В сложившейся ситуации людям Павлова и орландским амазонкам надо было срочно драпать, оставив пленных на волю судьбы. Но прежде чем покинуть "Ласточку", Павлов приказал устроить на ней пожар. Когда запахло дымом, пленные завопили, полагая, что их собираются сжечь живьем. В панике они стали выбрасывались за борт, а так как большинство из них были связаны попарно, спиной к спине, то, упав в воду, тонули, или калечились. Тогда воительницы, проникнувшись чувством жалости и сострадания, стали резать пленным веревки, содействуя их побегу и освобождению.

Павлов и Сансара покидали "Ласточку" последними, когда на верхней палубе уже не осталось ни одного пленного. Вдвоем они разлили на нижней палубе корабля ореховое масло из большой бочки, подожгли, и, осыпая друг друга руганью и упреками, спустились по веревочной лестнице в шлюпку, где их с нетерпением поджидала Урсула. Ругались же они из-за пленных, которых не сумели ни вывести из строя, ни обратить в рабство. Впрочем, очутившись на "Эсмеральде", Павлов и Сансара скоро помирились, убедившись в том, что "Ласточка" разгорелась очень хорошо.

Отходя от горящей "Ласточки", они видели, как бывшие члены ее экипажа пытались загасить огонь, как на помощь к ним по мелководью подошли люди в камуфляжной форме, в которых Павлов опознал армейский спецназ. Он сам три года тому назад создал это подразделение и разработал для него специальный устав, определяющий принципы комплектования, обучения и боевого применения.

После того, как на "Ласточке" взорвался пороховой погреб, люди Астрахана от нее поспешно отошли и стали сооружать плоты. Не теряя времени даром, Павлов с помощью своих подчиненных, знающих плотницкое мастерство, соорудил на баке "Эсмеральды" из подручных материалов вращающийся станок для установки на нем трофейного орудия типа "единорог". Три матроса из бывшего экипажа "Клементины", вспомнив, чему он их учил, заступили к исполнению обязанностей артиллерийской прислуги.

Едва его люди закончили работу по установке корабельного орудия, как Палов услышал со стороны западного берега жалобно-протяжный сигнал медного горна, означающий: "Внимание! К вам следуют парламентеры!".

Павлов попросил Сансару протрубить в рог что-нибудь подобное. Она попробовала, и у нее получилось. Вскоре со стороны западного берега показалась маленькая лодка с двумя людьми. Было уже темно, и разглядеть издали, кто в ней находится, Павлову не удалось. Он почему-то он надеялся, что к нему отправился сам Астрахан, чтобы договориться о перемирии.

Когда прибывшие на лодке люди поднялись по сброшенной им веревочной лестнице на галеру, орландские амазонки встретили их возгласами удивления. Это были их соплеменники – братья Касьян и Трофим из рода Куницы, которые сражались в составе отряда Гонория на западной стороне Красивого каньона.

Размазывая по щекам слезы, братья рассказали о том, как тяжелораненый Гонорий, отступая от наседавших на него солдат джурджени, бросился с Зыбучей горы в ущелье, и, очевидно, погиб. О судьбе других товарищей Касьян и Трофим ничего определенного сказать не могли, так как, по их словам, попали в плен в начале сражения. Их самих отпустили на свободу только потому, что сам "наместник повелителя джурджени" велел им передать для господина Тезей-хана "кусок кожи с письменами".

Развернув свиток пергамента, Павлов узнал знакомый почерк своего бывшего боевого соратника. Астрахан писал ему, что он его очень уважает, но, как боевой офицер, не может нарушить присягу, и потому будет до последнего вздоха исполнять приказ, отданный императором. Письмо явно было ни о чем, и, даже не дочитав его до конца, Павлов приказал капитану Тарасу сниматься с якоря, поднимать гребцов и идти по реке вверх. Он догадался, что Астрахан пытается отвлечь его внимание от начавшейся под покровом ночи переправы на восточный берег.

Для ускорения хода галеры на бизань-мачте был даже поднят косой парус, но помешать переправе Павлов не сумел. Почти наугад он произвел два выстрела картечью по черным силуэтам людей, плывущих на плотах. Потом он об этом пожалел, считая, что зря израсходовал два дефицитных боезаряда. Чем больше расстояние до цели, тем сильнее разлетается картечь, тем меньше урона наносит живой силе противника. Потом он перенес огонь на восточный берег, дважды выстрелив ядрами в свинцовой оболочке в мерцающие вдали огни факелов. Он рассчитывал на то, что, попав на каменистую почву, ядра в ней не зароются, а срикошетируют и нанесут гораздо больший урон, чем картечь. Услышав истошные вопли и крики ужаса, он подавил в себе злость и приказал капитану Тарасу следовать курсом вниз по реке в направлении фактории.

Судоходство в ночное время по реке – гораздо опаснее, чем на море. И хотя капитан Тарас знал фарватер реки Ипуть, как свои пять пальцев, посадку на мель ему избежать не удалось. На этот раз галера попала в мягкий илистый грунт с очень малым уклоном. В такую ловушку по инерции заехать очень легко и не заметно, зато освобождаться оттуда сравнимо, что бегемота тянуть из болота: киль засасывает всё глубже, ноги спасателей грузнут в иле. Проще всего сниматься с мели, если под судном песчаное дно умеренной крутизны. Удар об него будет относительно мягким, да и киль всерьез не пострадает.

Промучившись вместе со всеми изрядное количество времени, Павлов прислушался к предложению Центуриона Сансары дождаться "полной воды", которая должна была прийти после захода луны. Во время вынужденного простоя Павлов и Сансара приняли необходимые меры предосторожности: на оба берега реки были высланы усиленные дозоры, погашены все огни, и люди разговаривали исключительно шепотом. Все бойцы разбились попарно: пока один спал, второй бодрствовал, держа свой лук или арбалет наготове. И, вот, наконец, забрезжил рассвет и на реке начался подъем воды.

Незадолго до того, как "Эсмеральду" удалось снять с мели, с восточного берега на шлюпке прибыл дальний дозор в составе четырех бойцов и с ними Старая Дося. Она доложила Павлову и Сансаре о том, что противник расположился на ночлег на восточном берегу в зимнем промысловом лагере рода Росомахи. Это было совсем недалеко от фактории: километров пять-шесть. Они же находились от фактории на расстоянии вдвое большем, и их отставание объяснялось тем, что отряд Астрахана двигался протоптанной тропой по прямой линии, тогда как река Ипуть делала петлю, огибая небольшой горный массив под названием Черная скала.

Не обнаружив в Красивом каньоне Гонория и его товарищей, группа разведки отправилась по следам противника и, нагнав, уже не отпускала из виду. Отважные воительницы даже переправились на восточный берег, случайно попав при этом под артиллерийский обстрел. В доказательство своих слов Старая Дося предоставила Павлову свинцовый шарик, который впился в бревно, на котором она совершала переправу. Получалось так, что он ее чуть было, не убил. Павлов принес свои извинения и, в шутку, конечно, пообещал ветерану разведывательной службы орландов, что, впредь, прежде чем пальнуть из пушки, он всегда будет спрашивать: "А где же Старая Дося?" Воительницы рассмеялись, и Дося продолжила свой доклад.

Отряд джурджени, по ее оценке, насчитывал не менее четырехсот воинов и среди них – много раненых.

– Много, это сколько?– попросила уточнить Сансара.