«Слишком много свидетелей, — повернулся на кресле вампир. — Для верности надо бы всё подчистить и как минимум переехать». Он болезненно поморщился, представляя, что замок в этом случае придётся бросить.

— Как договаривались. Зловещего смеха не будет, — возвращаясь в зал, ответил Вегельвейд на немой вопрос послушника.

— Я должен сам проверить, цел ли архив, — испытующе взглянул на него парень.

— Развязать?

— Развяжите.

Дикс медленно покачал головой.

— Ты сейчас кинешься геройствовать и опять окажешься на этом стуле. Мне неохота два раза вязать одни и те же узлы, — бесцветно произнёс он, прислонившись к стене. — Ты ведь жаждешь исправить свою ошибку?

— Я выпустил убийцу! — выпалил Августин. — Мне нет прощения... Теперь кровь ваших жертв будет и на моих руках.

— Не бери на себя слишком много, — устало усмехнулся Дикс. — Я уже лет триста как паинька. А убеждать приходилось особ и поопытней, и похитрее.

— Резня может наскучить или что?

— Меня не тянет на откровенность. Скоро сам узнаешь.

Августин смолчал, но стал на пару тонов белее.

— Не в том смысле, — улыбнулся Дикс, правильно растолковав его опасения. — Я не буду тебя обращать. Мне сейчас только забот с новичками не хватало. Нет. Я про другое… Если решил, что с орденом тебе по пути, то отбрось щепетильность. Навыки палача непременно пригодятся.

— Вы не понимаете орден. Братья — не звери, им тоже насилие претит. Но ради выживания, иногда нужно поступиться своими принципами. Как же иначе?

Князь снова широко улыбнулся и выдохнул в кулак.

— Что? — растерялся Августин. — Я сказал правду!

— Понимаешь, — сдерживаясь от смеха, признался Дикс, — это чисто вампирская отговорка. И слова это чужие… Вот ты сейчас дуешься, что я тебя обманул. А ведь здесь тебя тоже за овечку держат. Да-да, и не надо на меня так смотреть. Орден не любит тех, кто много думает, ему нужны фанатики. Любое своеволие в таких организациях искореняют очень жестоко. Кстати, не вздумай ляпнуть про нашу маленькую махинацию! Да и про то, как на этот стул попал, распространяться не советую.

— Они узнают, — с суровой обречённостью произнёс парень. — Меня будут судить...

— А ты лицо сделай попроще и в дневнике не докладывай. Глядишь, отец Савелий так до пенсии и доживёт в блаженном неведении.

— Меня ведь спросят, что тут было… Я не умею врать.

Князь критически оглядел «чистое сердце» и, задумавшись, невесело хмыкнул. Потянулся за телефоном. На тусклом экране не высветилось ни одного нового сообщения.

— Номер отца Савелия знаешь?

— Знаю. А что?

— Диктуй!

Дикс подождал, пока в трубке не раздастся знакомое сопение.

«Алло, это отец Савелий? Замечательно… Нет, это не брат Дмитрий… и не по поводу ремонта… Кто звонит? Исчадие ада… Да… да… Узнали? Превосходно. Ой, не ругайтесь. Ой, как не хорошо… А ещё божий человек… Ну, всё… всё… Я чего звоню-то… узнать хотел… Узнать, говорю, хотел, кто так связывает? У кого руки не из того места растут? А… это вы сами вязали… Ну, пардон… Не кричите в трубку! Я оглохну! Да, связь плохая, согласен… Что? Подождите, я перейду… Что? Брат Августин? Жив, да… пока… жив… без сознания. Дрался как бешеный… да… зверюга просто… Чем вы их кормите только? Пришлось вырубить… Конечно… конечно отомстите за него… Чего вы так долго? Сколько можно ждать? Полчасика ещё? А раньше? Нет? Колесо спустило… Ещё и ездить не умеете? Всё, не орите… Отключаюсь… Не орите, на меня! Что значит, нет?! У меня батарея садится… Всё, всё жду…» — выдохнул он, а батарея действительно сдохла. Экран, мелькнув на прощанье синей искрой, потемнел.

— Я… я не понимаю… Зачем? — опешил Августин. — Какова ваша выгода?

— Теперь всё зависит от того, насколько ты овца, — проигнорировав вопрос, выдал князь, выглядывая сквозь дверную щель на улицу.

«Нет, это ведь надо, а? Ни одного свинарника поблизости, ни одной халупы. Страждущий брат Фёдор писал про сторожку где-то в радиусе километра… Не добегу, — с сожалением отбросил эту мысль Вегельвейд. — Придётся дожидаться здесь. До заката можно просидеть в подсобке. Дверь там крепкая, привалить пару шкафов… а там уж как пойдёт. Хорошо бы знать, сколько их будет…»

Во внутренний двор с противоположной стороны, рыча и фыркая, заехала машина. Отец Савелий, видимо, спешил изо всех сил. Тишину разрезал резкий сипящий звук, сообщая о прибытии.

— Быстро они, — сощурившись, процедил Дикс.

— Это не наши, — замотал головой Августин. — Мы с тех ворот не подъезжаем, там грязь такая… даже дверь повело, теперь не запирается.

Вампир заинтригованно смотрел внутрь храма, слегка склонив голову и не торопясь, шагая навстречу полумраку сводов. Уголки его губ изменчиво подрагивали, складываясь в полуулыбку. Ещё шаг и послушник потерял его из виду.

— Ты приехала, — шепнул Дикс, обнимая рукой темноту.

— Конечно, приехала! — оттолкнула она его, и легкая холодная ткань выскользнула из пальцев.

— Ты с ума сошёл, писать такие sms-ки?! — перешла девушка на яростный шепот. — Что это ещё за «прощание славянки»?! Нужно иметь веские основания, чтоб так эксплуатировать мою совесть! И если их нет…

— Они есть, — поспешно заверил Дикс. — Но ты же знаешь, что это не главное… Знаешь?

— Поехали, — Роза потянула его за рукав, — мне здесь не нравится…

В метре от выхода было припарковано нелепое свежевыкрашенное чудо с абсолютно лысой резиной и наспех заляпанными синей краской окнами. Вегельвейд в мгновение ока шмыгнул в салон и блестящий «жук» тронулся с места.

— Ну, не сердись на меня, — жалобно попросил он, ложась ничком на сиденье и, накрываясь очень кстати припасённой плотной тканью. Через чистую полоску на лобовом стекле пробивался сквозной луч света. — На меня сегодня и так орут все кому не лень. Проклинают, подозревают, чего-то требуют, угрожают, винят во всех смертных грехах человечества. Говорят, что я исчадие ада…

— Нет, ты не исчадие ада, — с сомнением покосилась на него девушка. — Ты паразитический организм, с ярко выраженной порфирией.

— Спасибо, милая.

А, вообще, ты всё-таки хороший, — растягивая последнее слово, шутливо отозвалась Роза. — Я надеюсь… Но ты ведь это мне докажешь?

— А? — растерянно брякнуло под тканью.

— Хотелось бы много чего о тебе услышать. И только правду!

— Розочка, я, конечно, отвечу на все твои приличные вопросы. Но только попозже… А то я здесь мумифицируюсь. Ты тоже ответь, ладно? Куда мы едем? Я в том смысле, что здесь как в духовке. Не хотелось бы прибыть в печёном виде. Тебе не понравится.

— Мы едем… прямо, — произнесла она неуверенно, вертя в руке дорожную карту. — Я пропустила поворот, но не хотела тебя расстраивать.

— Ничего. Я не расстроился. Указатели есть?

— Нет, — вздохнула Роза, — по обочинам пни какие-то пошли да кочки.

— А впереди?

— Горизонт.

— Мой любимый пейзаж. Скажешь, когда над нами тарелка зависнет?

— Очень смешно.

— Смешно будет, когда твоя тётя машины хватится.

— Какой машины?

— Ну, этой…

— А, — сделала небрежный жест рукой девушка, — это не наша.

Вампир закашлялся.

— А чья?

— Мужик у пруда красил. Ключи торчали, ну я и воспользовалась… — закусив губу, виновато обернулась она. — Меня теперь посадят?

— За это? — Дикс постучал рукой о сиденье. — У меня такое чувство, что это до тебя из музея угнали. Тем более, мы же вернём, мы не такие… Посмотри, нас не преследуют?

— Дорога пустая. Мне кажется, скоро соседняя деревня должна быть. Сейчас вот только скотомогильник объеду.

Автомобиль несколько раз подпрыгнул, налетев на крупный булыжник, и не сбавляя скорость, продолжил ковылять, словно у него были не колёса, а ходули, периодически встряхивая пассажиров. Диксу казалось, что его тащат спиной по земле.

— Радость моя, а часто у вас деревни скотомогильниками обкладывают? Может, я посмотрю? Дай мне карту.

Роза сунула потрёпанный свёрток на заднее сидение.