Но вопрос, конечно, резонный.

— Это просьба, — попыталась исправиться я.

— Неужели, — сверкающие глаза чуть сузились. — Наивная моя, я дважды сообщил, что в Рассветном мире для меня нет тайн и не существует ничего, о чем я не осведомлен… Ты же не пожелала меня понять… Прискорбно!

Вы даже не подозреваете, как много прискорбного в наших отношениях, уважаемый!

Мне вдруг стало очень неловко под этим проницательным взглядом кесаря. Словно мне снова пятнадцать, а наш бессмертный молча взирает, не делая даже попытки нарушить тягостное молчание. Но если тогда мне хотелось, чтобы он заговорил, то сейчас я неожиданно поняла, что предпочтительнее все же его молчание.

— И не надейся, — ласково произнес повелитель. — Айсир Грахсовен сегодня был здесь, — кесарь величественно указал на то самое место, где ранее стояла лампадка. — Он был здесь и прикасался к моей жене.

Неудивительно, что кесарь бессмертный… С такой-то осведомленностью. Впрочем, на любой свершившийся факт всегда найдется два совершенно различных взгляда!

— Знаете, — я вскинула подбородок, — начнем с того, что между мной и айсиром Грахсовеном ничего не было, а вот вы явно не церемонились с обнаженной девой, что согревает вашу постель! Или вы попытаетесь убедить меня в том, что в вашей спальне располагается своеобразная библиотека для обнаженных посетителей?

Кесарь рассмеялся мне в ответ. А затем столь же насмешливо продолжил наш малоприятный разговор:

— Наивная моя, и все же вернемся к требованию, — его улыбка стала откровенно ироничной, — неужели у тебя есть что предложить мне?..

Я уже собиралась ответить «да», как кесарь продолжил:

— Учитывая, что я и так могу получить абсолютно все, использовав столь простой, но действенный способ, как намек на угрозу благополучию Оитлона?

Дохлый гоблин! Если рассматривать вопрос в подобном контексте, то предложить мне действительно нечего. Что-то в груди оборвалось…

— Орки тебя совершенно испортили, — насмешливо продолжил супруг. — Где та жестокая, эгоистичная и практически беспринципная стерва, чьими успехами я так гордился? Нежная моя, жертвенность тебе не идет, особенно жертвенность в отношении старого врага.

Уел! Триста лет — это не двадцать… Зато опыт вполне можно заменить энтузиазмом.

— Энтузиазма не хватит, — кесарь продолжал смотреть на меня с нескрываемой насмешкой. — Нежная моя, ты постоянно упускаешь из внимания тот факт, что я не так стар, как тебе хотелось бы. По меркам элларов я еще очень даже молодой мужчина, полный сил и стремлений.

— Да? — вот теперь насмешку себе позволила я. — «Еще очень даже молодой мужчина» — это практически то же самое, что «крайне пожилой юноша»!

Нарвалась! Тонкие губы супруга медленно растянулись в ласковой улыбке. Убийственно ласковой! И этот самый леденящий ужас я испытала в полной мере, уже зная, что ничего хорошего ждать не приходится. С другой стороны — ничего он мне не сделает! Ничего абсолютно. Максимум — я просто перенесусь к шенге с какой-нибудь неопасной раной!

Кесарь, несомненно, прочитавший и эти мысли, усмехнулся, расцепил пальцы, разместил правую руку на подлокотнике кресла и, пристально глядя на меня, осторожно сжал ладонь…

Я до последнего не верила, что он сможет причинить мне вред!

Памятуя о защите, созданной шенге, о собственных силах, да и о том, что являюсь супругой императора, я просто поверить не могла, что угроза, читающаяся в его улыбке, действительно реальна…

Ровно до тех пор, пока кесарь не лишил меня возможности дышать!

Воздух… он вдруг стал очень тяжелым, почти ощутимым, и я с ужасом осознала, что не в силах совершить вдох! Пошатнулась, едва не упала, рука сама дернулась, чтоб расстегнуть ворот… но я сдержалась. Секунды показались вечностью, а я все так же судорожно пыталась вдохнуть, с нарастающим ужасом ощущая, как задыхаюсь, теряя силы, и мир стремительно темнеет.

— Полагаю, этого достаточно, — ледяным тоном произнес кесарь и разжал кулак.

В ту же секунду я вновь могла дышать, и только гордость не позволила, упав на колени, жадно вдыхать ртом. Нет, я продолжала стоять, с нарастающим ужасом осознавая, что кесарь — не тот человек, который допускает насмешки над собственной персоной. А еще я гнала прочь от себя одну крайне неприятную мысль — кесарь сумел обойти защиту шенге!

— Именно, — хладнокровно подтвердил мой супруг.

Ладно, пусть так! Дернув воротник платья, я прошла к столику, устало опустилась на стул, положив руки на стол, сцепила пальцы, сжала, почти до боли, и начала медленно успокаиваться. Только без паники, Катриона, только без паники… Но как же в этот момент мне не хватало теплых рук Динара, его молчаливой поддержки или хотя бы язвительных замечаний… Так плохо мне еще не было…

— Ты меня разочаровываешь, — растягивая слова, произнес кесарь.

— В чем? — я вскинула подбородок, уверенно взглянула на только что всерьез угрожающего мне супруга.

Он выдержал мой взгляд, в котором сейчас было больше ярости, чем страха, и с усмешкой ответил:

— Айсир Грахсовен будет убит, нежная моя, прими это как данность.

Приняла. Даже кивнула в знак принятия, а затем, сделав глубокий вдох, уверенно ответила:

— В таком случае у вас одним врагом станет больше, примите это как данность!

Сверкающие в полумраке глаза сверкнули ярче, затем сузились. Но есть пределы даже моей разумности — и я до него дошла.

— Мне совершенно все равно, какие у вас планы на меня, — решительно глядя на супруга, произнесла я, — но смерть айсира Грахсовена недопустима!

Кесарь пристально смотрел на меня, без тени улыбки, без намека на согласие — только ледяная ярость, грозящая стать для меня последующей демонстрацией жестокости супруга.

— Нежная моя…

Но я не позволила ему завершить, стремительно изменив тактику и внеся конструктивное предложение:

— Я добьюсь заключения брака между айсиром Грахсовеном и Лорианой в течение этого года. Дайте мне всего год, я не прошу о многом! — И почти взмолилась: — Прошу вас.

Да, я готова была умолять. В этой ситуации ничего иного мне не оставалось, а гордость никогда не являлась приоритетом. Мне нужна жизнь Динара, и ради этого я пойду на все, даже на его брак с Лорой…

— Полгода, — неожиданно весело внес свое предложение император.

Надо же, и без демонстраций обошлись.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

Кажется, договоренность достигнута… Об остальном я подумаю позже и в одиночестве.

Кесарь усмехнулся и, не сводя с меня мерцающего взгляда своих нечеловеческих глаз, медленно поднялся. Я продолжала сидеть и сжимать пальцы рук в стремлении подавить растущий панический ужас. А император плавно направился ко мне. С каждым его шагом мое сердце начинало биться все чаще, в горле пересохло, и как завороженная я смотрела на приближение самого страшного правителя в Рассветном мире.

— Коварная моя, знаешь, что больше всего злит в данной договоренности? — вопросил кесарь, подойдя вплотную и склонившись надо мной.

— Что? — вопрос больше напоминал какой-то полузадушенный писк.

Лицо кесаря исказилось едва сдерживаемой яростью, и супруг прошипел:

— Ты и не планируешь придерживаться данного соглашения и спустя полгода либо вновь выдвинешь подобное предложение, либо попытаешься нанести удар в спину! В мою спину, не так ли, подлая моя?

Не думать, не думать, не думать… Но руки мелко подрагивают, потому как… не думать!

— Я прав, Катриона. Несомненно, я прав, — выдохнул кесарь мне в лицо.

Да, прав, мы оба понимали это! Но его знание моих методов, несомненно, не радует… Совсем не радует.

Стремительно выпрямившись, повелитель всей Прайды и сорока семи подвластных государств отошел к окну. Плотная темная занавесь отдернулась самостоятельно, открывая взору императора столицу подчиненного государства. Некоторое время Араэден стоял молча, вглядываясь в огни недалекого города, я также сохраняла молчание, стараясь не думать ни о чем. Было сложно, но я старалась.