Кругом царит тишина. Дверь Алекса заперта, как и дверь Саймона в конце коридора напротив ванной комнаты. Шагаю как можно тише, не хочу никого разбудить. Проверяю ванную и спускаюсь по ступеням.

Сэм в кафе, сгорбился на стуле перед огромным окном и выглядит столь же поникшим, как и алоэ.

— Сэм, — шепотом зову я, но он не шевелится.

Подтягиваю стул, присев рядом с ним, смотрю туда, куда смотрит он, и гадаю, видим ли мы совершенно разные вещи.

— Хочешь, уедем сейчас? — ласково спрашиваю я.

Он едва различимо кивает.

Оставляю записку, в которой благодарю Саймона за постель. Вся эта затея с кроватью на ночь кажется одной из самых худших.

Утро промозглое, я накидываю Сэму на плечи свое пальто и почти несу его к машине. Оказавшись в салоне, он поворачивается ко мне спиной, апатичный и далекий.

«Я все еще сплю?», — задумываюсь я, и мы выезжаем на пустынные улицы.

Впереди на щите фотография в голубых и зеленых тонах — снимок поляны. Проезжая мимо, я сбавляю скорость. Поляна на фото идеальна. Именно такую поляну я и ищу. Полевые цветы размыты на фоне морской капли, бесконечной болезненной синевы, что сливается с небом. Я назвал бы это Элизиумом или раем, если б вообще во что-то верил. Подавляю угрожающий вырваться от абсурдности смешок. Но теперь я просто обязан найти это место. Откуда-то мне известно, что оно располагается где-то вдоль рухнувшей дороги к морю.

Алекс говорил, что море находится в двадцати минутах езды, но теперь, когда у нас появился пункт назначения, я еду медленно. Сэм не интересуется, куда мы едем — он похож на сидящее рядом привидение. Со вчерашнего дня он со мной не общается. Может, никогда больше и не будет.

«Вот и все, — думается мне. — Вот. И. Все».

Спустя три недели пуля, выпущенная им в момент рассказа о надвигавшейся смерти, наконец-то меня достигает. Внезапно я осознаю, что же это означает.

Отпускаю руль, и машина безумно мечется по дороге.

Кровь грохочет в голове и уничтожает все мысли на своем пути.

Три недели, одна адская ночь, и я…

Я уничтожен.

Каким-то образом мне удается вырулить на обочину и выкатиться из машины. Снова и снова меня выворачивает на мягкую траву до тех пор, пока внутри больше ничего не остается.

Я так запутался, притворяюсь, что все прекрасно, в то время как с самого начала этого безнадежного путешествия все было полнейшим дерьмом. Распахиваю дверь, и Сэм почти вываливается на траву.

Обнимаю его за плечи, а он с трудом приподнимает голову.

— Скажи, что с тобой, — молю я. — Пожалуйста. Наверняка можно что-то сделать.

Но он слишком далеко. Все слишком поздно.

— Положи меня, — резко жестикулирует он.

«Нет, нет, не здесь, — отчаянно думаю я. — Не на обочине».

Крепко зажмуриваюсь. Понятия не имею, что делать.

«Здесь речь идет о Сэме и его желаниях», — убеждаю себя.

Тащу его к бреши в изгороди, а потом на поляну. Поляна не подходит — любая поляна не подойдет — но здесь полно цветов.

Прижавшись к его груди, всхлипываю.

— Не сейчас, пожалуйста, не сейчас.

«Кто-нибудь помогите», — крутится в мозгу. Но Сэм этого не хотел. Никаких больниц, никаких докторов, никаких лекарств, никакой помощи.

Но мне нужна помощь.

— Не покидай меня, — шепчу я, прижимаясь щекой к его щеке, и чувствую, как он вкладывает ладонь в мою руку.

Я пообещал себе, что не сломаюсь. Но Сэму я не обещал.

Даже его дыхание ослабевает. Затухает. Поднимаю голову и удерживаю его взгляд. Наблюдаю, как одинокая слезинка выкатывается из правого глаза и скользит в волосы.

Он считал, что это будет романтично?

Не могу я оставить мальчишку в поле, меня хлещет ветер, небо того и гляди разверзнется. Не могу.

И не стану.

Чувствую, как начинаю заводиться.

«Пользуйся», — шепчет в голове тоненький голосок.

Что я и делаю. Позволяю гневу укрепиться. Все лучше, чем эта бездонная скорбь.

Он отпускает себя, и я на него злюсь, так охеренно злюсь за сделанный выбор, за желание меня оставить. В очередной раз. Особенно после Джо. Хочется показать Сэму, что в мире есть столько всего, ради чего стоит жить, столько всего обещано. Хочу, чтоб он попытался. Ради себя. Ради меня. И если не постараюсь, знаю, что никогда себе не прощу.

Я должен был попробовать тогда в общине. Я должен был стараться усерднее.

Не могу отпустить его без борьбы, так и не выяснив почему.

— Не могу я так поступить, Сэм, — говорю я и чувствую, как кровь, словно ветер, мчится по венам. — Ни черта не могу.

«Не могу стать свидетелем, как ты сдашься и умрешь. Что угодно, только не это».

А он сдался — это заметно по пустому зеркальному блеску в его глазах.

Было ли это моей виной? Мой отказ, моя измена прошлой ночью?

«Не ной», — шипит тоненький голосок.

Слезы капают ему на одежду и расплываются в громадные темные пятна. Сердито вытираю глаза рукой.

Используя всю свою силу, беру Сэма на руки и несу к машине. Он ненамного ниже меня и не тяжелый, но перед лицом всего этого я слаб. Каким-то чудом я открываю дверцу машины и осторожно укладываю его на заднее сиденье.

— Останься со мной, — шепчу я и, наклонившись, прижимаюсь к нему губами.

«Сколько раз я уже лгал самому себе? — задаюсь я вопросом. — Сколько боли это принесло?».

Нежно глажу его по щеке и, кажется, воображаю, как он льнет к моему прикосновению.

«Не умирай, Сэм».

Я украл машину не ради скорости. Я украл ее ради комфорта и до настоящего момента не жалел о своем решении. В ней широкие кожаные сиденья и безупречная подвеска, и плывет она фантастически, но сколько бы я ни ворчал и ни кричал, чертова железяка чересчур медленно съедает километры. Наконец-то завидев в обозримой близости город, я вымотан.

На Сэма не смотрю. Уговариваю себя, что он по-прежнему со мной.

Убеждаю себя, что понял бы, будь иначе.

— Хватит! Ты разобьешь стекло, — говорит Алекс и поспешно отпирает дверь кафе. Он тянется к моей все еще поднятой руке, и его прикосновение приводит меня в чувство. — Что случилось? — спрашивает он. Выглядит встревоженным, будто, несмотря на мой провал прошлой ночью, ему не все равно.

Сказав, что он не похож на Джо, я солгал. Ложь для самозащиты. Те же медово-золотистые волосы, тот же настороженный взгляд, тот же вызов. Но мысль о Джо сидит в подсознании, ничтожная и ужасающе устаревшая.

— Мне нужна твоя тетя-медсестра. Сейчас! — Я не в состоянии контролировать отчаяние в голосе. Указываю на припаркованную на улице машину, на виднеющегося на заднем сиденье Сэма.

К двери подходит Саймон.

— Я ей позвоню. — И убегает обратно в кафе.

Возвращаюсь к машине, кладу руки на крышу и пялюсь на неподвижное тело Сэма. Никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Не проходит и минуты, как возвращается Саймон.

— Она говорит, что уже вышла.

Качаю головой. Нет, слишком долго.

— Отвези меня к ней.

Саймон робко забирается на пассажирское сиденье и глядит лишь на Сэма.

— Он…?

— Нет! — предупреждающе рычу я. — Куда?

Дорога занимает минуту, всего-то пара улиц. Когда мы заворачиваем за угол, тетя Алекса и Саймона выходит из двери террасного дома с тяжелой черной сумкой в руке. У нее растрепанные рыжие волосы, и на хмуром лице отражается беспокойство. Я незамедлительно начинаю ей доверять.

Она открывает дверцу машины и склоняется над Сэмом, а потом выпускает залп из вопросов.

— Как его зовут? Он что-нибудь принимал? Когда он ел и пил в последний раз? Он диабетик? У него имеются другие заболевания?

Рассказываю все, что могу.

— Сэм, — громко зовет она. — Я Джуди. Сожми мою руку, если слышишь меня. — Потом она поворачивается ко мне. — Скорую ждать слишком долго. Поедем в больницу. Саймон? — Она ободряюще улыбается и жестом показывает Саймону отправляться к ней домой.