— Вряд ли выживет, уже агония началась. Повезем в Копер, в больницу. Я распоряжусь по радио приготовить все необходимое для переливания крови… Только сомневаюсь, что успеем…

Санитары подняли носилки. Безжизненно свисавшая рука мешала поставить их в машину. Один из санитаров подхватил ее и положил на носилки, заметив при этом:

— Кажись, готов…

Врач, ничего не сказав, устроился на сиденье рядом с носилками. Я видел, как он снова прощупывает пульс; что он ответил на замечание санитара, я не слышал: машина уже мчалась в сторону Копера.

Милиционер остался со мной. Я рассказал ему, как увидел раненого, бредущего через парк, и попросил составить служебный рапорт. Мне тоже придется заехать в Коперское управление и дать объяснительную записку по поводу этого случая. Откозыряв, постовой направился в свое отделение милиции.

Некоторое время я не двигался с места. Закурил сигарету, обдумывая происшествие. Человек, конечно, мог пострадать и в обычной пьяной ссоре. Что он иностранец, сомнения не было. По всей вероятности, моряк… Только ведь порторожский порт крупных судов не принимает. Это, собственно, и не порт даже, а маленькая пристань для моторных лодок и шикарных яхт. А может, этот негр с какого–нибудь судна, пришвартовавшегося в Пиране? Нет, наверняка нет! День назад я был в Пиране, в пароходстве, по поводу иностранных судов, пребывающих в этой части наших вод, и точно знаю, что нет ни одного большого иностранного судна, бросившего там якорь…

Одежда раненого была мокрой, словно он перед самой нашей встречей вышел из воды. На тропинке в парке, по которой он шел, отчетливо сохранилась мокрая полоска — с его одежды стекала вода. Полоска вела к морю. Туда я и направился.

Берег в Портороже по всей длине одет в каменные глыбы и бетон. Через каждые десять шагов высечены ступеньки, ведущие к воде и к лодкам, привязанным вдоль берега. Мокрый след привел меня к одной из таких лесенок.

Да, здесь он вышел из воды. Мокрый след на бетоне указывал, с каким трудом карабкался он по ступенькам, вот тут, наверху, полежал, собираясь с силами, чтобы встать. Кровь уже размыта водой, значит, ранен он был не здесь, а раньше, может быть, когда прыгал в воду… А может, его сбросили в воду раненого?..

Во всяком случае, необходимо найти то место, где его столкнули в воду. Я медленно двинулся вдоль мола, высматривая следы крови. Конечно, случай этот, в сущности, меня не касался, но нелишне было им заняться хотя бы до тех пор, пока не прибудут сотрудники Коперского управления, чтобы начать расследование. Раз уж я оказался здесь, может, мне удастся обнаружить что–нибудь такое, что пригодится моим коллегам и облегчит им дело.

На молу я не обнаружил следов крови и хотел было вернуться на то место, где нашел раненого, но что–то меня удерживало… словно чего–то не хватало…

Ну, конечно! Не было той красивой яхты, в которую заталкивал своего пьяного тезку итальянец Пьер! Выходит, за это время она снялась с якоря — и была такова!

И вдруг меня словно осенило! Все вставало на свои места, я теперь иначе понял слова, сказанные в агонии. Яхта вполне могла принадлежать людям, похитившим Црнковича. Из кемпинга в Савудрии яхта шла в Порторож вдоль самого берега, в то время как наши патрульные катера утюжили море, поскольку мы предположили, что похитители направятся в Италию. У носатого Пьера алиби не было, меня сбила с толку встреча в баре, а он вполне мог надраться, пока я управлялся с делами: налаживал связь с Копером и Загребом, организовывал погоню за яхтой, разговаривал с Борой… Я еще находился в Савудрии, тщетно пытаясь обнаружить там след похитителей, а яхта уже прибыла в Порторож. Именно в это время носатый Пьер улизнул из–под контроля своего «шефа» в бар и нагрузился там до такой степени, что его силком пришлось водворять на яхту — преступники спешили уйти от погони!..

Откуда взялся этот человек и почему его пытались убить, оставалось загадкой. Во всяком случае, его слова могли означать только одно: надо известить милицию о том, что яхта направляется в сторону Копера!..

Я побежал к машине. Пустив мотор, включил рацию и связался с Коперским управлением милиции. Нервозно принялся диктовать дежурному описание яхты, приметы итальянцев, которых знал только по имени. И был весьма удивлен, когда дежурный ответил:

— Да, мы уже предупреждены об этой яхте. Пришла два дня назад из Триеста, прибытие зарегистрировала в коперском порту. Владелец — Пьер Кьеза. Патрулям приказано задержать яхту немедленно, как только будет обнаружена!

Откуда поступила информация, дежурный не знал, а я тоже не мог додуматься, кто предупредил управление. Впрочем, сейчас это было не самое важное. Я сообщил дежурному, что есть основания ждать появления подозрительной яхты в Копере. Надо известить об этом патруль. Однако, добавил я, не исключено, что вопреки моим предположениям яхта из Порторожа направится прямо в Триест. В заключение я сообщил, что немедленно выезжаю в Копер.

XIII

Было почти семь. По дороге в Копер я решил поговорить с Загребом. Соединили, когда я начал спускаться к Изоле. Младен был уже на месте и ждал моего вызова. Дежурный радист тотчас нас соединил.

Я ожидал, что Младен первым делом напустится на меня за вчерашний промах, и приготовился. Утешался только тем, что это продлится недолго — до Копера рукой подать, а там мне надо лететь в порт и в управление, узнавать, нет ли сведений о яхте. На своей «джульетте» я надеялся попасть в Копер раньше преступников — им по морю придется сделать крюк вокруг мыса, на котором стоит Пиран. У яхты есть преимущество во времени, зато моя машина быстрее и путь короче. Если информация раненого точна, вернее, если я правильно истолковал его слова, у меня еще оставался шанс настичь банду в Копере!

Вопреки моим опасениям Младен, судя по голосу, пребывал в добром расположении духа и ругать меня вовсе не собирался. Не дав мне даже начать рапорт, он заговорил сам:

— Хорошие новости, Малин! Ты вчера вечером не объявился, и я тут кое–что предпринял на свой страх…

— Уж не нашелся ли Владо Мандич? — воспользовался я мгновенной паузой.

— Нет, тут дело поважнее, — ответил Младен. — Помнишь, я говорил тебе о капитане триестской полиции де Витти? Мы еще сконтактировались с ним, когда запрашивали данные на «фиат»…

— Ну помню, конечно!

— Так вот, этот самый де Витти здорово нам помог. Вчера вечером, когда ты орудовал в Портороже, он позвонил мне и сообщил кое–что. Короче говоря, он меня попросил о сотрудничестве. Триестская полиция напала на след банды, которая в последнее время распространила свою деятельность и на Югославию. Совместными усилиями наших и итальянских органов больше шансов поймать их.

Я проехал Изолу и приближался к Коперу. Младен продолжал:

— У них там история началась с некоего Пьера Кьезы, сына владельца магазина в Венеции. Молодой человек влез в большие карточные долги. Отец, вместо того чтобы взять да выплатить их, заартачился, узнав, что сынок немалый поклонник Бахуса, к тому же спутался с какой–то шайкой. Ничего не говоря сыну, отец сообщил о его карточных злоключениях в полицию. Полиция, пройдясь по связям молодого Кьезы, установила, что он якшается с профессиональным карточным шулером. Последний, к сожалению, наш землячок, в погоне за легкой жизнью несколько лет назад переправился нелегально через границу… Зовут Петар Левняк…

Я начинал кое–что понимать. Даже прервал Младена вопросом:

— А как он выглядит, этот Петар Левняк?

— Сейчас ему тридцать лет. Черноволосый, смуглый, довольно красивый малый. Не в пример Пьеру Кьезе, который, судя по описанию де Витти, фигура скорее комическая со своим длинным носом…

Вот оно — носатый Пьер и тезка, уговаривающий его…

— Слушай дальше, — продолжал Младен, — Левняку было выгодно держать Пьера Кьезу в должниках. Он начал его шантажировать, и тот, по уговору Левняка, порвал с отцом и на своей яхте отправился из Венеции сперва в Триест, а два дня назад оказался и в Югославии. Про темные делишки Левняка полиции было уже кое–что известно, только не хватало доказательств для ареста. Итальянской полиции удалось ввести в дело своего человека, мулата какого–то, тот устроился механиком на яхту Пьера Кьезы и информирует полицию о действиях своего хозяина. Так вот, этот мулат, стало быть, успел сообщить де Витти о прибытии Пьера Кьезы в Югославию… И что еще важнее, стало известно о связи Левняка с Янезом Врховчевым, который в Триесте был частым гостем. Де Витти подозревал, что эти двое переходят границу тайком, но улик не хватало. А когда мы сообщили об убийстве Врховчева и о тех нарушителях…