— Придурок, швы ведь разойдутся! — я вскочила с кресла, без сожалений расставшись с книгами, — Где я на тебя столько ниток напасусь?!

— И правда, ребячество, — мисс Плам обеспокоенно посмотрела на эту бледную здыхоть, — Возвращайся в кровать, мы потом тебе все расскажем.

— Не шумите, голова болит, — парень уселся на пол рядом с мисс По, очевидно, приняв ее молчание за знак поддержки, — Чего мне в постели лежать, если все планирование здесь?

— В следующий раз пришью прямо к матрасу, — пробурчала я и закутала оборотня в плед. Его вид а-ля «свеженькая мумия» меня откровенно нервировал.

— Есть предложение, — Ерш ткнул пальцем в карту и провел линию, разделив накрытую Стеной территорию на две части и указал на ближнюю к Беломир-горе, — Начинать нужно отсюда.

— Почему, — мисс Плам проследила за пальцем, — Наугад, что ли?

— Я что, должен сходу выдавать все наши секреты? — напрягся Ерш.

Ответом ему были три поднятые брови.

— Понятно, — оборотень приуныл.

— Не, ну а че? — заметила я, — Поздняк метаться.

— Смотрите, — парень провел линию между Стеной и Беломир-горой, — здесь стоит последний дозор друидов-следопытов. На нашу территорию они никогда не заходят, только мы изредка приходим к ним. Западнее, — еще одна линия, прямо посреди Стены, — заканчиваются наши земли и выставлен НАШ дозор, дальше лежит Дикое Горолесье[63]…

— О-о-о, — протянула миссмистер, а я ничего не поняла, — Я думала, их уже не осталось.

— Клочок в Гималаях, кусочек в Пиренеях и здоровенная кишащая пробоина в родных Карпатах, — Ерш обвел кружок в западном конце «головы», и мисс По прикрепила нить дыма к его пальцам, для большей наглядности, — Вокруг Горолесья разбросаны другие общины оборотней и их дозоры, для охраны близлежащих территорий. Крупные ковены Венгрии, Румынии, Украины, Словакии и Польши хорошо платят за свою безопасность.

Копилочка политико-географических познаний моих тетушек пополнилась новой монеткой, а для меня обсуждение зашло в неизвестные дебри. Хоть бы объяснили для разнообразия! Вопросы так и вертелись на языке, но стоит дать им волю, и разговор затянется до утра.

— Ближе к телу, — мисс Плам разделяла мою точку зрения.

— Когда я в последний раз был в Коналле, дозор удвоили и передвинули ближе к общине, думаю, потому, что нежить чует некромагию и прет на зов. Здесь, — оборотень снова указал на участок, с которого предлагалось начинать поиск, — все чисто. Мы еще ни одну тварь не пропустили.

Пауза. Загораются энергосберегающие лампочки мозгов.

— Разумно, — мисс По стерла с макета все отметки, оставив лишь восточный участок Стены между друидами и последним дозором оборотней, — Барьер для чутья нежити не помеха, только полный идиот расположит алтарь в Горолесье. Да и из известных оракулов в этот кусок попадает только Вейда Бесфамильная и Ярослав Снегирь, проверим обоих.

— Оба довольно слабые, их под покров поймать проще простого. Снегирь — тип мутный, недавно переехал — вмешался оборотень, — но в Вейде я уверен — она живет там уже лет сто, даже рекомендательное письмо для меня в СлавМАк написала.

— Мы никого пока не исключаем, — аккуратно заметила Оливия.

— Итог — мы знаем, где начать, — у меня снова болела голова, — Ну найдем мы алтарь, и что дальше?

Ерш как-то странно на меня посмотрел, но промолчал.

— Через него свяжем некроворлока — в алтаре силы может уже не остаться, но вся сеть завязана на него, как на основу, — ответила за всех миссмистер, — Ловим, откачиваем через него силу у всех остальных, подбираем тела в лесу. Легко и изящно.

— А если действительно попадется Влад Яролик? — нет, я в тетушках не сомневаюсь нисколько, но если решат заспиртовать для будущих поколений, чур, я!

Оборотень выпучил глаза.

— Яролик? В Карпатах?!

— В Ужгороде, — я потыкала застывшего, как памятник Ленину, парня пальцем, — Пару часов назад передавали.

— Он, конечно, та еще статья УК, — мисс Плам была абсолютно спокойна, — но нас трое. С половиной.

Ерш вдруг не на шутку взъерепенился.

— Вы что, с ума посходили?! — указующий перст пал на меня, — Ее-то туда зачем тащить?! Она — человек! Еще и бестолковый!

— Уткнись, блохастый! — обиделась я, — Ты чего взъелся?

— Человекам слово не давали, — оборотень повернулся к опешившим тетушкам, — Это не увеселительная прогулка в парке аттракционов, Дикое Горолесье рядом!

— Тебя что-то не устраивает? — голос мисс По был тихим и угрожающим, как шелест змеиной чешуи по камням. Наученный горьким опытом парень сбавил обороты.

— Чего я, собственно, переживаю? Если ее ненароком сожрут — я не виноват!

— Вот и проследишь, чтобы не сожрали, — обрадовала его Матильда.

— Зашибись, — того передернуло, — Делать мне нечего — быть нянькой для малолетней изжоги!

— Ворота захлопни, пень старый! — вызверилась я, горя желанием вцепиться ногтями в нос противного придурка, — Кто еще с кем нянчится, принцесса истеричная!

— А ну, прекратили!!! — громыхнула мисс Плам, подкрепив посыл маленьким смерчем, и мы единогласно решили отныне отмалчиваться в тряпочку, — Даянира едет с нами, и это не обсуждается! Есть возражения — снаружи каштан, в нем дупло, можешь высказать их туда!

На том и порешили. Мы с Ершем дулись друг на друга все время, пока тетушки обговаривали детали поездки, а после быстрого ужина нас отослали досыпать. Интровертность интровертностью, а оборотень стоял на ногах с уверенностью ребенка, делающего первые шаги, и был бледнее японской гейши. Я хранила обиженное молчание, помогая парню поудобнее устроиться в кровати, и думала, что поездка обещает быть не такой уж увлекательной с этим геморройным шовинистом под боком. Ерш поерзал под одеялом и уставился на меня, как язвенник на лимон.

— Чего? — ощетинилась я и поспешила спрятаться за ширмой.

— Ты ведь понимаешь, что я за тебя боюсь?

Опаньки! Вот это номер!

— Нет, — чисто из чувства противоречия заявила я, — Думаю, ты считаешь меня балластом и хочешь сбросить с телеги.

— Я неправ? Битой ты машешь неплохо — что настораживает — но там от тебя не будет никакого толку, только зря шею подставишь. По-хорошему прошу, останься дома и не вешай свой труп на мою совесть!

— Не на что вешать! — фыркнула я, надевая ночную рубашку, — Слушай, смирись! Мне с тетушками там безопаснее, чем здесь, но без них. И роль у меня своя.

Оборотень прищурился.

— Слушай, а кто ты вообще такая? Артефакты, зелья, Броня — и не ври, что Медная, наши зубы Золотую прокусывают с легкостью…

Я мысленно присвистнула и демонстративно плюхнулась в кровать рядом с Ершем.

— Баста! Все завтра! Глазки закрыл и баиньки!

— Да как я усну, когда со мной в постели непонятно кто?! Ты, может, преступница беглая, а я больной!

— Больной, — охотно согласилась я, — Хромой на все извилины.

Я выключила свет, оборотень повертелся с боку на бок и виновато признался:

— У меня шов разошелся. На спине.

Пришлось, матерясь, выплюхиваться из-под теплого одеяла и заниматься противным делом шитья по живому. Черт бы побрал этого упрямца!

Следующие несколько дней прошли в суетливой подготовке к путешествию. Если кто-то думает, что зельеварение — это легко, всего лишь сочетание ППП (порезал-покидал-поварил) и злодейского хохота над блюдом копченых лягушек… лучше вешатесь сразу, ибо с такими заблуждениями жить невозможно. Похихикай тут, когда одна лишняя крупица может пустить Жар-коту под хвост результат многих часов работы! А еще нужно держать в уме, что с чем сочетается (а главное, не сочетается), дабы дело пакостных рук твоих не превратило несчастного потребителя в твою главную антирекламу. Всякое бывает, вот что я хочу сказать.

Из-за временной недееспособности Ерша, которого под страхом перманентного паралича отправили в кровать еще на два дня, все расчеты пришлось проводить мне. Под конец первого дня у меня чесались глаза и дергалась бровь, но противные коэффициенты сошлись и стабилизирующий элемент был найден — перцовка! Даже успела сделать несколько заготовок прежде, чем без сил свалиться в постель. Кстати, спать мы с Ершем продолжали вместе — хоть скорость заживления и посрамляла собачью, периодически его температура поднималась так, что он начинал бредить. На третий день оборотень попытался самостоятельно снять швы, за что получил по голове и очумелым ручкам. Кто тут почетный хирург? Я! Вот и пришлось вооружаться ножницами, а в процессе отвечать на вопросы любознательного — и явно залежавшегося — парня.