– Уничтожить клановую систему? – он провел рукой по лбу, смазав пот, – Твой учитель... Сегодня... Скажи, что я кретин... Этот Кровавый Глаз свел меня с ума... Я только что убил Тимура, – страшно бледный, проговорил он, еле держась на ногах.

– Почему... – на ее глазах проступили слезы, – Этот мир, и правда, хочет добить меня. Нет!.. Тимур… Забери меня... Забери с собой... Забери, – шепотом повторяла Даша.

По его щеке тоже скользнула слеза. Чистая слеза раскаяния. «Я все понял. Тимур умер ради меня... И пытался мне что-то сказать. А я не слушал... Я не смог преодолеть эффект Кровавого Глаза свои слабым началом... Он сумасшедший, если заставил меня убить себя только, чтобы я стал сильнее. Но я... Я тупое ничтожество!» Макс стоял, опустив руки, пустым взглядом проносясь сквозь пространство.

Мешер почувствовала ступор всех трех начал и пустила язык к сердцу Макса. Он тут же очнулся, отбросил маску и наступил на ее длинный язык. Она громко зашипела и сжала чакрой его легкие. Со всей дури своей сжала! Он выгнулся и уже не сдерживал крик.

– Макс! – Даша закрыла лицо руками, сквозь которые проступали кристальные капли, – Пообещай, что не умрешь! Я не смогу, не выдержу! Мне так трудно!

– Обещаю... Я пойду... в Ад... Я верну его... А ты иди в Тапочкино... И, пожалуйста... Не умирай...

Он повернулся в сторону знаменитых помоечек и неуверенно пошел. Даша обняла его со спины и, уткнувшись в черные волосы, сказала:

– Макс, я пойду. Только не отдавай маске душу. Потеряв свою, ты потеряешь и мою тоже!

– Я буду бороться... За нас обоих...

– Знаешь, – она все еще не отпускала его, – Тимуру нравилось, когда я угадывала его мысли.

– Надо было... и мне попробовать угадать... Кровавый Глаз все ломает... Все понятия и... убеждения... Остается только... желание, которое он... внушил... И все равно, через что... придется пройти, чтобы его исполнить.

– Пока мы живы я тоже буду бороться! – сказала Даша, – За тебя и за себя!

***

Нацхи хотел отправить в Тапочкино письмо с просьбой предоставить информации о Тимуре Лучихине, но потом решил, что заявится туда с личным визитом. И не только туда. После такой войны надо бы объехать свое Ханство. На этот раз один он отправляться не собирался.

Втроем они выехали из деревни: Нацхи верхом на белом коне, Хелен на черном жеребце с прекрасными фиолетовыми глазами и Юрий на своем рыжем. На север от деревни ксэ, которая находилась в центре Ханства, было Тапочкино. Туда они и направились в первую очередь.

С первого взгляда в этой деревне нельзя было увидеть следов только что кончившейся войны, тут Комохо постарался. Жаль, он ничего не мог сделать с печалью людей, переживших своих родных. У ворот им отдал честь постовой. Было видно, что деревня живет. Нацхи приятно было смотреть на нее. А как было приятно Юре; он всем сердцем желал поскорее войти в родную деревню.

И вот вошли. Впечатление не менялось, а напротив – усиливалось. Дворец Комохо, хотя и был всего двухэтажным – совсем небольшой, – казался величественным. Комохо лично встретил Нацхи перед своим кабинетом.

– По какому делу к нам, господин Хан? – сказал он, усадив их напротив своего стола.

– У меня для вас важное известие. Ара повержены.

– Неужели! Позвольте, – глава деревни протянул руку Нацхи.

Тот крепко ее пожал и продолжил:

– У вас чудесно сохранилась деревня. Вы не перестаете меня удивлять.

– Это моя святая обязанность – заботиться о своей деревне и о благополучии Ханства.

– Благодарю вас! Но у меня к вам еще одно дело. По поводу Даши… эм… Как ее?

– Да, я понял, Дарья Реттер. Что с ней?

– Она признанна невиновной и скоро вернется в Тапочкино.

– Есть! – кивнул Комохо.

– Отлично, – сказал Най и обратился уже к своим ксэ: – Идем.

– Юрий? – чуть прищурился на одного из них Комохо, узнав своего бывшего воина, – Неужели вы?

– Так точно, – он отдал честь и вышел, очень довольный собой.

Они сразу покинули деревню и отправились на восток от деревни ксэ – в Кошкино. Юрий еще долго оборачивался на родную деревню, и посматривал назад даже, когда она уже скрылась из виду.

Хелен тем временем подвинула коня ближе к Нацхи. Он глубоко задумался о смысле восстания и расслабился под охраной ксэ высших рангов, поэтому не замечал. Она приблизилась еще, так, что этого уже невозможно было не почувствовать. Нацхи неодобрительно посмотрел на нее. Хелен тут же отвела коня чуть в сторону и подыскала оправдание:

– Я просто думаю, нам надо держаться кучнее. Кто их знает, этих ара. Вдруг на вас нападут снова!

– Ага, – несколько растерянно ответил Хан, все еще с легким упреком глядя на ее коня, – Юрий, прикройте нас сзади, пожалуйста!

– Прикрыть? Вы о чем? – не понял ксэ.

– Ну, разве вы не поняли? «Вдруг на нас нападут!» – иронично сказал Нацхи и выехал вперед.

Ближе к ночи они добрались до Кошкино.

***

Благо, что Даша пришла в Тапочкино уже после ухода Нацхи. Кто знает, каких глупостей она могла наделать! Ее пропустили без проблем. В глаза ей сразу бросились две фигуры перед дворцом Комохо: та, что была выше ростом, была явно выше и по своему положению – сам Комохо; светловолосый парень, стоящий рядом, что-то яростно доказывал первому. Когда Даша увидела его, узнала сразу же, а еще вдруг ощутила желание вернуть их светлую дружбу. Она уже сама не знала, что чувствовала к нему – ненавидеть или любить, испытывать боль или радость. И, чтобы покончить с этой неопределенностью, она пошла вперед, к нему.

– Что вам стоит, выкрасить крышу в желтый цвет? – возмущался парень, глядя вверх, на обрушившуюся по краю крышу дворца.

– Игорь, иди ты со своими советами… Кто, вообще, виноват в том, что ее пришлось ремонтировать – я или ты?! От кого из нас исходили эти безумные потоки светлой и темной чакры, а?

– Да, если бы не это, мы бы бились с ара целый день! Я, можно сказать, спаситель деревни, а вы даже не хотите крышу покрасить в мой любимый цвет!.. Знаете, господин, когда я займу ваше место я обязательно сделаю на своем дворце желтую крышу. А стены тоже выкрашу в самые радостные цвета! Все устали от мрака войны – дворец Комохо должен дарить жителям надежду!.. – последовала пауза, – Но вы, конечно, делайте, как хотите! – он улыбнулся, показав всю свою верность, и этим невольно сгладил дерзкое заявление.

Игорь повернулся в сторону общежития и уже хотел вернуться к себе, как почувствовал пристальный взгляд этих родных, любимых глаз. Он резко повернулся к Даше, которая все это время стояла и слушала его монолог, вникая в каждое слово. Теплый взгляд не отрывался от него, но в нем чувствовались боль и вина.

– Даша! – он подбежал к ней, схватил за плечи, заглянул в ее светло-печальные глаза и крепко обнял.

Она уткнулась носом в его плечо и тихо, еле слышно проговорила:

– Игорь…

– Ты вернулась?! – с надеждой воскликнул он.

Она кивнула головой в ответ и почувствовала, как его грудь сначала судорожно приподнялась, а затем с облегчением опустилась. Даша посмотрела на него и заглянула в глаза, пытаясь проникнуть в самую глубину и найти ответ на какой-то вопрос. Все больше ощущалась ее боль. Глаза Игоря уже испускали более осторожные лучики радости. Она отошла.

– Даша? – в его глазах осталась только непривычно робкая вина.

Она смутилась, почти растерялась и просто молчала. Он тоже поник.

– Пойдем ко мне, – вдруг нарушил неприятную тишину Игорь.

– А как же Али?

– Она бы все прекрасно поняла. Тем более, что она живет в доме Макарано, а сейчас ее вообще нет в деревне, так что не волнуйся о ней.

– Нет в деревне? А где она? – Даша уже тронулась с места и вместе с Игорем пошла к общаге.

– Да, вот, дошли слухи, что Комохо Гончаров – Джакомо Рубрус, то есть, – почему-то не общается даже с девушками из своей деревни и всех норовит закормить картошкой. Макарано и Рубрус – родственные кланы, поэтому Али и Джакомо считают себя братом и сестрой. К тому же, они хорошие друзья, вот она и поехала его поддержать.