- Зачем ты приехал? — спросила Рита. Владимир с усилием проглотил кусок мяса.

- Соскучился. Ты что, не рада меня видеть? — при этом он подмигнул почему-то Эвелине.

- Не вовремя ты соскучился. И незачем было ехать сюда. Мог бы и позвонить.

- Ну, мы же не чужие люди, — он мельком глянул на хозяина дома.

- Одна семья, можно сказать, — Владимир хохотнул.

Хозяин дома улыбнулся в ответ. Ему это удалось без особого труда, он уже почти принял решение.

Берта, наблюдавшая встречу родственников, опершись одной рукой на теплые изразцы печи, а другой придерживая воротник шубы, вздохнула и пошла наверх. Эвелина поднялась из-за стола.

- Куда же вы, дамы? — Владимир скоморошно развел руки в перстнях. — Не лишайте меня своего присутствия!

Не отвечая, Эвелина скрылась за дверью ванной. Пока Берта поднималась по лестнице, Владимир не отводил глаз от ее ног.

- Что ты собираешься делать дальше? — спросила Рита.

- Ну, во-первых, я собираюсь побыть здесь некоторое время. Идти мне некуда, денег нет.

- А на что ты вообще рассчитывал?

- На тебя, — Владимир ухмыльнулся.

Он вспомнил, что надо покормить собак и встал из-за стола — ему не хотелось взваливать на себя весь груз решения, в конце концов, это был любовник Риты, и дом был, фактически, тоже ее. Звери хрипели в вольере и кидались на стальную сетку, он высыпал им миску замороженного мяса, с удовольствием наблюдая, как они рвут его белыми клыками. Он начал запирать их с того часа, как в доме появились чужие — все люди были врагами для этих собак. За спиной его раздался скрип шагов по снегу, и он обернулся.

- Этот ублюдок опять достал нас, — сказала Эвелина, она волновалась, и в ее речи снова послышался акцент.

- Мне он до задницы, это твоя мать с ним хороводится.

- А он лезет ко мне.

- Значит, дала поводы.

- Я не давала повода. Но мне нужен был кокаин и таблетки. А он доставал.

- Мать знает?

- Нет, конечно.

- И что я, по-твоему, должен сделать?

- Вышвырнуть его отсюда.

- Это не решит проблему. Он присосется в другом месте, вы же не будете вечно здесь сидеть. А твоя мать сегодня не любит, завтра полюбит. А послезавтра тебе захочется нюхнуть, так ты и сама соснешь, - он едва успел перехватить ее руку и цыкнуть на собак.

- Ты тварь! — крикнула Эвелина.

- Я тварь, также, как и ты. И мне легко убить Вовика, прямо сейчас. Но это не решит твоих проблем.

Эвелина шипела, как кошка, пытаясь вырвать руку, и с ненавистью кривила рот, он делал ей больно, но она не плакала.

- Ты что, не могла нюхать свой драный марафет, не пользуясь трубочкой Вовика? — крикнул он ей в лицо. — Теперь ты хочешь, чтобы я выкинул его отсюда? А почему ты не сделаешь это сама?

Он отшвырнул ее от себя.

- Потому что мать не даст! — крикнула Эвелина. — Она сразу наедет на меня, а он будет стоять рядом и улыбаться!

- Ладно, — сказал он, остывая. — Мне надо выгулять собак. Ты можешь пройтись со мной, и мы обсудим ситуацию, а можешь убираться вон — как хочешь.

После оттепели снег еще не выпадал, и они свободно шли меж редко стоящих сосен, собаки, вывалив алые языки, метались поблизости.

- Больше года вы жили ладной семейкой, — сказал он. — Тебя устраивал Володин кокаин, твою маму устраивал его член, вас обеих устраивало то, что в доме есть хоть какой-то мужчина. Затем что-то не заладилось, и вы решили от него избавиться, удрав в другую страну. А он появился снова. Так?

- Ну, примерно, так.

- Знаешь, почему вы от него никогда не избавитесь?

- Почему?

- Потому, что вы этого не хотите. Вас устроит мусорщик, который возьмет вашу игрушку за ногу и закинет подальше. И вас устроит, если игрушка вернется через месяц или через год, присмиревшая — и примется за исполнение своих обязанностей. Этот тип такая же игрушка, как и кокаин! Ты его нюхаешь, но это он играет тобой, а не ты им! Что тебе нужно, чтобы избавиться от всех твоих витаминов?

- Избавиться от них. Не иметь.

- Избавься от Владимира.

- Как?

- Возьми кухонный нож, подойди к нему сзади и воткни нож под лопатку. Если даже не попадешь в сердце, он все равно умрет через несколько минут.

- Я не хочу сидеть в тюрьме.

- Ты не будешь сидеть в тюрьме. Ты будешь сидеть в кресле и смотреть, как трое свидетелей убийства хлопочут, избавляясь от трупа.

- Зачем им хлопотать?

- Твоя мать будет покрывать тебя, я буду покрывать вас обеих,

Берта будет покрывать меня. Что тут непонятного? Никто не даст в обиду маленькую девочку, измученную витаминами.

- Я не могу этого сделать.

- Ты хочешь, чтобы это сделал я — старый, опытный убийца.

- Не в этом дело.

- А в чем?

- Он человек, такой же, как и я.

- Нет людей, таких же, как и ты. Ты никогда не узнаешь, что в голове у другого человека. Все, что ты знаешь — ты знаешь о себе. Другие люди — это твои мысли, наложенные на них, и тебе никогда не станет известно ничего больше.

- Это я уже слышала — человек человеку волк.

- Почему обязательно — волк? Может быть — друг, товарищ и брат.

Это зависит от того, что ты о нем думаешь. Но он не зависит от твоих мыслей. Он движется по своим траекториям. Человек, состоящий из твоих мыслей — это фикция. А его траектория — это реальность. Самый эффективный способ взаимодействовать с людьми, это оценивать их движения так, как ты оцениваешь движение автомобиля. Человек — это автомобиль с тонированными стеклами. Ты не знаешь, кто там, внутри, и тебе нет до этого дела — может, там, вообще никого нет. Если тебя не устраивают правила движения или ты не знаешь их, не выходи на дорогу, стоять там нельзя. Если хочешь взаимодействовать — двигайся по правилам. Если кто-то нарушает правила — уйди с его дороги или сбей его. Вот и все. До тех пор, пока ты будешь впутывать в правила движения Бога, черта, честь, совесть, человеческое достоинство и другие фикции, ты будешь неэффективна. Это то же самое, что спать и видеть сны или читать «Плэйбой» за рулем.

- Это красиво звучит, но человек — не машина, ему приходится отвечать за свои поступки.

- Никому нет дела до твоих ответов. В счет идет только результат, оплата наличными. Заплати цену — и ты получишь все, что хочешь.

- Это одно и то же.

- Нет, не одно и то же. Отвечать — это болтать. А платить — это действовать. Ты всегда действуешь, хочешь ты того или не хочешь. А вот получаешь — далеко не всегда то, что хочешь. Потому что недоплачиваешь, переплачиваешь или вообще не знаешь, чего хочешь. А потом удивляешься, когда вместо букета цветов получаешь удар по лбу.

- Я не понимаю, как это применить к моей ситуации.

- Прямо и непосредственно.

- Убить Владимира?

- Зачем обязательно убивать? Пойди в дом и скажи ему: «Пошел

вон отсюда». Если мать выступит, скажи ей: «Заткнись». Я буду стоять рядом и улыбаться. А если понадобится — в любой момент поддержу тебя, словом и делом.

- Ты сам говорил, что он вернется.

- А ты не играй с ним. Он не вернется, если поймет, что это не игра, а полный и окончательный отмот.

- Ну, так он достанет мать.

- А ты плюнь на мать. Если ты плюнешь и разотрешь, помогая себе, то сможешь помочь и ей. А если не сможешь плюнуть, вы будете до бесконечности путаться в ваших общих слюнях. И в общей сперме. Ну, как, ты готова?

- Нет.

- Я так и знал.

- Да ничего ты не знал! Я ненавижу его, понимаешь?

- За что?

- За то, что он знает это и ему это нравится. Ему нравится играть всерьез, он знает, что я не играю. Он хорошо знает правила движения и он догонит, даже если мать порвет с ним. Я ненавижу его за то, что он есть, за то, что он был и за то, что он будет!

- Ну-у, так это совсем другое дело, — задумчиво протянул он.

Когда они вошли в дом, Владимир не убрал руку с плеча Риты — с обоих ее плеч. Рита не выглядела счастливой, она выглядела подавленной. Зато Владимир сиял.