— Сюда, — повторил говоривший. — Не дергайся. И не бойся, у меня нет цели тебя искалечить… пока. Если ты будешь вести себя хорошо, то и тебе тоже будет хорошо.

Ит уже приготовился к боли, но, по всей видимости, слова про цель были произнесены не просто так: насилие в чистом виде было этому мужику не интересно. Да и себе он дискомфорт устраивать не собирался. «Раскрыть» можно практически любого, и мужик явно про это отлично знал. Так же как и про то, что даже слабого агента лучше покрепче держать при этом… и желательно за горло. На всякий случай.

Мгновенный проход по активным точкам, на секунду прижатый релакс на шее, и — без всяких прелюдий, рывком… Ит почувствовал, что задыхается, дернулся — рука на горле секунду разжалась, он со стоном вдохнул — и тут же последовал еще один рывок.

— Неплохо, — проговорил мужчина. — Очень неплохо. Вдохни еще раз. Давай, давай. Глубже. Ну?

— Не… не могу… дай… отдышаться… — голова кружилась, ноги стали, как ватные, и… что это?.. что это такое?

— Нет времени, — совершенно спокойным голосом ответил мужчина. — Без разрядки ты не сможешь дойти туда, куда шел. Ладно, пока ты еще относительно в уме. Послезавтра я вас забираю. Понял? Понял, спрашиваю?

— Да…

Внутри было горячо, нестерпимо горячо — кажется, с точками насильник перестарался.

— Второй такой же? — требовательно спросил мужчина.

— Какой… такой же?.. — не понял Ит.

— Не растраханный до размеров ракетной шахты, — пояснил мужчина. — У тебя давно никого не было. Очень давно. У него тоже?

— Да…

— Отлично. А теперь вдохни, я не держу. Не заставляй снова тебя душить. У тебя есть выбор: либо пропустить меня на вдохе, без боли, либо как сейчас. Первое для тебя предпочтительнее. Давай.

Он ведь не собирается доходить до разрядки — сам, вдруг дошло до Ита. Он не получает от происходящего ни малейшего удовольствия, он… зачем он это делает? Он абсолютно спокоен, собран, деловит, у него даже дыхание не сбилось ни на секунду!

— Последний раз предлагаю.

— Сейчас…

Резкий вздох, еще один рывок — и улетающее сознание.

— Ит, что случилось? — Скрипач сидел на кровати, с ужасом глядя на стоящего в дверном проеме друга. — Ит? Чего ты молчишь, что такое?

Ит сделал шаг вперед, и медленно осел на пол — ноги не держали. Больше минуты он сидел, упираясь ладонями в пол: голова кружилась, колени тряслись, его мутило. Он не мог даже вспомнить, как дошел сюда. Кажется, ему кто-то помог, но вот кто, он так и не понял. Тот мужчина? Или кто-то еще? Неважно, наверное. Как же тошнит! Только бы не вырвало, этого еще не хватало.

— Ит, что такое? — заорал Скрипач. — Да отвечай ты!!!

— Все нормально, — с трудом произнес Ит, поднимая голову.

— Что — нормально?! Что у тебя на шее?! На тебя напали?

Горло саднило. Ит поднял руку, провел по шее — ладонь оказалась испачкана кровью. Ногти?.. Чушь какая-то… он же вроде бы ладонью душил… а кровь тогда откуда?

— Нет… то есть да, напали, наверное, — говорить было больно. — Рыжий, меня… ну, в общем… тот врач, я позже понял…

— Что — тот врач? Какой тот врач? Который нас вниз отвез, что ли? Это он с тобой такое сделал?!

— Да. Он меня… он…

— Он тебя — что? — у Скрипача глаза вылезли на лоб. — Как?

— В коридоре, по дороге обратно. Рыжий, можно кого-нибудь позвать? — спросил Ит. — Я сейчас упаду…

— Подожди, позову, тут есть дежурный какой-то. Мне дали пульт для вызова, только я его куда-то сунул. Секунду потерпи, сейчас подойдут.

Часом позже, когда персонал ушел, они, наконец, получили возможность поговорить. За окном стояла глубокая ночь.

— То есть ты прошел тест, так?

— Верно. Прошел хорошо, им всё понравилось. Мне сказали, что они теперь будут решать, куда нас определить. Я подождал, потом спросил, можно ли мне обратно. Они сказали, что можно, и что у тебя операция завтра. Так что радуйся, ногу я тебе обеспечил, — Ит слабо усмехнулся. — А потом…

— Потом ты пошел обратно, и тебя поймал… этот врач? Который в хирургическом всё время ходит? — уточнил рыжий.

— Ну да. Поймал, затащил в какую-то комнату. Начал говорить — про нашу прошлую работу, в частности. Не знаю, как он догадался, где мы работали раньше, но догадался.

— И потом?..

— А потом… да. Раскрыл по точкам — помнишь, я сам когда-то Кира просил о подобном? Очень быстрый способ выйти на разрядку, ты ведь знаешь.

— Знаю, — мрачно кивнул Скрипач. — И не только выйти на разрядку. Этот способ вообще-то для другого.

— Ну вот он и сделал другое, — Ит отвернулся. — Рыжий, он как машина это делал, понимаешь? Он делал — и продолжал в это время со мной непринужденно этак разговаривать. Словно мы с ним сидим где-то в тихом месте, и спокойно беседуем за чашечкой лхуса.

— Больно было? — сочувственно спросил Скрипач.

— В том-то и дело, что нет. Только шея, он меня держал… нет, не больно. Я бы сказал, наоборот, — Ит задумался. — Он знал, что делает, и… мне кажется, он меня проверял. Смотрел, подойду я ему, или нет.

— Судя по тому, что он велел тебе передать мне, ты подошел, — мрачно усмехнулся Скрипач. — Да… великолепно, просто великолепно. Мы тут десять дней. За это время я остался без ноги, а тебя изнасиловали. Что-то будет дальше?

— Рыжий… я бы не сказал, что это можно назвать изнасилованием, — осторожно поправил Ит. — Изнасилование — это когда насильник получает удовольствие. Ведь так?

— Откуда ты знаешь, от чего именно он получает удовольствие? — резонно спросил в ответ Скрипач. — Может, его прет от того, что ты в процессе теряешь контроль, или от чего-то еще, похуже? И потом, удовольствие удовольствию рознь.

— Кто-то любит арбуз, а кто-то свиной хрящик, да, — согласился Ит. — Ладно. Переживу. Хоть не изуродовал, и то дело. Не думал никогда в жизни, что до подобного может дойти. Всё, проехали. Рыжий, давай спать, до утра всего ничего осталось, а тебе через несколько часов на стол ложиться. И вообще, утро вечера мудренее.

Рыжего забрали из палаты всего лишь на четыре часа — по всей видимости, подобные операции местным врачам были не в новинку. Привезли его обратно всё еще спящим, поставили систему, и велели Иту следить самому: по их словам выходило, что рук не хватает, основной состав этого госпиталя уехал почти полностью на какую-то военную кампанию. Ит справедливо предположил, что им, по всей видимости, просто не очень хочется возиться с рыжим, который тяжелым больным вовсе не был, а хочется им позаниматься своими делами… ну и черт бы с ними, сам послежу. Заодно и ногу посмотрю, надо же знать, что они там такое сделали?

Биопротез на поверку оказался чуть ли не лучшим, чем были в ходу на том же Окисте: полностью сохранна своя коленная чашечка, грамотно распределена нагрузка, мало того, протез с чувствительностью, с полной — и пятку можно почесать, и мизинцем об тумбочку удариться с вполне прогнозируемым результатом. Пока что протез обходился без кожуха — в первые двое суток нужно следить за тем, как закроется свой кожный лоскут, а потом кожух ставится на выбор. Хоть имитация ноги, хоть металл, хоть золото — что хозяин захочет. А ведь не дешевая игрушка, надо сказать. Конечно, в первый месяц к ней нужно будет привыкнуть. Впрочем, Ит во время своей богатой практики встречал разумных, которые на подобных протезах бегали десятилетиями, и совершенно не желали воссоздавать натуральные конечности — мотивировали они это тем, что протез удобнее.

Ладно, пока так. Пока пусть так. Вот выберемся из этого всего, и первым делом вернем рыжему родную ногу. А пока придется потерпеть. «И вообще, хожу же я сам с эндопротезом на полтела, и ничего, — подумал Ит. — Я про это почти не вспоминаю. Разве что когда что-то сломается, но сломать эндопротез сложнее, чем свои кости. За двадцать пять лет единственный раз тот агент мне два ребра сломал, когда Эри вывозили… и всё. Ничего, переживет рыжий. Справимся».