— Все ясно, Младен! — пришлось прервать его, так как я уже въезжал в Копер. — Все верно, наши подопечные путешествуют на яхте Пьера Кьезы. А мулат тяжело ранен. Они его раскрыли…

— Смертельно? — забеспокоился Младен.

— Еще не знаю. Увезли в больницу в очень тяжелом состоянии. Успел сказать несколько слов перед тем, как потерял сознание. Потому–то я спешу в Копер, надеюсь, яхта здесь появится… Ну вот я и приехал!

— Хорошо, — заключил разговор Младен. — Тогда не теряй времени. И сообщи, если что!

— Еще момент, Младен! Капитан де Витти хоть что–нибудь знает о планах Левняка в Югославии?

— Нет, ничего!

— А жаль… Ну, я уже в порту, Младен. Закругляюсь. Пока!..

— Пока, Малин!

Закончив разговор, я поставил машину поблизости от автобусной станции, рядом с портом. Заперев ее, стал прогуливаться по берегу, внимательно всматриваясь в выстроившиеся вдоль мола суденышки в надежде увидеть среди них яхту Пьера Кьезы.

Я сразу заметил в порту несколько лишних милиционеров: Коперское управление усилило бдительность…

Яхты Пьера Кьезы не было. Или она не прибыла еще, или раненый тот находился в заблуждении… Я уже собрался отправиться в управление, чтобы кое–что уточнить, как увидел рейсовый катер, входивший в коперский порт. Он пришел из Пирана.

Катер был маленький, битком набитый пассажирами, которые повалили на берег, лишь только спустили сходни. Мне пришлось податься в сторону, чтобы не оказаться в толпе.

И тут я заметил двух мужчин, чьи лица мне были очень даже знакомы. Они сошли с катера и в нерешительности остановились, словно раздумывая, куда идти. Прошли мимо, не обратив на меня внимания. Естественно, ведь они меня не знали в лицо, зато я их физиономии запомнил по фотороботу, изготовленному в Любляне… Похитители автомобилей, убийцы американского туриста… Один — высокий и молодой, другой — здоровяк средних лет, смахивающий на боксера!..

Я пошел за ними. Сделав несколько шагов, они задержались около лотка с фруктами. Я заметил, как один из милиционеров делает знак другому, приглашая его следовать за подозрительной парочкой. В ладони милиционер держал фотографию, сличая изображение с физиономиями мужчин, а те и не догадывались, что уже замечены и опознаны: покупали фрукты, беспечно болтая с продавщицей по–итальянски.

Милиционеры подошли к ним с обеих сторон. Я не стал им представляться, чтобы не привлекать внимания преступников, но занял такую позицию, откуда можно было помочь товарищу, если бандиты окажут сопротивление.

Я не слышал слов милиционеров, лишь по жестикуляции понял, что они вежливо требуют предъявить документы. Преступники тревожно переглянулись: этого они не ожидали. Тот, что постарше, сунул руку во внутренний карман пиджака якобы за бумажником. Вместо этого в руке оказался пистолет…

Оба милиционера, готовые к схватке, бросились на него. Второй бандит, помоложе, не стал терять времени даром и пустился наутек. Рядом, однако, был я, на меня он как раз и мчался. Ничего мудреного не потребовалось, только подставить ножку — и он во весь рост растянулся на тротуаре, ударившись подбородком об асфальт. Да так и остался лежать, потеряв сознание и способность двигаться.

Я не видел, как милиционеры управились со вторым бандитом: когда обернулся, на руках у него уже были наручники, а один из милиционеров подходил ко мне, протягивая руку со словами благодарности:

— Спасибо, товарищ, что помогли. Хотелось бы узнать ваше имя, чтобы упомянуть в рапорте…

Я принял протянутую руку и, улыбнувшись, сказал:

— Сперва наденьте наручники этому ловкачу, пока он не очухался, а между собой мы как–нибудь разберемся… Я тоже из органов…

Милиционер послушался не колеблясь. В мгновенье ока защелкнулись наручники на запястьях бандита, который уже пытался подняться. Разумеется, этот инцидент в центре города привлек внимание прохожих, нас тут же окружили, а со всех сторон подходили новые любопытствующие. Были среди них и иностранцы, раздавались удивленные возгласы то на немецком, то на итальянском языках.

Чтобы избежать объяснений и восстановить нормальную атмосферу, я дал знак милиционерам увести задержанных, а сам громко сказал, обращаясь к собравшимся:

— Жулики! Обычные карманники! Наконец–то попались!

И я поспешил в управление. Клубочек начал разматываться! Двое бандитов у нас в руках. След банды, потерявшийся после похищения Црнковича, найден.

Когда я явился в управление, оба задержанных, все еще в наручниках, стояли перед следователем. Уже знакомый мне следователь просматривал вещи, которые милиционеры вынимали у них из карманов. Я не обратил на них особого внимания, голова моя была занята совсем другим. Единственное, что заметил, — пистолеты, лежавшие на столе, значит, оба бандита были вооружены. Поздоровавшись, я отвел следователя в сторонку и тихо спросил:

— Поступили какие–нибудь сведения о яхте Пьера Кьезы?

— Пока ничего, — ответил он. — Патрульные катера все время в море, но яхту еще не обнаружили…

— Есть основания полагать, — сказал я, — что яхта не придет в Копер, как я думал утром. Может, полученная мною информация относилась к этим типам, а ведь они прибыли рейсовым катером…

— Зря волнуетесь, — успокоил меня следователь. — В Триест яхта никак проскочить не могла. Патрульные катера были предупреждены своевременно, еще до того, как вы нас о ней известили…

Молодец Младен, догадался я.

— Вполне возможно, что яхта укрылась в какой–нибудь тихой бухточке. Обыщем все и непременно найдем!

Что ж, предположение логичное. Этих двоих мы взяли явно врасплох. Судя по всему, цель их главаря была достигнута, как только Црнкович оказался у него в руках. Вряд ли он отважился сразу уйти в Италию, ведь нетрудно догадаться, что патрульные катера усилят внимание. Потому двух своих людей он отправил к сухопутной границе. Не исключено, что он нарочно послал их прямо к нам в руки, надеясь, что добыча отвлечет нас, и мы на какое–то время забудем и про Црнковича, и про него, и он, воспользовавшись нашей оплошностью, отбудет восвояси. Последнее казалось мне маловероятным, но вполне возможным: преступники, случается, отделываются от сообщников за ненадобностью.

— Побеседуем с этими? — предложил я следователю, видя, что милиционеры освободили карманы обоих. Он согласно кивнул, и мы вернулись к письменному столу.

Прежде всего я просмотрел документы, обнаруженные у задержанных. Разрешения на ношение оружия не было, а удостоверения личности и пропуска для передвижения в приграничной зоне Югославии были выданы в Триесте. Молодого звали Джованни Бресл, того, что постарше, — Луиджи Джурич. Фамилии были вписаны в документы по–итальянски, однако фамилия старшего ясно указывала на его югославское происхождение, к тому же Владо Мандич отметил в своих показаниях, что люди, доставившие его в Загреб, хорошо владели сербскохорватским.

Оба настороженно поглядывали на меня, пока я просматривал документы. Следователь без меня не начинал допроса. Хотя арест произошел в его районе, он уступал мне право первого знакомства с людьми, которых я преследовал от самого Загреба. Я внимательно оглядел обоих. Младший ответил мне дерзким взглядом, старший явно нервничал.

Я начал без обиняков, напрямик, адресуясь к обоим сразу:

— Вы обвиняетесь в двух убийствах, совершенных в течение ночи…

Луиджи Джурич, старший, сразу выдал, что хорошо понимает язык. Он вздрогнул и переспросил:

— Двух убийств?!

— Да, двух убийств, — подтвердил я. — Вы убили Янеза Врховчева возле села Горянского и американца, у которого угнали машину. Ваш удар оказался смертельным.

Джурич побледнел. Я замолчал, позволяя ему хорошенько осознать сказанное: он выглядел таким ошарашенным, мог сразу и не понять. Кажется, он и вправду не подозревал, что американца они убили.

Спустя несколько секунд он затряс головой и протестующе выкрикнул:

— Неправда, никого я не убивал! Ни Янеза, ни американца!.. Не трогал я его!.. Я все вам…