— Это возмутительно, просто возмутительно, — завопил один из посетителей. — Я пришел раньше этих молокососов.

— Евгений, не ори так громко, — одернула его губка. — А то у тебя будут проблемы с Луняшкой.

Из-за бара появился гигант с огромным пузом, лысой головой и крохотными ушками, торчащими как ручки у кастрюли.

— Эй, Луняшка, ты там полегче, он уже поддатый, — произнесла губка.

— Господин, — принялся увещевать беспокойного клиента Луняшка. — Это уважаемое заведение, и на нас никогда не жаловались, поэтому попрошу вас вести себя прилично.

— З-заткнись! — взревел Евгений. — Ты, жопа с ушами!

— Я, пожалуй, проигнорирую это замечание, — сказал Луняшка.

— Евгений, спокойно, — вмешалась губка, а Луняшке добавила: — Он потом перед тобой извинится.

Луняшка скрылся за стойкой.

Евгений еще раз назвал это возмутительным.

— Успокойся, Евгений. Мы с этими мальчиками мигом закончим, и тогда настанет твоя очередь, — пообещала худышка.

Они запросили десять марок.

— Да вы спятили, — заявил Тайхман.

— Сегодня большой наплыв посетителей, поэтому цены соответствующие.

— Да у нас и денег-то таких нет, — поддержал приятеля Штолленберг.

— Ну ладно, так уж и быть, девять.

— Пятерка, и ни пфеннигом больше, — отрезал Тайхман.

— Мы так дешево не обслуживаем.

— Пять марок — это куча денег.

— Ладно, пойдет. Вы хорошие мальчики. Да и для начала неплохо. Как ты считаешь, Мариан?

— Сюда входит и стоимость выпивки, — произнес Тайхман.

— Бог ты мой! Может, ты хочешь, чтобы мы заплатили еще и за то, чтобы вы пошли с нами наверх? — завопила худышка.

— Девчонки, не шумите. Это же новобранцы, у них денег-то почти нет, — сказал пожилой моряк с торгового флота.

— Мы с флотилии тральщиков, — уточнил Тайхман.

— Это хорошо, ребята. Сейчас война, так что не важничайте, берите то, что можете взять. Я заплачу за вашу выпивку. Так что все в порядке.

— Спасибо, дружище, — сказал Тайхман. — У нас действительно с деньгами туго. Мы еще не были…

— Забудьте об этом.

Тайхман и Штолленберг встали. Тайхман подумал, что ему было бы гораздо лучше без подарка профессора, и попытался запихнуть пакет в карман.

— Чего это у тебя там?

— Это подарок тебе, — сказал Штолленберг, которому тоже надоело таскать с собой пакет.

Девицы развернули сверток.

— Послушай, что это такое? «Свет и сила для побед!» Ха-ха!

— Вы что, пришли сюда прямо из воскресной школы?

— Полегче.

— Да они извращенцы, — завопил Евгений. — Это же надо додуматься — притащить в бордель Библию.

Через секунду он валялся под столом — Тайхман вмазал ему в челюсть.

Луняшка живо выскочил из-за стойки бара. Тайхман подумал, что сможет вырубить его, если врежет в подходящее место. А пока Луняшка будет в отрубе, они смоются. Он нанес Луняшке удар коленом в бедро, тот вскрикнул и упал. Еще один малый, которого Тайхман до этого не видел, получил удар в подбородок и рухнул рядом с Луняшкой. Тайхман вовремя заметил официанта, заходящего сзади, чтобы накинуть грязную салфетку на шею Штолленбергу. Тайхман врезал ему ногой по самому чувствительному месту. Официант схватил себя руками между ног, слегка наклонившись вперед и открыв подбородок, и Тайхман успел нанести ему в челюсть увесистый свинг, который полностью вывел официанта из строя. Луняшка пришел в себя и запустил бутылкой в Штолленберга, но тот успел пригнуться, и бутылка угодила в только что вошедшего посетителя. Тот свалился на пол, а Луняшка, получив от Штолленберга удар ребром ладони по шее, снова вырубился. Штолленберг потащил Тайхмана к выходу.

— Классная драка!

Он заправил галстук в рубашку и сунул свои часы в карман. Затем швырнул в центр зала несколько стульев, а вслед за ними запустил маленький столик. Штолленберг без разбора обрабатывал ножкой стола любого, кто к нему приближался. И вдруг Тайхман увидел ту миловидную девушку, которая недавно бросала на них обнадеживающие взгляды. Она спускалась по лестнице, одетая лишь в короткий жакет и туфли на деревянной подошве. Она крикнула: «Полиция!», но, похоже, остальные ее не услышали.

Тайхман и Штолленберг вышли из борделя. У дверей остановилась полицейская машина, и из нее выскочили стражи порядка. Тайхман обратил их внимание на то, что творилось внутри заведения.

Завернув за угол, Тайхман и Штолленберг пробежали несколько сот метров, а затем легкой походкой направились в гавань. Шел дождь, но их это не волновало.

На следующее утро Штолленберг свесил с койки белокурую голову и поинтересовался:

— Надеюсь, ты хорошо отдохнул?

— Спасибо, хорошо, — ответил Тайхман.

— Я отлично выспался. Должно быть, вино, шнапс и драка пошли мне на пользу. Скажи, а неплохие вчера вечером были ребята.

— Еще какие неплохие.

— А девочки так себе, правда?

— Точно.

— Совсем не в моем вкусе. А у Евгения рожа просто отвратная.

— Сомневаюсь, чтобы она стала лучше после драки.

— Точно. Ты его основательно отделал. Зато теперь зубная боль не будет мучить. Ты только подумай, все по роже получили, кроме нас. Славный вечерок, а?

— Именно так, — подтвердил Тайхман.

Вошел Хейне.

— Доброе утро, господа. Полагаю, вы читали перед сном Писание. Вот такой он, мой старик; раздаривает Библии, словно цветы. У него это бзик какой-то.

— У других и похуже бывает, — заметил Тайхман.

— Да. Например, капитан не дает мне рекомендацию. Я только что от него. Тебе он напишет, а мне нет. И все из-за моего гнусного языка, сказал он, и еще из-за того, что я оскорбил Дору.

— Не переживай, — успокоил его Тайхман. — Я все улажу.

— Ее здесь больше нет.

— Я знаю, но она придет сюда обедать. Я поговорю с ней.

— Только не ползай перед ней на брюхе. Не так уж мне и нужна эта рекомендация. По правде говоря, я рад, что высказал ей все, что о ней думаю.

— Да ты просто обозлился, что она тебя отшила.

— Обойдусь и без нее.

— Но ведь однажды случилось, что ты ее захотел, а она тебя — нет.

— Все в прошлом. Так или иначе, а я ее отбрил будь здоров.

На самом деле Хейне сделал больше. Он взял молоток и, взобравшись на крышу капитанской каюты, как раз над тем местом, где стояла койка Доры, принялся сбивать краску, которой там никогда не было. Он колотил по крыше, пока Дора не выскочила из каюты и не велела ему прекратить грохот. Тогда он сказал:

— Старпом приказал мне сбить краску.

— Я не могу заснуть в таком шуме.

— Значит, не очень хочешь спать.

— Нет, хочу.

— Поспишь потом.

— Когда потом?

— Когда кончу.

Слово за слово, короче, дело кончилось тем, что старик приказал ему прекратить шум. Хейне назвал это шоковой терапией для Доры и повторил лечение несколько раз.

Незадолго до полудня Тайхман вышел на пирс. Он купил газету и уселся на причальную тумбу. Прочитав, что какой-то генерал переплыл Вислу, он подумал, что это было сделано ради дешевой саморекламы, на самом же деле описывались боевые действия в Польше. После этого он принялся изучать спортивную страницу.

Увидев Дору, он сложил газету и встал с тумбы.

Дора протянула ему руку:

— Привет, малыш.

— Ты шикарно выглядишь.

— Я теперь меньше работаю.

— Оно и видно.

— Он — владелец кафе, совершенно потрясной забегаловки. На следующей неделе мы поженимся, но это совсем не значит, что мне надо будет торчать там все время.

— Сколько ему?

— Он чуть-чуть постарше тебя. Шестьдесят два. Но выглядит на пятьдесят.

— Ты его быстро укатаешь.

— Не дерзи.

— И ты там будешь самой главной?

— Знаешь, местечко вправду очень милое. Две боковые комнаты. Отдельные. Четыре девушки…

— А красные обои там есть?

— Красные? А, ну да, они такого красноватого оттенка.

— А девушки живут в самом заведении?

— Так удобнее.

— Ну, тогда мне все ясно.

— Это совсем не то, что ты думаешь.