Дорога увеличилась, как минимум, втрое. В опустившейся темноте парень уже еле-еле различал контуры домов впереди. Подобранная им березка, выручала его все чаще, и сам он пробирался уже по пояс в воде, скользя ногами по липкому илистому дну, опираясь на деревце, как на шест.

Утонуть в болоте, пусть даже и во сне, дело, наверное, не сильно приятное. Игорь совсем не хотел это проверять. Он уже серьезно задумывался, о том, что бы развернуться и направиться в обратный путь, но оглядываясь и не видя ничего за спиной, понимал, что дорога в пустыню ему закрыта. Повернув назад, он, скорее всего, просто собьется с курса, закружившись между топями, а, заплутав в них, может и не выбраться вообще. Лучше уж двигаться вперед. Тем более, что там, пока что еще хоть что-то можно было различить.

Гул же, который Игорь слышал до этого, стал вполне ему понятен. Это был привычный городской шум. Гудело электричество в проводах, сигналили машины, слышался грохот какого-то предприятия. В общем, этот гул был обычным дыханием города. Вот только чего Игорь не мог понять, так это почему он слышит жизнь в городе, но не видит ее. Почему темные силуэты домов, с черными провалами улиц между ними, непроглядны и пусты? Почему нет освещения на столбах, которые обязаны освящать тротуары и дороги? Где эти гудящие и сигналящие машины?

Только темень. Еще несколько минут и ночь, догнавшая парня, сделает не видимым все вокруг, поглотив в себе все остатки серого сумрака.

Коченеющими от холода пальцами, Игорь сжимал тоненький ствол березки, опираясь на него с каждым шагом все сильнее. И в один из моментов деревце не выдержало веса парня, обломившись посередине, оно застряло нижней частью в иле, оставив в руках парня уже не нужный обломок.

— Гадство, — только и вырвалось у Игоря.

Он ужасно замерз, почти не чувствовал ног, темнота же вокруг стала совсем непроглядной, и город, находившийся совсем близко, лишь раздражал, своим присутствием, являясь, как думал парень пустой обманкой, мотивом его продвижения в топи. Да еще и последняя опора сломалась.

«Вот тебе и долгожданные кошмары». — думал парень. — «Интересно, мне теперь здесь предстоит утонуть или замерзнуть?»

В том, что ему тут явно придется умереть, Игорь уже не сомневался. Выбивая чечетку лязгающими зубами и дрожа всем телом, он стоял в кромешной темноте, по грудь погруженный в покрытую ряской воду.

Из-за царящего вокруг мрака Игорь чувствовал, как глаза готовы вывернуться из орбит в поисках какого-нибудь источника света. И от этого усилия, перед взором парня закружились белесые круги. Сначала он так и думал, что это лишь мерещатся ему отражения собственных мыслей. Но затем он заметил один статичный огонек. Парень закрыл глаза, повертел головой, а за тем вновь открыл их. Огонек был на месте.

Цепенея от холода, он плавно наклонился вперед и захотел сделать шаг по направлению к свету, но оказалось, что ноги его не слушаются. Повалившись вперед, он окунулся в воду с головой. В панике задергал руками и ногами. С ногами было все в порядке. Просто из-за того, что он долго стоял на месте, его начало медленно засасывать вниз, и на тот момент, когда он захотел сделать шаг, нога просто не смогла вырваться из сковавшей ее жижи.

Вырвавшись из-под воды, Игорь вновь обрел равновесие. Все-таки под ногами было не болото, иначе его сейчас просто засосало бы еще глубже. Под ногами было дно, хоть и илистое, но вполне упругое дно. Огонек, обнаруженный парнем ранее, был все еще на месте. И Игорь, не петляя, плавно заскользил по воде в направлении этого огонька, с каждым шагом понимая, что если он не выберется на сухое место, то задубеет здесь окончательно.

Не сразу, но постепенно идти становилось легче. Дно поднималось наверх, и вода тонкими струйками начала стекать с одежды Игоря. На воздухе было теплее, но согреться ночной прохладой парень все равно не мог. Обняв себя руками, и постоянно растирая ими не чувствовавшие прикосновений грудь и плечи, Игорь, как обезумевший бык на красное, перся к уже совсем близкому огоньку. И вот вода все-таки отступила, обозначив свою границу высоким тростником, негромко шелестящим под легким ветерком. Игорь увидел камыш, но удивляться тому, что он опять начал различать окружающие его предметы, сил уже не осталось. Как зомби он вышагивал по чавкавшей земле, а когда вышел на твердую почву, рухнул, свернувшись калачиком, трясясь, как в лихорадке, и судорожно ощупывал свои заиндевевшие ноги.

Еще чуть-чуть. Немного. В голове парня мелькнула мысль: «А что если позвать на помощь?». И тут же он попытался это сделать. Но как совладать с бьющейся в конвульсиях диафрагмой? Вместо крика о помощи из дрожащего рта еле-еле просочился почти неслышимый хриплый шепот, неспособный даже на таком расстоянии перекрыть звучащий в ушах шум невидимого города.

Понимая, что именно сейчас он отключится, Игорь поднял голову посмотреть и возможно попрощаться с тем единственным источником света, который фактически вывел его из трясины. Огонек был очень близко. Так близко, что его освещения хватало, что бы различить близь лежащие объекты. Вот деревья окружили чей-то плетеный забор с болтающимися на колах крынками, вот одинокий сарайчик невдалеке от огонька, а вот, и Игорь на мгновение остановил дрожь во всем теле, огонек. Сам этот огонек находился в окне одноэтажного деревянного дома, как свеча на окне или лампадка. И возле этого огонька было какое-то движение. Значит, там кто-то есть. Значит, должны помочь. Не может быть такого, что бы людям в его положении не было помощи.

Из последних сил Игорь сначала на четвереньках, а затем сгорблено, но зато на двух ногах, то и дело, норовя завалиться на бок, побежал к дому. Перевалился через невысокий плетень и с размаху шибанулся о деревянную дверь, прошитую от петель металлическими пластинами. Дверь не открылась. Скуля и не веря в то, что ему не откроют, Игорь царапался, стучался распухшими от влаги и уже ободранными кулаками в эту единственную преграду на пути к теплу.

— Впустит, — тихо стонал парень. — Помогите.

От охватившего его холода и из-за отсутствия временного ориентира, парень даже забыл, что находиться во сне, настолько все было вокруг правдоподобно.

Плача, он сполз по двери вниз, уже даже не сопротивляясь дрожжи и судорогам терзавших его тело, и на пороге беспамятства почувствовал, как опора перед ним отстранился, а сам он распластался на чем-то твердом, и, как ему тогда показалось, нереально горячем.

За спиной раздался хлопок закрывающейся двери, а чей-то озорной голос задорно посмеялся:

— А кто это у нас здесь? О, Игорь, долго же ты шел! Долго. Я уже даже состариться успел, — вновь засмеялся голос.

Парня трясло, но тепло, идущее от деревянного пола, втекало в него, заставляя вновь ощутить боль. Все тело словно пронзили миллионы иголок. Было нестерпимо больно. Нестерпимо, не то холодно, не то жарко. Игорь почувствовал как с него, не особо церемонясь, сняли мокрую одежду, как чьи-то крепкие руки перенесли его на мягкую перину, а сверху укрыли чем-то невесомым, но очень теплым.

Когда боль ушла, а тело перестало трясти, сознание в полной мере вернулось к парню. Он был в старой, но крепкой деревянной избе. Странно, город, мерещившийся ему до этого, был по очертаниям вполне современным, да и шум, который все еще доносился снаружи, говорил о городе, именно как о современном мегаполисе, а не о деревянной деревеньке. Но может быть, это один из не сдающих свои позиции экземпляров человеческого принципа или жадности. Может хозяин этого сруба, по идеологическим причинам не желает продавать свой участок, так как на нем выросли его отец, дед, прадед и еще пятнадцать поколений предков. А может этот, пока еще не ведомый хозяин, был настолько жаден, что завернул властям города такую цену, что те решили не заморачиваться и просто подождать, пока хозяин или сам не умрет, либо пока его не заберет случайный пожар, по неосторожности, сооружение ведь деревянное. А может быть это жилище и в принципе никому не нужно. Болото.