— Опа, — пробурчал Волк, — Какие фраера к нам подлетели! Так, ты, главное, не рыпайся, я сейчас всё улажу.

Волк достал фонарь, нарисовал окружность на уровне головы, потом окружность на уровне левого, а затем и правого бедра. Тот же знак сделали и фашисты, но ещё мигнули три раза на уровне груди и пошли дальше, по «Дегтярному» проспекту.

— Ну, кажется, пронесло, — выдохнул Волк.

— А что это вы за знаки в небе рисовали?

— Это у них такой метод распознания "своих" от "чужих".

— Ты откуда это знаешь?

— А вот связи имею и знаю. Выручает же это знание в нужный момент, так ведь?

— Ну да, выручает…

Вадим глянул на часы: полвосьмого, посмотрел на небо, а уже луна просвечивалась через серые облака. Странно. Вроде должно темнеть позже, в десять примерно, а не под восьмой час.

— Слышишь, Волк!

— А?

— А чего такое небо тёмное? Весна же, должно темнеть позднее.

— Ну, хрен его знает! Кто-то говорит, что аномалия такая, после войны, а кто-то верит, что это какие-то изменения в самой вселенной, но я в этом не особо разбираюсь. Так, что-то мы с тобой отвлеклись, не на прогулке же. Двинули!

Вадим увидел громадное здание, над дверьми которого висела надпись «Сбербанк». Надо же, какие раньше люди здания строили! И ведь в Войну почти все высотки не рухнули. Тут Вадим вспомнил Останкинскую телебашню, на которую раньше ездил с родителями, на экскурсию. Такой высокой башни маленький Вадимка не видел никогда, всегда ею восхищался и удивлялся: как человек смог построить такую громадину? И ведь до сих пор вроде стоит. Воистину великое сооружение! Вернул Вадима из воспоминай треск дозиметра. Вадим посмотрел: стрелка подходит к отметке 23 рентген. Нормально, жить можно, только находится там не надо долго. Однако Волк тоже заметил, как взлетел фон, и повёл Вадима направо, между зданий.

— Лучше не рисковать, — пробубнил сталкер, — Обойдем.

Вадим был с ним полностью согласен. Как гласила народная мудрость: лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Сейчас немного изменим маршрут, — излагал соображения наемник. — Скорей всего там радиационное пятно образовалось, возле домика Чехова, так что лучше обойти. Сделаем крюк, но зато город подольше посмотрим. Ладно?

— Ну, ладно, а сильно маршрут изменим?

— Несильно. Сейчас сворачиваем направо, идём по дороге, потом перед нами дом будет буквой «Гэ». Его мы обходим, проходим мимо сада Эрмитажа. Туда не заходим, прости уж. Там фонит — мама не горюй. Потом придётся повилять дворами, выйти к «Каретному ряду». Там мы делаем привал в библиотеке имени Эйзенштейна, затем выходим на «Садовой-Каретной», но только с другой стороны, а потом как планировали. Там всё гладко должно быть. Ладно, всё, пошли, нельзя нам медлить.

Группа шла дальше по мёртвому городу. На здании, рядом с которым проходил Вадим, висела табличка с надписью "улица Малая Дмитровка, 16". Забавно. Зачем раньше ставили номера на домах? Если рассуждать логически, то в таком большом городе, как Москва очень просто потеряться. Может, таблички помогали ориентироваться в городе, или помогали найти нужный дом? Скорей всего, именно так. Под чудом сохранившейся табличкой была нацарапана белым мелом свастика Рейха.

— Э, Волк! Смотри: фашистский знак на доме нацарапан, это что значит? — поинтересовался Вадим.

— Это значит, что этот дом уже был обследован солдатами Рейха, и ничего полезного в нем уже нет. Это они так дома обозначают, чтобы потом не запутаться, в каких они уже были, а в каких нет. Обычно нацарапывают под вот такой адресной табличкой, чтобы все стены дома не обходить и не искать знак по полтора часа, — пояснил наемник.

— А раньше ведь, во Вторую Мировую ещё, тоже ведь были фашисты?

— Ну да, а как же? С кем же, по-твоему, предки наши воевали, как ни с фашистами? Фашисты были, есть и будут, запомни.

— Так вот. У тех же была свастика в четыре стороны, а не в три. Почему сейчас у фашистов другая свастика?

— Подумай логически: какие три… вещи есть у фашистов в метро? Даю подсказку: станции. Ну, так вот, нынешний знак Рейха символизирует три станции, их единство. А именно, что эти три станции могут перевернуть всё метро, если будут едины жители Рейха! Что смогут преодолеть все трудности и… — Волк замолчал на полуслове.

— Ты че замолчал? — спросил застывшего сталкера Вадим, — Увидел чего-то?

— Да… наверное, — неуверенно протянул сталкер, — показалось. Хватит болтать, не отвлекай меня! Поговорим, когда будем на Маяковской, или когда будет привал. Говорить только в случае опасности, ясно? Всё, разговор окончен.

С этими словами Волк развернулся и пошёл дальше по дороге. «Ну и ладно!», сказал про себя Вадим, «Не хочешь — не говори, больно надо было», и пошёл следом за проводником. Дорога немножко завиляла сначала вправо, потом влево, и потом прямо. Но в следующее мгновение дорогу перебежали две твари, похожие на ту, что лежала рядом с умирающим рейнджером, и скрылись в соседнем доме. На вид они были чуть поменьше собаки, где-то метр в длину, с крысиной мордой и полностью лысые. Волк тоже их увидел, остановился, снял с предохранителя автомат и осторожно пошёл вперёд. В следующую секунду дорогу снова перебежало такое же создание и скрылось в том же доме.

— Не, так не пойдёт, — цокнул языком Волк, — Это — падальщики. В стаи сбиваются и добычу ищут. Нападают в основном на небольшие группы людей или одиночек. Прямо идти очень рискованно, лучше снова обойти. Лишний шум нам не нужен. Пошли направо. Видишь дыру в заборе? Пролезай в неё, да не спеша, аккуратно. Давай, я следом.

Дыра была маленькая, но пролезть можно. Аккуратно, стараясь не порвать столь дорогой ОЗК, Вадим перешагнул правой ногой на другую сторону, а потом занес левую. Вроде, не задел. Вадим осмотрелся на предмет наличия повреждений, но ОЗК был в порядке. Следом за ним начал пролезать Волк. Рюкзак у него был больше, чем у Вадима, поэтому сталкеру пришлось его снять, поставить за забор, а потом и самому лезть. Когда наемник оказался на одной стороне с Вадимом, путники двинулись дальше.

— Смотри! — сказал Волк, показывая на прямоугольное здание за забором, — Это 1501 лицей. Точнее, один из его корпусов, и, если мне память не изменяет, двадцать второй вроде. Я в нем ещё до Катастрофы учился. В восьмом классе, кажется. Эх, заглянуть бы туда снова, походить бы по старым коридорам, зайти в кабинеты, в которых я когда-то учился. Ну, это в другой раз. Через несколько часов светать начнёт, и орды нечисти вылезут из своих нор. Новые граждане Москвы, м-мать.

— Зайдём потом как-нибудь, — пообещал Вадим, — обязательно зайдём. Долго ещё до библиотеки?

— Да не, ты чего, устал уже? Давай терпи, казак, атаманом станешь.

— Я думал, сталкером…

— Ну и сталкером тоже, в свою очередь. Дойдём до библиотеки — обряд посвящения тебе сделаю. Сталкерское первое сентября! Ну, ради прикола.

Мама зашла в светлую комнату, в которой спал мальчик. Рядом с кроватью, на табурете, стоял до сих пор горящий ночник. "Наверное, Лёша забыл выключить" — сказала про себя мама, подошла к кровати и ласково, любя, прошептала на ушко спящему сыну:

— Сынуля, Вадимушка, солнышко ты моё ненаглядное, вставать пора, половина девятого уже, опоздаем ведь.

Вадимка чуть приоткрыл глаза, посмотрел на маму, повернулся на другой бок и пробубнил:

— Ну мам! Дай ещё пять минут поспать, а?

— Ну, уж нет, давай вставай, у тебя сегодня важный день. В первый класс ты один раз в жизни пойдёшь, а на то, чтобы поспать у тебя вся жизнь есть, успеется ещё.

— Ну маааам!

— Света, что ты там так долго? Разбудить его не можешь, что ли? — послышался из кухни голос отца.

— Нет-нет, Лёша, сейчас он встанет, — крикнула мама отцу, а потом чмокнула Вадима в щеку и схитрила, — Вадим, неужели, ты хочешь, чтобы я отца позвала? Ты же знаешь, как он не любит, когда его не слушаются.

Провокация подействовала на Вадима, и он сел на кровать: