Именинница непонимающе повертела в руках диковинный сосуд, до краев наполненный чистейшим грузинским коньяком[38].

— Эм-м? — обозначила она вопрос.

— День рождения. Праздник. Подарки, — деликатно напомнила Ириена, схватила за руку Сервения и повела танцевать, царственно игнорируя слабое сопротивление мужа.

— Ой. Спасибо, — мисс Плам почтительно положила редкий и очень полезный дар на один из столиков, — Разве не странно — веселиться, когда у ребенка такое горе?

— От нашей скорби ей точно легче не станет, — присоединился к беседе валькирид Водан.

— Не переживай ты так за ребенка, — самый старый из гномов, Фомбум, взирал на всех с высоты внушительного жизненного опыта, что не так-то просто сделать, если в тебе всего четыре фута росту, — Не девчонка — кремень, настоящая гномка! Об нее любое горе сломает зубы!

— Давайте лучше покажем, что мы все ее поддерживаем, — креативно предложила молодая оракул Бовали, отлепившись от Ситри под строгим взглядом своей слушательницы. Остальные члены ковена Буревестницы последовали за ней, на ходу надевая одежду, а покинутый демон воспользовался передышкой, чтобы подобраться поближе к мисс По. Остальные представители его расы давно испарились, не желая попасть под горячую руку непредсказуемых ведьм.

— «Нужна деревня»[39]? — улыбнулась Тулула О’Брайан, — Идея хороша, но что мы можем сделать?

Обсуждение приобрело характер лесного пожара. Каждый стремился внести свою лепту.

— В некоторых африканских племенах принято танцевать, пока вся печаль не уйдет в землю, — предложила Элайя, безмятежно повиснув на плече слушателя Вормана.

— У нас в таких случаях поют, — намекнул один из прекраснооких кэльпи.

— Мы устраиваем кулачные бои, — Альрик, наконец, поймал психующую Уну и надежно прижал к себе. Та немного потрепыхалась и мудро решила в дальнейшем переживать кризис лучшей подруги молча и неподвижно.

— А мы пьем, — влез Бомфом с словил воспитательный подзатыльник от отца.

— Лучший выход, — поддержал гнома Рейм.

— Ничто не заживляет сердечные раны так, как почти смертельная доза алкоголя, — одобрил Кимшинский.

— Все сразу, и симпатичного мужчину под бок, — белокурая Виви, хоть и опиралась на жнецов, говорила громко и четко, — Для рыданий в жилетку.

Она рассеянно чмокнула губами и скормила Рыб-Баюну корзиночку с икрой.

Хозяйки вечера оказались слегка на периферии, без возможности даже вставить слово. Мисс Плам флегматично думала о том, что друзья — страшная сила, а Оливия, будучи из тех, кто предпочитает страдать в тишине и одиночестве, пришла в откровенный ужас, представив, как эта орава набрасывается на бедную девочку с радикальными способами утешения.

Мисс По взяла Матильду за руку, чувствуя себя печальной коровкой в центре урагана. Му-у… Кто-то легонько коснулся плеча мисс Плам, и она почти не удивилась, увидев судью Иравэра. Он был так бледен, что почти светился в полумраке, но держался молодцом.

— Великолепная Матильда, Прекрасная Оливия, могу ли я узнать, куда отнесли нашего… как ни прискорбно, сородича? — спросил он, глядя имениннице прямо в глаза. Та мысленно поставила ему плюс.

— В лаборатории, за ним присматривает Сергей Вольфович, — ответила она, — Если желаете, Вениамин проводит вас к нему прямо сейчас.

— Был бы бесконечно признателен за это, — эльф выпрямил спину и шумно выдохнул, — Мы должны как можно скорее доставить его в Вайлендар, на суд Собрания.

— Счастливого пути, — холодно пожелала мисс По и отправилась на поиски Веника, хотя достаточно было просто позвать.

— Не осуждайте… никого из нас, — Матильда устало вынула из прически два эбонитовых гребня, волна темно-русых волос мягко легла на плечи. Иравэр чуть покраснел.

— Что ты, никто не смеет… осуждать, — ух ты, кончики ушей порозовели.

— Пожалуйста, сообщите нам решение Собрания как можно скорее, и передайте, что отныне Фиавару из рода Серебряной Стрелы под страхом смерти запрещено появляться в этом доме и встречаться с нашей дочерью.

— Разумеется, — склонил голову судья, — Однако, сомневаюсь, что у него будет возможность появляться где-либо, кроме тюрьмы.

— Вы, эльфы, только обещаете. Данное вами слово стоит меньше, чем пыль.

— Нет! — перебил Иравэр и покраснел еще больше, устыдившись своей грубости, — Я виноват перед тобой, Великолепная Матильда, и перед твоей дочерью. Это я настоял на том, чтобы дать Фиавару шанс, я убедил Собрание следовать законам эльфов. Мне очень жаль.

Да. Ей тоже.

— Вам есть за что извиняться, судья, — жестко заговорила мисс Плам после длинной паузы, — Тяжесть ошибки неоспорима.

— Да, — Иравэр сжал челюсти. Боги, новичок еще, совсем мира не знает.

— Вы собираетесь повторить ее в будущем? — спросила ведьма.

— Разумеется, нет.

— Тогда нет смысла и дальше хранить эту историю в наших сердцах, — Матильда смягчила взгляд и протянула эльфу руку, — Дом По-Плам прощает вас, Иравэр из рода Лунного Камня. Ступайте с миром.

Судья коснулся прохладными губами пальцев мисс Плам и вдруг улыбнулся, в мгновение ока став гораздо симпатичнее.

— Спасибо, — тихо, но очень искренне сказал он.

Вскоре подошел и расстроенный Наладер, коротко попрощался, и эльфы исчезли в золотистой вспышке портала. Наконец-то.

Тетушки как-то пропустили момент, когда гости пришли к общему решению и начали действовать. Столы с едой отодвинулись еще дальше от центра, все шторы на окнах распахнулись, а куполообразная крыша зала стала медленно раскрываться, как в обсерватории, впуская холодный одесский ветер. Мисс Плам попробовала на вкус это дуновение зимнего воздуха и почувствовала, что, в принципе, готова ко всему.

А потом «все» влетело вперед головой в двери зала.

Ну конечно, я подслушивала. На то, чтобы привести себя в порядок после состояния гигантского бурито и найти новую рубашку для Ерша, ушло возмутительно мало времени, и я еще долго топталась возле заднего входа, не решаясь предстать перед теми, кого наверняка ужасно расстроила. Потом приоткрыла дверь и решила, что подожду еще немного, ножки болят, да и слышимость тут отличная… Ерш только мешает, так и маячит с укоризненным видом.

А еще я до кишечной дрожи боялась, что при виде хоть одного острого эльфийского уха огненное чудовище снова поднимет голову и победно зарычит.

Я слушала, и мне становилось только хуже. НИКТО не осуждал меня, НИКТО не считал, что я перешла грань — даже эльфы, эти стерильные рыцари хороших манер и накрахмаленных рубашек. Но разве нормальные женщины поступают так, когда речь не идет о жизни и смерти? Сердце ноет… Одна мысль об остроухих — и перед глазами встает лицо Фиавара, искаженное болью. Именно такой я ее и запомню, мою первую и единственную любовь, которой никогда не существовало.

Когда Наладер и судья-новичок покинули зал, я аккуратно прикрыла дверь и побрела обратно в свою комнату.

— Куда? — Ерш схватил меня за подол платья и дернул обратно, чуть не опрокинув вверх тормашками.

— Отстань, — буркнула я, не начиная драку.

Вместо препирательств подлый оборотень цапнул меня за шею, пинком распахнул дверь и запустил меня в зал, как маленькую зеленую ракету. Хоть пендаль вдогонку не отвесил, и то спасибо.

Я неловко пробежала несколько метров и замерла посреди танцпола, как перепуганная мышь. Все — ну абсолютно все! — смотрели на меня.

— Дая! — Уна проявила чудеса ловкости, выскользнула из крепких объятий валькирида Альрика и порывисто обняла меня, — Гадкая засранка, не смей больше так убегать!

Я рассеянно обняла подругу. Так тепло и спокойно, не разжимать бы никогда руки, но есть еще насущные дела. Я повернулась ко всем присутствующим, отыскала обеих тетушек и громко, пока не растеряла решимость, сказала:

— Дорогие друзья, родные и близкие! Я от всей души прошу прощения за свою недостойную выходку и обещаю, что больше такое не повторится!