— Что же с тобой делать-то теперь? — спросил я. — Надо тебя психотехнику показать, вдруг в подсознании что-то осталось? Сегодня мой врач прилетит, я поговорю с ним, чтобы шума особого не поднимать… А так, на будущее — ты не больше виноват, чем все остальные, — я посмотрел на него строго. — Попасть в такую историю — каждый может. Но. Когда вспомнил, надо было сразу рассказывать. Хотя бы сержанту. Он бы решил, что делать. И, если вдруг будет следующий раз, только попробуйте кто-нибудь из здесь присутствующих — так не сделать. Головы поотрываю! Тоже мне, теоретики. А если бы разобрать не сумели? Да, мало ли что это за штука вообще могла оказаться?
Как мне не хотелось, но надо было эту компанию наказывать. Всю. Спустить такое безобразие я не мог.
— Вот что, умники, — сказал я, подумав. — Эмку мы на днях, как вы знаете, будем сдавать. Чтобы вы этот корабль на будущее хорошо запомнили, приводить его в порядок будете вы. Дежурные пусть рыдают от счастья. А вы изучите корабль, который чуть не угробили. И это я ещё очень добрый сегодня.
Я вызвал через браслет Гармана и повторил ему приказ. Что, когда все наши уйдут, эта мелочь остаётся и всё тут чистит и моет.
Гарман был ошарашен. Он понял, что что-то пропустил в этой жизни не маленькое.
— Тогда и я останусь, — сказал он, поймав меня на выходе.
— Ты-то зачем? Пусть дежурный сержант…
— Ну, раз я тут что-то проворонил, значит — тоже заслужил.
— Как знаешь, — согласился я. — Ты поговори с ними, и объясни, что за такую самодеятельность и под трибунал отдать можно. Вокруг война, а на борту — детский сад.
И, оставив Гармана самого докапываться до истины, я быстро пошел к себе. Не забыть бы переговорить с медиком, когда он придёт по мою душу. Хэд, я даже фамилию паренька не спросил… Но возвращаться я не стал, лучше личное дело гляну.
Вот так история. Хорошо, если без последствий. А то заберут сейчас этого друга в госпиталь… Только этого мне не хватало. До медика время ещё оставалось, и я опять сел за документы. Новый корабль мне нравился. Ничего неполезного (то есть каких-нибудь идиотских новшеств) я в нём пока не находил. Были коррективы, конечно… Ну вот, например, отражатели эти… «Пластины» у них развёрнуты под углом 90 градусов друг к другу… Что это, интересно даёт, хотел бы я знать? Зато, если уж их заклинит, то только снаружи обрезать можно. Дурь какая-то… Нужно было срочно погонять эту новую посудину, хотя бы и с неполной командой, и пристреляться хоть как-то. Я стал писать запрос комкрыла, чтобы он разрешил нам участвовать в маневрах. Припёрся медик. Меня один вид его скоро будет вгонять в депрессию. Но на этот раз я знал, чем его занять. Я вызвал мальчишку, надеясь, что на меня самого и времени особо не останется, оставил их вдвоем и ушел в навигаторскую. Провозился медик больше часа. Дотошный, гад. Позвал меня. Сказал, что следы психического воздействия есть, но слабые. Видимо, какой-то большой стресс… Я вспомнил, какой устроил тут всем «большой стресс» и кивнул. Медик сказал, что оставит указания своему корабельному собрату за чем нужно понаблюдать, и переключился на меня. Сбежать от него мне в тот день не удалось. Он, оказывается, успел связаться с госпиталем и доложить, что задерживается. Удавил бы за такую исполнительность. Медик, ощутив моё активное неудовольствие, с лица немного спал и прыть поутратил. Я начал раздеваться и подумал, а чего, собственно, злюсь? Парень исполняет свой долг, как он его понимает.
В общем, упал я на кушетку автодиагноста и сдался. И даже — задремал, кажется. Поздно уже было. Потом перед сном еще почитал немного. Но кусок оказался трудный, и я почти ничего не понял…
«…В мире есть темное и светлое начало. Но это — только слова. Потому, есть религии, где мироздание окрашено иначе. Эйниты, например, выделяют синий и белый. Как две грани. А между ними — серые Земли. Место, где живём мы. Место непреходящего страха перед промежуточным бытиём. Потому, что мы не мертвы и не живы. Страшная религия.
Им кажется, что миром людей правит великая Серая Мать. Её ещё называют Мёртвой Матерью. Танати Матум. Наверное, это правильно, что религии создают иллюзии мироустройства. Жить голым — ещё страшнее. Впрочем, иллюзии создают все. Недавно, после разговора с тобой, Анджей, мне пришлось просмотреть в сети учебники. Потому, что в НАШИХ учебниках было написано, что мы ПОКИНУЛИ родную планету. В твоих учебниках пишут, что Планета-Мать погибла, и у нас нет единого дома во Вселенной. Пройдёт ещё сто лет, и начнут писать, что его и НЕ БЫЛО. Вот так мы творим историю. Запоминай, Анджей. Планета, с которой ушли в космос мы все — существует. Те, кого сейчас называют экзотианцами ушли с неё первыми. Потом ушли мы. Спустя 385 лет — связь с родной планетой прервалась. Она не погибла. И нет никакой чёрной дыры в том секторе галактики. Просто нас там больше не хотят видеть. Это политика, Аг. Мы не сошлись во многом. И разорвали связь с материнской планетой. Всё, что было написано в НАШИХ учебниках — враньё. Потому ваши решили просто переписать набело. Историю легче всего именно переписывать набело…»
"Хэд с ней с историей, кого она волнует?" — думал я, пряча дневник. Вот если бы Влану под бок… В этом я был с Дьюпом согласен: порой весь мир «не тянет» против одного прикосновения любимой женщины. Но — прикосновения этого нет, и мир тоже — пошёл на хрен. Не нужен он мне такой.
История семнадцатая. «Экзекутор в подарок»
— Капитан Пайел, вы обвиняетесь в измене!
Рядом уже стоял боец с наручниками. Вот ведь шустрые гады! Деваться некуда, я протянул руки. Наручники защёлкнулись, погружая одновременно в мои мышцы стальные пластины. Больно было, конечно, но больше — не по себе.
Я знал, что подобные наручники у нас на вооружении есть, но мне раньше никогда не приходилось ими пользоваться. Рассчитаны они на экзотианскую верхушку, противников, способных сделать вам гадость и со скованными руками. Таких контролируют дополнительно, вводя в кровь психотропные вещества, подавляющие волю. Наручники дают информацию о кровотоке, температуре тела, выбросе гормонов в кровь. Через них можно усыпить, с их помощью можно пытать или допрашивать, они довольно успешно используются в качестве "детекторов лжи". Это не стационарная установка, конечно, но тоже кое на что годятся. Но… Что, меня здесь так боятся что ли?
— И что дальше? — спросил я спокойно.
Датчики на наручниках тут же замигали жёлтым, подтверждая, что я действительно спокоен как бревно.
— Дальше, — усмехнулся генерис (надзиратель за исполнением законов) фон Айвин, — дождёмся подтверждения от командира крыла и выбросим ТЕБЯ в космос. Будешь летать вечно. Тебе понравится.
Я пожал плечами. Ну уж огрызаться-то я умею.
— ТЫ сначала привычку заведи полезную — приказы на сон грядущий читать, — сказал я ему ласково. — С чего ты решил, что я командиру крыла подчиняюсь?
Генерис очень хорошо отреагировал на моё тыканье. Прямо-таки раздуваться от злости начал. Редкий дар в армии. Тутошние всё больше кусаются с "закрытыми" лицами. Его напудренная морда сразу раскраснелась. А был такой белолицый душка.
— Да я тебя прямо тут сейчас…
Ординарец дернул его за рукав раз, другой, наклонился и что-то прошептал на ухо. Наверное, получили сообщение от комкрыла. А я думал этой роже больше некуда надуваться…
Подошёл капитан с "Поляриса" и тоже что-то тихо сказал. Установилась нервозная тишина.
— Скажите, капитан Пайел, "Каменный ворон" действительно подчиняется напрямую инспектору его императорского величества лорду Джастину? — спросил капитан "Выплеска", седой, востроглазый мужик. Он меня немного знал, мы торговались с ним из-за навигатора.
— Подчиняется, — согласился я, поудобнее разворачивая руки. И наручники снова замигали жёлтым. — И я тоже пока что подчиняюсь. Так что, проводите меня, пожалуйста, в карцер, добрые люди, а то меня сейчас от вашей милой компании стошнит. И я сам пошёл к выходу из общего зала.