- Кхе-кхе-кхе, - смущенно прокашлялся Константин Михайлович, как бы набираясь смелости - характер у Снежаны был взрывной и если что-то не так, она могла даже начальнику устроить приличную головомойку - в студии её все боялись, - в общем, Виталий мне тут вчера сказал, что ты, так сказать, вошла в доверие к этому сумасшедшему художнику... 'Ганин', кажется, у него фамилия?

  Снежана скорчила гримасу, но сдержалась. 'Ну встречу Витальку, дам ему по шее как следует! Болтает языком как баба помелом!'.

  - Да, Константин Михайлович, он оказался очень интересным мужчиной, мы с ним прекрасно провели время... в разговорах об искусстве, - сказала Снежана последнюю фразу чуть тише и покраснела - врать она вообще-то не привыкла, несмотря на свою профессию. - Ой, а почему 'сумасшедший'? - недоуменно подняла она брови.

  Лицо Константина Михайловича расплылось в довольной ухмылке, щеки порозовели, а в глазах загорелся масляный огонек - таким он становился всегда, когда у него был повод рассказать какую-нибудь сплетню.

  - А-а-а-а, заинтересовалась... Это хорошо, хорошо... - проговорил он, потирая руки, едва не мурлыкая при этом как довольный кот. - Профессиональный интерес в исполнении ответственного задания - это очень, очень хорошо...

  - Ближе к делу, - сухо сказала Снежана: у неё в груди начинал появляться неприятный холодок.

  - У меня есть кое-какие источники информации в компетентных органах... В общем, репутация у него, кхе-кхе, мягко говоря... хе-хе... В общем, странный он человек. Жил непонятно где, в какой-то глуши, три девушки, которые его знали, заканчивают жизнь самоубийством, один его старый друг недавно упал под рельсы поезда, а мой источник совсем недавно совершенно случайно разбился на машине... Ну а теперь, извольте, живет он в усадьбе долларового мультимиллионера Никитского, а сам Никитский-то - тю-тю! -, причем вместе со всей своей семьей в полном составе! Согласись, это почище, чем НЛО над Зуевкой, а?! Да тут целое журналистское расследование раздуть можно! Сенсация, Снежаночка! Даже на федеральное телевидение продать можно! Ух!

  Снежана с откровенным отвращением смотрела на сладострастный масляный блеск в его глазах и влажные от слюней губы. Ей нестерпимо хотелось плюнуть прямо в экран монитора, но она сдержалась.

  - И что за источник у вас, Константин Михайлович? - сухо процедила Снежана.

  - Это секрет, Снежаночка, даже для тебя, красавица ты моя! Не могу, ей-Богу, не могу! Если б я свои источники кому-то раскрывал... - махнул он пухлой рукой, - давно бы без материала остался!

  - Ну а Никитский-то, с чего ради он пропал? Ну, уехал за границу с семьей отдыхать... Какие проблемы? - недоуменно пожала плечами Снежана.

  - А такие, Снежаночка, зайка моя, что Никитский никогда бы не уехал за границу сам, а уж тем более с семьей, с мероприятия, которое он сам же и организовал, в которое вложил уйму денег, пригласил на него всех своих друзей, да ещё и губернатора с мэром в придачу! - с наслаждением потирая потные ладони, брызгая слюной прямо на экран своего ноутбука, выпалил Константин Михайлович. - Уж я-то его знаю... При других обстоятельствах, я бы, может быть, подумал просто, что его подстрелил кто-нибудь из его конкурентов, но учитывая, с КЕМ он у нас связался... Чутье, Снежаночка, профессиональное чутье мне говорит, ждет нас с тобой сенсация! Слышишь? Немедленно собирайся, наводи свой женский марафет и - айда к твоему Ганину. Раскрути его, расшевели, выпытай у него... Ты же очаровательная женщина, в конце концов, а он - мужчина, и притом одинокий... А? Как придумано?!

  Снежана задумчиво смотрела на толстую рожу Рогозина Константина Михайловича, ведущего редактора телеканала '2+2', самого скандального канала, пожалуй, не только в области, а и во всей европейской части России, но ничего не видела перед собой от роившихся в её голове тревожных мыслей. Чутье у Рогозина на сенсации, конечно, было отменным - это Снежана знала по опыту. Даже банальные НЛО или полтергейсты он умел раскрутить и подать так, что аудитория не могла отлипнуть от экранов. И Снежана здесь ему только помогала. У неё тоже был дар нужным образом подать информацию. Да и связи в разного рода 'компетентных органах' и 'структурах' у него были надежные... Но не это беспокоило Снежану. А то, что поднявшееся у неё где-то глубоко в груди предчувствие подтвердило, что что-то тут не так, с Ганиным, что-то не так...

  Во-первых, Никитский. Да, конечно, Никитский - известный на всю область эстет и любитель старины, но все же, чтобы этот полубандит так вдруг заинтересовался никому не известным художником. А во-вторых... Снежана отчетливо вспомнила то ощущение, которое возникло у неё вчера ночью, когда она услышала от Ганина о портрете, на котором тот нарисовал точную копию её самой, причем за пять лет до их встречи, и как ей неодолимо захотелось взглянуть на эту картину... Снежана закрыла глаза и попыталась как можно яснее припомнить это чувство... Да... С одной стороны, её сердце тогда охватило приятное жжение, сладострастное жжение, неодолимо влекущее её к портрету, а, с другой, какой-то не совсем понятный страх, отвращение, липкий ужас, как будто бы одна часть её естества сладострастно ликовала, стремясь сорвать запретный плод с ветви, а другая часть - корчилась от ужаса и неприязни перед чем-то отвратительно мерзким и смертельно опасным...

  - ...Снежана, Снежаночка? Что с тобой? - донесся до неё словно из какого-то тумана обеспокоенный голос Константина Михайловича. - Тебе плохо?

  - Нет, нет, Константин Михайлович... - торопливо проговорила Снежана. - Я берусь за это дело. Я встречусь с Ганиным и постараюсь у него все узнать.

  - Ну, вот и здорово, Снежаночка! По рукам! - облегченно вздохнул Рогозин. - Сделаем этот репортажик - и тогда отпуск дам. Честное слово! Две недели - как пить дать - обещаю!

  - Если я доживу... - мрачно улыбнулась Снежана.

  - Доживешь-доживешь, милочка, - тут же подхватил, тряся обвисшими щеками Рогозин. - Если что... мало ли... будешь попадать в историю... - сразу звонок ко мне, не тяни! Мне есть к кому обратиться, одна не останешься, идет?

  - Идет... Ну все, Константин Михайлович, пойду наводить 'марафет' - одними губами улыбнулась Снежана и первая прервала связь.

  'Марафет' Снежана наводила, вопреки обыкновению, довольно долго. Только почти через час Снежана была готова и вполне удовлетворенно осматривала себя в ростовое зеркало. Темно-вишневые плотно облегающие её стройные красивые ноги брюки, темно-синяя непрозрачная блузка с рукавом 'три четверти', завязанная по-ковбойски узлом на животе и расстегнутая на три пуговицы вверху, на шее - шелковый платок в сине-красных тонах, небольшая сумочка в тон блузке и такого же цвета туфли без каблука, волосы распущены. Остался макияж. Снежана решила не делать его сильно ярким - выразительные глаза, немного румян и прозрачный блеск на губах. Она долго перебирала коробочки теней, пузырьки подводок для глаз и карандаши помад, решая сложнейшую женскую дилемму: что лучше всего ей сейчас подчеркнуть и сделать ярче - глаза или губы? Дерзкий 'кошачий взгляд' или сочная вишня на губах? Подумав, что ей жаль тратить любимую помаду на поцелуи с Ганиным - а это один из главных пунктов в ее плане по обольщению художника - Снежана сделала выбор в пользу 'дерзкого взгляда'. Она старательно выводила стрелки, прокрашивала каждую ресничку. Наконец, осталось нанести последние штрихи - немножко румян, сияющий блеск для губ. 'Ну, а если ещё одеть солнцезащитные очки... Так вообще замечательно будет!'.

  Вообще-то, Снежана была та ещё модница. Время, проводимое ею перед зеркалом в наведении 'марафета', было, так сказать, бальзамом для её души. Но не теперь... Пожалуй, впервые в своей жизни она по сто раз проверяла, не смазала ли она какую-то деталь в своем макияже - руки уж больно дрожали -, не переусердствовала ли она с чем-нибудь, поскольку почти непрестанно думала и думала только об одном - Ганин, портрет, Ганин, портрет, Никитский, опять Ганин, опять портрет, а в ушах при этом почему-то слышался какой-то легкий холодный металлический звон, как будто по голове её хорошенько чем-то ударили. 'Да не звон это... А смех какой-то! - подумала Снежана. - Видимо, я переспала чуток'. Наконец, когда все было закончено, она облегченно вздохнула и направилась к выходу из спальни, но на какую-то долю мгновения ей показалось, что в зеркале мелькнуло вроде бы её собственное лицо, которое искажала жуткая гримаса какого-то ненормального гомерического смеха. 'Да я ведь не смеялась...', - подумала Снежана и на душе ей стало жутко.