На золотом троне, возвышаясь над всеми, восседал хозяин подводного царства. Могучий мужчина, самый крупный из присутствующих тритонов. Его мощные плечи и руки покрыты рубцами от старых ран, но никто не посмел бы назвать его обезображенным калекой. Сила, исходившая от Повелителя, подавляла любые подобные мысли, пригибала к полу, властвовала над телами и душами. Владыка, несомненно, самый сильный и опасный в этом зале, где собрались его подданные из знатнейших семейств царства. Именно ему должен принадлежать титул "Король-солнце". Быть может, такой образ возникал из-за водопада золотистых волос, ниспадавших на широкие плечи. На гордо поднятой голове сверкали острые, даже хищные зубцы высокой короны. Или всё дело во внутренней силе, словно ореолом окружающей фигуру Владыки? В левой руке он держал полупрозрачный трезубец, в который, казалось, поймана тьма из самой глубокой бездны океана.

Мы встретились глазами, и мир вокруг потух, растворился в бесконечной глубине пронзительного взгляда, древнего, как основы мирозданья. Кто же он!? Кто? Ариэль звала его отцом, но существо, смотрящее на меня из глубины величественного трона, несоизмеримо большее, чем может показаться на первый взгляд. Невозможно отвести глаза, тяжело дышать, немыслимо сопротивляться непреклонной воле, что беспрепятственно открывает мой разум. Человеческая душа замерла, открытая и беззащитная, ожидая участи. Он всё обо мне знает! Владыка ведает о каждом миге прошлой и новой жизни простой девчонки, занявшей место его дочери. Что же теперь со мной будет? Какое наказание ждёт нахалку, посмевшую завладеть телом Ариэль? В его власти развеять меня по волнам и стереть, как будто и не было никогда. Впервые я сталкиваюсь со столь могущественной и необъяснимой сущностью лицом к лицу. Но даже это теперь под сомнением. Мой облик кардинально изменился, а Владыка...

Владыка продолжал смотреть на меня. Сколько на самом деле длится это мгновение, отделившее нас от остальных? Он не предпринимал никаких агрессивных действий, более того, позволил увидеть...Позволили увидеть то, что не дано узреть ни одному человеку, ни одному смертному существу. Я не посмела даже моргнуть, перестала слышать стук собственного дыхания и биение загнанного сердца. Передо мной приоткрылась призрачная вуаль обыденности и человеческого мировоззрения, и привычное восприятие реальности рассыпалось мельчайшими лоскутами. Словно отражения в зеркалах, во все стороны тянулись бесконечные миры. Они связанны тончайшей паутиной в единое целое. А Владыка существует в каждом из них. В ушах зазвенели тысячи тысяч голосов, вторящих друг другу: высокие и низкие, детские, женские, мужские, жуткие и хриплые, нежные и резкие. Все они обращались к одному существу, и каждый называл его разными именами. Лик Владыки расплывался, он мог выглядеть как угодно.

Дарованное мне откровение, похожее на наваждение схлынуло. Образ могучего тритона лишь одна из бесконечных масок сущности, которую люди называют богом океана. Я же назову его иначе. Владыка хочет именно этого и мне всё равно, почему он поступает так. Здесь и сейчас на меня смотрел отец, которого я потеряла много лет назад. Нет, это, конечно же, не внешнее сходство, не одинаковые черты лица, ничего подобного. Нет, нет! Единственное, что объединяло моего человеческого отца и Повелителя, это бесконечная и безоговорочная любовь родителя к своему ребёнку, воплощённая в нежном взгляде на меня. Так смотрят только на дорогое родительскому сердцу дитя. Это чувство не спутать ни с чем и никогда, сколько бы лет не прошло, в каком бы мире не находиться.

Владыка, несомненно, любящий отец. Он смотрел на меня по-особенному. Вот именно эта нежность и любовь всколыхнули спрятанную на самом дне души боль потери, а потом робкую надежду испытать родительское тепло вновь. Как же я скучала по этому чувству! Паулина с Наташей, быть может, сами того не подозревая, подарили возможность почувствовать любовь потерянного отца снова. В памяти всплыл тот страшный день, когда папы не стало, и я все эти годы мучилась от того, что так и не успела сказать ему самого главного. Он ушёл от нас в мир иной, а я не смогла объяснить ему, как он дорог мне, как много значила его поддержка и внимание. И только потом стало понятно, что пустоту после его ухода невозможно заполнить ничем.

Не помня себя от нахлынувших эмоций, я кинулась на шею Повелителю и была крепко обнята отцовскими ласковыми руками. Воинственный трезубец отброшен в сторону. Сейчас нет на свете ничего важней, чем эти объятья. Даже зная обо мне всё, Владыка почему-то принял меня и даровал самую бесценную награду -- родительскую любовь. Пусть время остановится! Я боюсь утратить это зыбкое и нереальное ощущение нечаянного счастья.

-- Папа, папочка! -- шептала я, зажмурив глаза.

-- Ну, что ты доченька, -- услышала низкий добрый голос.

-- Я так люблю тебя, папа. Так люблю, -- повторяла маленькая потерянная девочка вновь и вновь, целуя отцовскую щёку.

-- Я тоже тебя люблю, девочка моя, -- отвечал отец, укачивая, как маленькую в надёжных руках.

Исчезали прожитые годы, я вновь была папиной доченькой, которая могла укрыться от всего на свете, уткнувшись в отцовскую щёку. Вокруг нас обозначился плотный кокон из пузырьков, отсекая от посторонних взглядов, от всего мира. Эти мгновения, эти чувства принадлежали только нам - отцу и дочери, больше никому. Объятия могут быть самыми разными, но руки отца невозможно забыть, ничего в мире нет уютней и надёжней.

Слёзы брызнули из глаз, капая на папины плечи. И медленно стекая по огрубевшей коже, они стирали следы былых битв, смывали старые рубцы от затянувшихся ран. Своими животворящими слезами русалочки, слезами любящей дочери я дарила отцу молодость и была счастлива от этой возможности. Ведь родители дают нам несоизмеримо больше, в каком бы мире мы не жили.

-- Папулечка, я скучала за тобой, очень скучала, -- проговорила я, немного успокоившись, устраиваясь поудобнее на отцовском широком хвосте.

-- Отчего же не пришла раньше? -- спросил Повелитель, нежно заглядывая в глаза и вытирая последние слезинки кончиками пальцев. Я прижала его ладони к лицу, а потом поцеловала их. Мне хотелось одновременно плакать и смеяться!

-- Потому что глупая, все откладывала на потом, -- прошептала я.

-- Я всегда ждал и буду ждать тебя, как бы далеко ты не находилась,-- лишь на миг за отцовскими глазами промелькнула божественная сущность. Он знает о своих детях всё и даёт понять, что теперь я одна из них. Сердечко русалочки с человеческой душой пропустило пару ударов. Нечаянно и негаданно я нашла, казалось, утраченное навсегда.

-- Не нужно плакать, доченька. Ведь у тебя сегодня День рождения, а подарки пока получаешь не ты, а я.

-- Какие подарки?

Отец шевельнул рукой и пузырьки, прятавшие нас от посторонних, стали рассеиваться. Вздохи удивления пронеслись нарядно убранному залу.

-- Чего это они? -- подозрительно проговорила я и посмотрела на папу повнимательней. Ведь именно на него гости уставились во все глаза.

-- Доченька, ты сделала мне бесценный подарок, вернув молодость. Я словно сбросил сотни лет. Твои слёзы смыли груз забот и тревог с моего духа и тела. Русалочки плачут очень редко, их слёзы -- это бесценный дар исцеления, который проявляется в исключительных случаях. Ты моё любимое чудо, Ариэль и я благодарю Творца, за то, что ты есть у меня, доченька.

-- Это самое меньшее, что я хотела бы подарить тебе, папуль.

Я хотела ещё ляпнуть, что рыдаю достаточно регулярно, особенно в последнее время. Но прикусила язык. Не хватало только, что бы за мной бегали толпы страждущих и желающих посмотреть на этот душещипательный процесс. Папуле помогла и то хорошо. А вообще на душе сейчас так легко! Не было опустошения или апатии, именно лёгкость и облегчение. К нам приблизилась Солья и, подмигнув мне, уселась в одно из свободных кресел у согнутого хвоста отца. Пустым осталось только одно сидение - моё. Я улыбнулась отцу и выскользнула у него из рук, торжественно усаживаясь на своё место.