации, невероятные подвиги, к которым нас приучил Дуглас в предыдущих фильмах, здесь оправданы и прекрасно сочетаются с духом фильма».

Несомненно, этот «толстый» альбом великолепных картинок для подростков весьма далек от прекрасной легенды о благородном разбойнике, стоящем во главе мятежа крестьян против феодалов. Однако в фильме ощутим дух народной легенды, и он не впадает в ханжеские нравоучения — толстый монах, брат Такк (Уиллард Луис), симпатичный раблезианский персонаж, издевается вместе с друзьями бродягами над шерифом й знатью.

Фильм неоспоримо имел громадный успех во всем мире и во многом способствовал усилению владычества американского кино в программах многих стран, дав возможность Дугласу Фэрбэнксу приступить на следующий год к съемкам картины «Багдадский вор», действие которой переносило нас на Восток Тысячи и одной ночи. Фэрбэнкс объяснил, почему он решил снять новый •,фильм, в выражениях, которые свидетельствуют о том, что успехи вскружили ему голову («Синэ-магазин», 215 сентября 1924 года):

«Есть нечто фантастическое в тех соображениях, по которым я начал «Багдадского вора». Меня подтолкнули к работе невидимые силы. Это дань людской философии повседневности, признание тайных сил, опровергающих уродливость существования.

Человеческая душа, которая стремится к красоте, пытается возвыситься, находит выход в поистине детской любви к волшебным сказкам и фантазиям, [даже] если борьба за существование оттесняет красоту на задний план. <../>

«Багдадский вор» — история нашей мечты, того, что с нами происходит, когда мы забываем о фантазии. Мы идем к воплощению самых пылких желаний, мы ставим в замешательство своих врагов, мы летим от успеха к успеху и ждем вознаграждения — счастья».

«Отважному сердцу нет преград»... Этот герой Тысячи и одной ночи извлек все возможности из трюковых съемок. Его Багдад частью своих строений иногда напоминал о «Робине Гуде». В этом нет ничего удивительного— Дуглас Фэрбэнкс либо использовал старые декорации, переделав их на восточный манер, либо применил новые трюки или специальные эффекты, известные сегодня как эффекты Шюфтана (перед съемочной камерой располагаются макеты, которые совмещаются с обычными декорациями по оптическим законам) *. Именно таким образом он дополнил средневековую архитектуру минаретами, куполами, крышами.

Эту работу поручили художнику по декорациям Уильяму Кэмерону Мензису (1896—1957), который долгое время был архитектором декораций в «Фэймэс плейере». При подготовке «Багдадского вора» он сотрудничал с Ирвином Дж. Мартином, художником по декорациям «Робина Гуда», и ему удалось стилизовать уже готовые постройки. На стиль «Багдадского вора», с его громадными декорациями, безусловно оказала влияние немецкая школа и Рейнхардт, в' частности эпизод Тысячи и одной ночи в «Усталой смерти» ** (права на которую в Соединенных Штатах приобрел Фэрбэнкс). Но Дуглас Фэрбэнкс расширил область их применения,

* В нашей стране этот метод называется «одновременной домакеткой».— Примеч. ред.

** См. первый полутом настоящего издания, с. 504—508.— Примеч. ред.

вложив в картину громадные средства: несмотря на использование декораций к «Робину Гуду», фильм, согласно рекламе, обошелся в 1600 тысяч долларов.

Ахмед-Дуглас, владелец волшебного ларца, протыкал драконов, гигантских летучих мышей и невероятных размеров пауков, плавал в глубинах океана, скакал по облакам на крылатом коне, вызывал волшебными заклинаниями несметную армию, осаждавшую Багдад, пролетал над грандиозной декорацией Багдада на ковре-самолете. Великолепно исполненные трюки были разработаны Хэмптоном Дель Рут под техническим руководством Роберта Фэрбэнкса. Прошли времена, когда Фэрбэнкс снимался только для Америки, не подозревая, что его герой может пленить французов, японцев, турок... Теперь он хотел, чтобы его «Багдадский вор» поразил весь мир.

«Основные герои окружены разношерстной толпой статистов. В ней представители всех рас — китайцы, индусы, марокканцы, арабы, сенегальцы и проч.» *.

Две главные роли исполняли актеры азиатского происхождения. Китаянка Энн Мэй Уонг, уроженка Америки, играла рабыню-монголку, у которой в подчинении были две служанки. Монгольского принца сыграл СоХин Камияма, известный японский актер, специально приглашенный из Токио, где он играл в пьесах Шекспира. Но, как и во времена «Тайн Нью-Йорка», «желтые» выступали в роли предателей, которых следовало уничтожать...

Сценарий написал Фэрбэнкс в сотрудничестве с английским драматургом Эдвардом Кноблоком, автором известной пьесы «Кисмет», но основные идеи принадлежали продюсеру-кинозвезде. В прологе бедный вор Ахмед наблюдает, как звезды в небе складываются в надпись «Счастье надо завоевывать», и превращает мечту в жизнь. Он проникает во дворец калифа с помощью волшебной веревки, украденной у факира, влюбляется в принцессу (Джулэнн Джонсон) и становится претендентом на ее руку, как и трое принцев: из Персии (его играла Матильда Домон, актриса-толстуха, игравшая мать героини Мэри Микфорд в «Розите»), Индии (Нобл Джонсон) и Монголии (Со Хин). Калиф (Брэндон Херст) обещает отдать дочь в жены тому, кто принесет самый лучший подарок. После тысячи приключений Ах-

* «Cine-Magazine», 1924, 22 sept, (статья Альбера Бонно),

мед добывает волшебный ларец, откуда вызывает армию, чтобы расправиться с монголом-предателем, и улетает с любимой принцессой на ковре-самолете.

Эта большая книжка с картинками оказалась слабее «Робина Гуда». Непомерное количество трюков и грандиозные декорации как-то потеснили Дугласа Фэрбэнкса, чей красивый обнаженный торс подчеркивали роскошные шаровары. Эскизы костюмов нарисовал буду- ■ щий режиссер Митчелл Лэйзен, постоянный сотрудник Сесиля Б. де Милля и художник по декорациям и костюмам • («Восхитительный Кричтон», «Волжский бурлак», «Царь царей») *. Тщеславие Фэрбэнкса иногда брало верх над его мальчишеской натурой.

Этому «первому любовнику» исполнилось сорок лет. Он занимался всеми видами спорта и любил показывать гостям акробатические упражнения. Его пресс-агенты наводняли мир фотографиями прыгающего, карабкающегося на горы, плавающего, бегающего актера... Десятками тысяч экземпляров на разных языках продавалась книга «Смейтесь и живите», где Фэрбэнкс в нескольких афоризмах раскрывал секрет своих успехов:

«Счастье есть состояние духа. Оно приходит к тем, кто стремится быть счастливым, а счастлив тот, кто смеется.

Люди помогают тем, кто помогает сам себе. Разве можно уважать человека, который постоянно жалуется на судьбу? Обществу такие бесполезные существа не нужны... Держитесь от них подальше, если хотите сохранить свое чувство справедливости.

Смеющийся человек идет по дороге будущего. Его совесть спокойна. Смех — физиологическая необходимость, Он нужен нервной системе.