Все.

Резкая боль заставила сознание подпрыгнуть на месте. И тут же контакт с машиной разорвался, а Игорь, схватившись обеими руками за рану на боку, постоял мгновенье, всматриваясь в лицо оборванца, и упал с платформы на пол. Свет потускнел в разы. Колонны все еще были на месте, а вот фигура Эрид Фана рассыпалась так и не собравшись полностью.

Нож черной рукояткой торчал из тела Игоря. Кровяная струйка медленно сползала на черный пол овального помещения. Парень взглянул на своего убийцу. В полубессознательном состоянии он не увидел оборванного бомжа, его место заняла большая ломанная фигура, непроглядно черная и как будто горбатая. Неяркий свет, падая сверху, растворялся в ней, будто это была черная дыра.

Рядом с Игорем валялись остальные члены их импровизированного отряда. Они были в сознании, видели все то, что тут произошло, но были не подвижны. Парализованные страхом, они будто овечки перед острыми клыками волка впали в ступор, будто они увидели самого дьявола, пришедшего за их душами, и были не в силах сделать и движения. Будто нож, торчащий из бока Игоря, был всажен в каждого из них.

Черная фигура или оборванец, Игорь не мог различить, что же он все-таки видит, сознание его плыло, но из-за боли все же не превращало в замершую куклу, вытащила откуда-то два передатчика, и положила их на колоны, по одной на каждую, прикрыла их руками. Раздался хруст, а затем фигура убрала руки от колонн, и невесомая пыль слетела следом за ее движением. А сами колоны поползли вниз. В помещении начало темнеть.

Фигура склонилась над Игорем.

— Глууупец, — едкий, ядовитый, и чрезмерно уставший голос, родившись в сознании парня, проел черепную коробку насквозь, оставляя в ней ровное пулевое отверстие. — Что ты надеелаал?

Игорь помирал. Он не знал, что наделал он, но прекрасно понимал, что наделала эта фигура. Она отключила машину. Не дала работать по полному циклу, оборвала процесс преображения и не дала появиться здесь Эрид Фану.

— А ты? — еле сумел выдавить из себя Игорь, страх перед этим пришельцем вытекал из парня вместе с кровью.

— Я спас вас, — произнес пепельный голос, проваливаясь в плывущее сознание парня. — Хотя бы на время, но спас.

Игорь усмехнулся, держась за бок.

— Так не спасают, так убивают.

— Иначе бы ты не отпустил колонны, точнее он бы не отпустил тебя и пришел сюда, — фигура провела рукой над телом парня, а затем оглянулась на вход. — С тобой все будет хорошо. Все скоро закончится.

— Ты сочувствуешь мне? — удивился Игорь, цепляясь за края своего сознания.

— Странно, — прошипела фигура. — Вы люди такие хрупкие и еще такие глупые. Но все равно лезете туда, куда вам и носа совать не стоит. Ваша же цивилизация уже обрела знания о свете. О его двойственной природе. Как вы это называете? Корпускулярно-волновой дуализм? Свет — это и волна, и частица одновременно. Ты только что чуть было, не материализовал здесь вашу собственную смерть.

Игорь усмехнулся. Ему было почти что все равно.

— Зачем ты мне это говоришь. Почему думаешь, что я поверю?

— А почему ты поверил ему? — слегка дрогнувший голос, молотом ударил в сознание парня.

— Он не пытался меня убить, — логично ответил Игорь.

— Он тебя заманил сказкой, — Игорю показалось, что голос в его голове усмехается. — Сыграл на чувстве долга перед всем человечеством. Помог тебе представить себя героем, которым тебе никогда не стать.

— А ты?

— А я всего лишь более выдержанный марсианин. Точнее не так. Я память и сознание давно умершего существа, вживленная в блоки этих машин. Я их хранитель. От вас. От таких, как он. Знаешь, что ты сделал? — теперь слова прозвучали не в голове парня. Они были реально сказаны тем оборванцем, через которого говорил еще один пришелец.

Игорь не верил ему, да и не хотел. Он с каждой секундой все больше хотел спать.

— Ты думаешь, что запустил машину эволюции? — вновь усмешка.

Игорь не ответил.

— Отчасти. И лишь на время. Но ты сделал больше. Ты отправил сигнал. Далеко, очень далеко отсюда. А на этот сигнал скоро, по космическим меркам, сюда явятся, мои потомки, считающие, что на вашей планете, вполне так смогут разместиться и они сами. Перенаселенность, знаешь ли. А вот этот светящийся парень, который чуть было здесь не материализовался, мог бы все это время править вами, карать, судить, распоряжаться вами, — голос оборванца зазвучал громче и жестче. — Ты открыл дорогу в АД и чуть было не пустил сюда дьявола, — голос стал тише. — Теперь он все равно придет. Ты не доживешь до этого момента, и дети твои не увидят его. Но потом, твой прах сожрут тысячи раз, и ты почувствуешь боль, не сравнимую с той, что ты чувствуешь сейчас.

Игорь почти ничего не чувствовал. Он слушал пришельца. Хотел не верить ему, хотел, что бы он обманывал, но тяжелые слова втаптывались в его душу, рушили его правду и его веру. Вдруг этот пришелец прав?

— Я вижу, ты начал сомневаться?

— Сигнал? — напрягся Игорь. — От ваших потомков нет сигнала уже очень давно.

Громкий смех разорвал сознание парня.

— Это он тебе сказал? — снова смех. — Да он просто уставшее от собственной смерти существо. Он не может отправить сигнал лично. А ты смог. Подал первый яркий сигнал жизни и пригодности планеты под жизнь. Ты сделал за него то, что ему было не под силу. И чуть было не помог ему избавиться от необходимости постоянно себя убивать, чуть было не помог ему стать богом у вас на планете.

Игорь чувствовал, как тяжелеют глаза от усталости обреченного тела и от обиды возможного обмана.

— А почему ты не хочешь, что бы твои соплеменники прибыли сюда? — пытался не верить ему Игорь.

— Как же эту у вас называется? — оборванец на мгновение замолчал. — Нравственность, что ли? Нельзя в мозги машины вставлять мозги безнравственного существа. Сухими алгоритмами ее тоже не напичкаешь. А их аванпост на Луне — это обида, обреченных вечно умирать, на живых, на вас в том числе. Вы единственные перед их глазами. Вы живые. Попробуй усидеть на одном месте. Побудь в вечном карцере с возможностью видеть жизнь, какой бы она не была, и при этом не иметь возможности поучаствовать в ней. Да ты свихнешься. А они вынуждены так жить тысячелетиями.

— Ты лучше?

— Я мертв, — снова смех. — Мне все равно, кто жив. Мне важно, что бы жизнь процветала. Я квинтэссенция всего правильного, что существовало в моем мире, не лжи, не алчности, ни злобы. И тогда, в нашем гибнувшем мире правды было больше, чем сейчас в существующих мирах. А что твориться с моим миром, с моими потомками, твоя цивилизация скоро узнает.

Сил оставаться в сознание не осталось, но Игорь переборол себя и спросил.

— Это можно исправить, если это правда?

— Исправить? — черная фигура вновь засмеялась голосом оборванца. — Ты все же хочешь быть героем. Что же, исправить, а лучше не допустить можно все…

И тут черная фигура перед ним поплыла, размазываясь по тусклому свету еле светящихся стен. Игорь подумал, что сам проваливается в бессознание, но смыв очертания черной фигуры, в поле зрения остался лишь оборванец. Он стоял над Игорем, опустив голову на грудь. Затем раздалось несколько шипящих звуков, а тело парня столько же раз дернулось. Теряя равновесие, оборванец шагнул в сторону, еще немного, закружился на месте, и тяжело рухнул на пол. Из шеи парня, а так же из его правого плеча торчали ярко салатовые пластиковые оперения дротиков. Игорь перевел взгляд на проем входа, где раздалось шуршание и тяжелые шаги. Оттуда к нему бежала черная фигура, меньше чем виделась до этого, но тоже непроглядно темная. За ней стояла вторая, и целилась в лежащих на полу людей из какой-то винтовки.

Леонид Васильевич безучастно смотрел на происходящее в овальном помещении. Страх его немного отпустил, осталось уныние и пустота внутри. Он видел, как Бес, окутанный какой-то темной пеленой, всадил нож в бок стоящего на постаменте парня, видел, как испепелил на световых столбах несомые им передатчики, видел, как затем гопник склонился над парнем и слышал, как говорил парень. Причем говорил только он один, Бес безмолвствовал. Но у полковника складывалось впечатление, что это был диалог. Не бред одного человека, а общение двух существ, ведь Бес сейчас был под действием своего демона. А вскоре гопник стал говорить и сам, но говорил такое, что Леонид Васильевич побледнел, говорил о будущей гибели человеческой цивилизации от рук инопланетных захватчиков, говорил, что вот этот вот парень по своей дурости и жажде героизма сам позвал их на Землю.