Судьба любит посмеяться. Если капитан "Ворона" не врёт, она действительно проверяла его на молодом эрцоге дома Аметиста. "Молодого" планировали после смерти Эрзо швырнуть в открытую пасть судьбы, дабы заткнуть на время старуху.

Жертвы не вышло. Парня отправили на Домус, чтобы не болтался под ногами, а руководство временно принял на себе регент, сводный брат Эрзо — Бгоро Тауэнгибер. Регент, плане работы с паутиной не годящийся старику и в подмётки.

Да, мальчишку-капитана, похоже, породила свободная воля, высвобожденная "откатом" — усилением паутины, вызванным неудачным воздействием на неё. Он "живой", как правильно заметил Бризо. Он любит. Локьё тоже ощутил это на себе. Несносный щенок искренне реагировал и на болезнь Бризо, и на его собственную слабость, тогда во время первой встречи, когда они оба, враз оказались над паутиной реальности, и Локьё впервые ощутил невыносимый, зудящий звон перегруженных серебристых нитей. И парень тут же откликнулся. Даже накачанный наркотиками, (кого думали обмануть?), он не потерял этой своей способности откликаться.

Что же теперь с ним делать? Что?

Может, взять да усыновить этого молодого мерзавца? Пусть хоть раз почувствует откат по грате?

Локьё натянуто рассмеялся и встал.

По данным разведки у капитана новорожденный ребёнок. В эйнитском храме на Къясне.

Более разумного места придумать невозможно. И это хорошо. Фон Айвину туда не добраться. Будь ребёнок на Аннхелле — за его жизнь эрцог не дал бы ни кредита.

А вот за самим генерисом следовало понаблюдать. Неуёмность его желаний была не совсем понятна Локьё. "Капитан Гордон", конечно, хам и большая заноза… Но к чему столько рвения? Или — попытки убрать мальчишку предпринимает не только фон Айвин?

Следовало прояснить всё это и выждать. Так или иначе, но весы успокоятся и дадут ему возможность действовать.

Жаль мальчика, но гибли и более одарённые Богами. Содружеству нужен Аннхелл, а Империя не уступит. И с этим нельзя ничего поделать.

На коммуникационной панели неласковым красным зрачком загорелся вызов.

Тауэнгибер!

Это тоже было не хорошо и не кстати.

— Слушаю тебя, — с обычной холодностью в голосе отозвался эрцог. Холодностью, которая пугала многих, но не регента, пока не умеющего отличить безногую ящерицу от гадюки.

— И не видишь? — с усмешкой спросил Бгоро.

Эрцог включил обзорный экран и увидел ещё пропадающий от магнитных помех сигнал "Крематора", видимо только что вышедшего из зоны Метью.

Бгоро Тауингибер, регент дома Аметиста, сводный брат Эрзо, носивший в средних кругах прозвище "Чёрный регент", славился пренебрежением к правилам безопасности. Он приказал вывести корабль почти нос к носу с "Леденящим" — вряд ли расстояние между кораблями, учитывая "качание" составит больше двух магнитных единиц. Ещё поди сам тыкал пальцем в пульт, умелец.

Эрцог изобразил губами неудовольствие. Сначала — Пфайфер, теперь этот бравирующий юнец (Тауэнгиберу было всего-то 160 с небольшим). Резвый, самонадеянный, ничего не умеющий…. Пламя и Бездна.

Но эрцог почувствовал и облегчение. Схождение идиотов означало, что можно будет заняться не изоляцией, а возможно и убийством, молодого имперского капитана, а более мелкими и суетными проблемами. В конце концов, капитан — единица неучтённая и не признанная Cоветом домов. Стоит ли проявлять инициативу? Эрцог прекрасно отдавал себе отчет, что инициативу здесь проявлять как раз стоит, но… Но капитан был ему симпатичен, а Тауэнгибер на пару с Пфайфером — старая головная боль.

Нужно было вызвать кого-то из побочных сыновей, чтобы возвести хоть какой-то буфер между собой и Бгоро. Ральфа? Саббаи? Рико? Рико раздражал эрцога меньше прочих. Пусть будет он.

Локьё отдал приказ и откинулся в кресле. Без медитации сегодня не обойтись, но и визит Тауингибера долго ждать не заставит. Медлить не стоило. Он велел дежурному не беспокоить до вызова и выключил освещение. Перед глазами медленно потекли в небытие серебристые линии. Линии эйи, как называют их пугливые эйниты. Линии вселенского закона, причин и следствий. И светящиеся шарики людей и событий в их переплетениях. Паутина реальности. Ханер камат.

Дома!

Бойцов в предбанник у шлюза набилось столько, что я видел сплошную стену из радостных и выжидающих физиономий.

Ну и чего ждём, интересно?

Я обнял Келли, потом Роса, потом под руку подвернулся какой-то полузнакомый боец из пополнения, и понеслось. Каждый из "моих" хотел прикоснуться ко мне, удостовериться, что я здесь и живой. Хорошо, что таких амбалов, как Айим, на "Вороне" немного. Но мне всё равно досталось. Добравшись, наконец, до капитанской, я чувствовал себя изрядно помятым, похоже, даже до синяков.

Такой традиции, как сложилась у нас на корабле, вытряхивать по прибытии душу из капитана, на флоте я не встречал. Похоже, мы завели её сами. Я видел, что первогодки теряются и прикасаются ко мне осторожно, неловко, что они не привыкли к такому "близкому" контакту с высшим начальством. Но "старички" отрывались по полной, и это захватило, в конце концов, остальных. Меня измяли, обслюнявили, потому что к концу церемонии поводок Кьё снова лопнул, и к человеческим рукам добавились её язык и лапы.

Я не сопротивлялся. Ребята тоже имели право на часть меня. Но душою я был не здесь.

Да, первым делом я вернулся на "Ворон". Но тянуло меня на Аннхелл. Оттого аналогия между домом и кораблем оказалась такой выпуклой и реальной. Я чувствовал себя курсантом, прибывшим на побывку, на время трех-пятидневного отпуска перед учениями или практикой.

Келли, пользуясь тем, что я "где-то не здесь", вручил мне бокал с "акро", приятным, в общем-то, напитком, но крепким и бьющим по мозгам. Я выпил залпом, и лишь потом понял, что мне подсунули. Однако даже не выругался. Откинулся в кресле и замер. Дома.

Келли что-то рассказывал, я не слышал. Вернее, слышал, но не распознавал слов. Звучание речи было для меня сейчас чем-то вроде журчания ручья, бьющего у входа в храмовый комплекс на Кьясне. Его "голос" так напоминает человеческий разговор, что иногда замираешь и вслушиваешься долго-долго, и каждый раз слова не прорезаются только едва. Человек не так хорошо устроен, чтобы понимать ручьи.

Но вот Келли достучался-таки до моего сознания.

— …две новых лазерных установки.

— Новых? — переспросил я. — Веерных, с которыми имели дело в Белой долине?

Келли расплылся в улыбке, усиленно кивая мне, и протянул ещё один бокал. Похоже, для своего личного спокойствия, он бы напоил и привязал меня к креслу, чтобы я не носился Боги знают, где.

Бокал я не взял. Встал, прошелся по капитанской и резко развернулся к нему.

— Докладывай по существу. Мерис обращался к тебе?

— Никак нет, — растерялся Келли. Раньше я так быстро не прыгал от настроения к настроению.

Следовало срочно выяснить, почему Мерис не взял у Келли обещанных бойцов, куда Дьюп отправил Леса… Впрочем, Лес, скорее всего, на Аннхелле. Что-то при этой мысли тут же дрогнуло во мне, и я понял, что обещанных себе каникул не позволю. На Аннхелл нужно лететь срочно. Рос, слава Богам, в форме. Мне как раз нужно было подумать в тишине — в шлюпке это хорошо получается. Кажется, обнимался я сегодня и с Дереном…

— Дерен выпросился-таки переводом? — спросил я, копаясь в последних видеограммах по крылу.

— Хуже, — сказал Келли. — На "Абигайль" что-то странное произошло с капитаном и частью команды, "психохимия" какая-то, говорят. Экипаж направили в карантин…

— Что за "психохимия"?

— Вроде, как… от воздействия на психику, начинается какая-то жуткая болезнь. А Дерен под шумок и…

— А ну, сюда его, — сказал я.