Но вернемся к масонам. Первый раскат грома раздался уже в 1785 г. Это показывает, что последний, особенно мрачный период царствования Екатерины определен не только страхом, вызванным революцией во Франции. Французские события сыграли существенную роль в изменении политики Екатерины, но поворот к реакции в России начался за четыре года до них. И причина была внутренняя. Не случайно в 1785 г. гонениям подверглись не вольнодумцы, а благочестивые и набожные масоны-мартинисты. Дело было в том, что где-то около середины 1780-х гг. появились люди вне общего правительственного направления, вне всяких официальных отношений, люди просвещенные, думающие; не в оппозиционном, но в каком-то своем русле. Возникла идея общественного служения, какие-то ассоциации, таинственные ритуалы. Масонство воспринималось как некое государство в государстве, замкнутое и независимое; да еще, в основном, в вечно недовольной Москве. Оно было похоже на ересь, всегда преследуемую, противопоставляемую официальной церковности; провозглашало чистоту нравов, в противоположность развращенной столице. Всё это объективно имело оппозиционный характер. А тут еще связь со шведским масонством, подчинение ему. К этому добавлялись и подозрения в приверженности масонству нелюбимому Екатериной наследнику, Павлу Петровичу. Будоражили и события в Европе: в Баварии возник скандал с масонами — иллюминатами, орден которых был закрыт. Скандал с масонами в Баварии вызвал отклики во всей Европе. Стали везде искать нити заговора иллюминатов. А тут еще и Калиостро, называвший себя масоном, в 1779 г. приезжавший в Петербург, весьма себя скомпрометировал и был выслан из России; Недовольны масонами иезуиты (соперники), которым покровительствовала Екатерина. Масонство превращалось в большую независимую силу. Невиданный размах их деятельности; огромные капиталы; «Дружеское ученое общество» Новикова. Проникновение масонов в университет, который становился всё более независимым от властей, популярность среди студенческой молодежи, рост их влияния. Воспользовавшись указом 1783 г., в том же году масоны создали две вольные типографии. Одна из них — «тайная типография» Шварца. Устройство больниц, благотворительность, помощь бедным. И все помимо властей. Екатерину всё это крайне раздражало. Как раздражали и тревожили центральную власть все общественные объединения, не ею заведенные.

Императрица давно с подозрением относилась к московским масонам. В середине 1780-х гг. она решила активно выступить против них. Не писавшая с 1779 г. комедий, Екатерина в 1785 г. сочиняет их целых три. Все они направлены против масонов: «Обманщик» (мартинисты — мартышки), «Обольщенный», «Шаман Сибирский». Как на грех, Новиков в конце 1794 г., в прибавлениях к «Московским ведомостям», издание которых он арендует у Московского университета, публикует «Историю ордена иезуитов». Она не отрицательная. Новиков говорит об их заслугах, но и о притязаниях на мирскую власть. Те обратились с жалобой к Екатерине. Она запретила печатать «ругательную» «Историю…», а если она вышла, отбирать вышедшие экземпляры. Новиков, того не ведая, дал царице повод начать гонения на масонов.

Непосредственно гонения начались так. В 1784 г. московским главнокомандующим назначен Брюс, о котором уже шла речь, помимо прочего ненавидящий мартинистов. 23 декабря 1785 г. Екатерина отправила ему именной Указ. О ревизии книг, выходящих в вольных типографиях в Москве. Так как из типографии Новикова выходят многие «странные книги», Брюсу предписано приказать Губернскому Прокурору сделать роспись их, которую отослать, вместе с книгaми, московскому архиерею, имеющему особое от нас повеление «испытать Новикова в законе нашем, рассмотреть сами книги и что окажется донести нам и уведомить Синод». Екатерина распорядилась, чтобы Брюс договорился с архиепископом, который должен назначить несколько духовных особ (1-2-х). Они вместе со светскими цензорами должны рассмотреть книги, выходящие из типографий Новикова и других вольных, где что-либо касается веры или дел духовных, и для наблюдения, чтобы такие печатаемы не были, «в коих какие-либо колобродства, нелепые умствования и раскол скрываются» (27). Распоряжение было выполнено. При этом постоянными светскими цензорами назначены противники Новикова, Шварца и масонов (45)

11 января 1786 г. Новикова вызвали к архиепископу Платону, московскому митрополиту, для испытания в Законе Божьем. Платон уговаривает Новикова показать истину, ответить на 12 письменных вопросов. 15 января Платон пишет Екатерине, что Новиков признает все основные догматы православия, говеет и, хотя состоит в обществе франк-масонов, но в нем нет ничего, противного вере, закону и совести. Митрополит желал бы, чтобы было больше таких правоверных христиан, как Новиков.

23 января 1786 г. Екатерина дает Брюсу два новые указания: 1. установить контроль за больницами и школами, основанными масонами. 2. объявить, что разрешенные указом от 15 января 1783 г. типографии предназначены для печатанья полезных книг, а не тех, которые «для обмана и уловления невежд»; допросить Новикова о причинах, побудивших к их изданию. Новиков задержан, его допрашивают в губернском правлении, записывают заданные ему вопросы и его ответы. По существу начинается пересмотр указа о «вольных типографиях»

К марту архиепископ Платон и два других духовных цензора оканчивают рассмотрение конфискованных книг. О Новикове Платон продолжает отзываться весьма положительно. Книги же он делит на три категории; только в последнюю из них он заносит сочинения, по его мнению, зловредные, развращающие нравы, подрывающие религиозное чувство (46). Казалось бы именно на них власти должны были обратить внимание. Но придрались не к третей, а к второй категории (книги мистические, которые, по словам Платона, он не понимает и не берется судить о них). Следует отметить честность, смелость и благожелательность Платона (Левшина). Судя по всему, он не сочувствовал масонам, вряд ли не понимал, чего от него хочет Екатерина, но действовал так, как ему подсказывала совесть. Правда императрица относилась к нему благосклонно. Она сама его «открыла», отзывалась с похвалой об его проповедях. Умный, тактичный, находчивый, видный церковный деятель, знаток языков, законоучитель наследника, Платон мог многое себе позволить. А всё же далеко не каждый, даже в его положении, поступил бы так, как он.

25 марта 1796 г. выходит высочайший указ на имя Брюса, с повелением конфисковать 6 книг, названных Платоном во второй категории; Новикову и владельцам других вольных типографий строжайше запрещалось издание книг такого рода, под опасением не только конфискации их, но и лишения права содержать типографии (47. см. Сборн.).

27 марта 1786 г. именной указ Брюсу: о запрещении продавать книги, исполненные «странными мудрствованиями». В указе говорилось о присланных московским архиепископом примечаний на книги и московским губернатором их росписи. Повелеваем: те, которые обозначены в списке, если они окажутся в лавке Новикова, оставить запечатанными и запретить их продажу до дальнейшего рассмотрения и приказания; прочие книги распечатать и продажу их дозволить; Новикову и другим содержателям вольных типографий в Москве строжайше подтвердить приказ, чтобы они остерегались издавать книги, наполненные «подобными странными мудрствованиями, или лучше сказать сущими заблуждениями», под опасением не только конфискации этих книг, но и лишения права содержать типографию или книжную лавку, а кроме того «законного взыскания» (далее приводится список книг, которые опечатаны и запрещены, всего шесть, среди них «Апология или защищение вольных каменщиков», «Парацельса Химическая Псалтирь» и др.). Беда-ошибка Новикова состояла в том, что, кроме книг, конфискованных и опечатанных в университетской лавке, были такие же и на складе Новикова, и он не заявил о них, а позднее, с согласия «товарыщи», считая, что гроза минула, передал их книготорговцу Кольчугину, который стал продавать их, что Новикову позже припомнили.

27 июня 1787 г. выходит именной указ Синоду. О запрещении светским типографиям и книжным лавкам печатать и продавать молитвенники или книги церковные, к православной вере относящиеся, изданные не от Синода; о том, что закон о вольных типографиях нимало не противоречит приказам о печатании церковных книг только в духовных типографиях. Закон о вольных типографиях относится лишь к книгам светским, а не к церковным. Поэтому следует подтверждение, чтобы церковные книги печатались только в синодальных типографиях или других, состоящих под Ведомством Синода. Если откроют книги, изданные не в синодальных типографиях, следует опечатать их и отдать на сохранение Синоду (29). Об этом же идет речь в Сенатском указе того же времени, изданном по инициативе Синода, распространявшемся по всей стране (29–31). Ряд других приказов на ту же тему, разосланных по всем городам и уездам (47). Книги реквизировались и отправлялись в Синод.