Подбежавший констебль, рыжеволосый двадцатилетний парень в канапушках, хотел уже доложить обстановку, но тут же был остановлен капитаном.

— Максим, голубчик, кофе принеси. Двойной со сливками и послаще, будь любезен, — Виктор похлопал молодого человека по плечу.

— Сию минуту! — парень скрылся из виду.

Зябко кутаясь в куртку, Воронцов подошел к группе людей, одетых в форменные кители. Тут же щелкал затвором своего цифрового аппарата фотограф, ползали на карачках эксперты-криминалисты. В центре всего этого безобразия находилось чье-то обезглавленное тело, лежащее в подсыхающей луже крови.

«Какой осел по ночам бродит в этих переулках?!».

— Чего меня вызвали, Максим? Других следователей кроме моей персоны нет? — спросил Виктор, принимая из рук констебля высокий стакан с кофе и пару одноразовых медицинских перчаток.

— Тут такое дело… — смутился парень. — Погибший — Ромати. Ну, Вы знаете, певец такой. Его еще вчера Император наградил. Так вот, ему голову отсекли.

Сегодня ночью. Дежурному сообщили о происшествии его охранники. По их словам к нему кто-то приходил поговорить, и больше Ромати живым не видели.

Спохватились только под утро. Он собрал друзей в клубе, чтобы отметить свою награду, а сам задержался в гримерке после выступления, и кто-то из гостей захотел его поздравить под занавес банкета. Сунулись, а виновника торжества-то и нет до сих пор. А где он? А вот!

— Ну и? Я-то тут причем? У меня своих дел вагон и маленькая тележка, — Воронцов сделал большой глоток и закатил глаза.

«Хороший день должен начинаться с хорошего кофе, — подумал он. — И день не задался и кофе говно».

— Мы опросили свидетелей и узнали имя подозреваемого, — констебль откашлялся и посмотрел на начальство.

— Так какого же ляда вы ждете?! — возмутился Виктор. — По машинам и хватайте мерзавца за задницу, пока не свалил в какой-нибудь Баден-Баден!

Молодой человек замялся.

— В том-то и заковырка, вашбродь[3]. Свидетели утверждают, что это были… Вы…

— Ты совсем охренел?! — Воронцов закашлялся и выронил стакан. Полицейские замерли и посмотрели на следователя. — Где эти ваши свидетели? А ну-ка, давай их сюда! Сейчас разберемся.

«Вот день начался! Одна в ЗАГС тащит, другие в тюрьму упечь норовят.

Уволюсь к чертовой матери!».

Обладатель «Слезы Императора» стряхнул капли кофе с ботинок, достал сигарету и закурил, наплевав на запрет. Попробуй кто хоть слово скажи! Ведь Воронцов получил ТАКУЮ награду из рук самого Сюзерена! Да и кто сможет оштрафовать полицейского? Представителей закона даже задерживать нельзя.

Констебль привел с собой двух охранников, которые успешно проворонили своего хозяина.

— Вашбродь, это они утверждают, что вы убийца.

Капитан осмотрел лица, явно обезображенные отсутствием интеллекта. Таких обвести вокруг пальца — раз плюнуть. Тем более, они своего подопечного наверняка в лицо запомнить не могли. Хотя, такого не запомнить…

— Итак, господа, вы уверены, что я убил этого… — Виктор кивнул в сторону трупа.

Громилы переглянулись и один из них ответил.

— Нет, тот пониже был и лысый, как колено. Он представился следователем имперского сыска Воронцовым. А это вы и есть? Прикинь, Утюг, — Он посмотрел на друга, — это не он нашего завалил.

— А кто тогда?! — удивился второй охранник.

— А я знаю?! — пожал плечами первый. — Походу, надо новую работу искать.

Вот попадос! Я грузчиком ишачить не буду! Может, в ОПРНР пойдем? Там льготы и помахаться можно.

И бритоголовые начали понарошку друг друга мутузить. Воронцов закатил глаза.

«Не всех дебилов война убила!».

— Эй, двое из ларца, одинаковы с лица! А вы где околачивались, когда вашего клиента прижмуривали?

Бойцы прекратили возню и уставились на следователя, как бараны на новые ворота.

— Так за дверью стояли, как нам и велели.

Виктор кашлянул в кулак.

— С этими все ясно. Уведите, — и, надев перчатки, склонился над телом. — Следы, отпечатки? Свидетели, кроме этих австралопитеков?

— Никого, — раздалось за спиной. — Никто ничего не видел и не слышал.

— Камеры видеонаблюдения? — следователь внимательно осматривал место среза шейных позвонков, густо выдыхая сигаретный дым.

«Аккуратно… Его что, самурайским мечом кокнули?! Не много ли чести?».

— Не работали…

— Замечательно! — Виктор вздохнул. — Похоже, висяк, господа! А где голова?

— Так нет головы, пропала, — вновь появившийся констебль протянул капитану новый стакан кофе.

Сыскарь выпрямился, стянул резиновые перчатки и осмотрелся. Закатиться она никуда не могла. Всего две стены.

— В баке мусорном искали?

— А смысл? Заперт же.

— Ну да. Фамилия усопшего, часом, не Берлиоз? — усмехнулся Виктор, прикрыв глаза. Голова по-прежнему трещала по швам.

— Сейчас узнаю, вашбродь! — ударил каблуками молодой помощник.

— Не утруждайте себя, констебль. Другая у него фамилия, что-то с задним проходом связано. К восьми ноль одной жду доклад на столе! Слушай, а что это за символ, выведенный в луже крови?

— Никто не знает, — Максим пожал плечами.

— Ладно, сам выясню.

Воронцов залпом выпил отвратительный на вкус и цвет кофе, затушил об стакан окурок, передал мусор юноше и покинул место преступления, над которым поднималось желтое столичное солнце и воздушный шар, к которому был прикреплен огромный портрет Императора. Поднырнув под оградительную ленту, капитан тут же попал в плотное кольцо телевизионщиков. Те наперебой стали задавать вопросы, тыкая микрофонами в лицо. Люди с камерами топтались чуть позади.

— Граф, скажите, вы уже знаете, что произошло?

— Это самоубийство?

«Откуда они взялись?! Только что же никого не было!».

Виктор собрался с мыслями и, ответив традиционное:

— Без комментариев! — поймал такси и уехал.

Коридоры Управления, как всегда, полны народа. Под завязку, пукнуть негде.

Туда-сюда носились люди в форме, смахивая со лбов испарины от напряженной работы. Конвой водил закованных в кандалы преступников, которые орали во всю глотку о своей невиновности. Где-то слышалось жалобное «А на черной скамье, на скамье подсудимых…». На стульях вдоль стен сидели всякие свидетели и потерпевшие. Некоторые даже продолжали драться, несмотря на наручники и разнимающих их полицейских.

Виктор прибыл на планерку в кабинет Жеглова последним. Все начальники отделов, одетые по форме, уже собрались и ожидали только его, единственного, кто ходил в штатском. В отличии от своих коллег, он не любил надевать форму.

Капитана всегда раздражали эти напыщенные индюки, носившие десятки юбилейных медалей, не подкрепленные абсолютно никакими заслугами.

— Опаздываем, орденоносный Вы наш! — Глеб Егорович затушил в пепельнице папиросу.

— Я только с места преступления, — соврал Воронцов, вспоминая еще теплый диван своего кабинета, на котором провел последние пару часов.

— Садись и рассказывай, — начальник сыска снова закурил.

Капитан сел на стул, кивком поприветствовал коллег, раскрыл папку с надписью «Дело №-322-223» и посмотрел на начальника. Генерал выглядел великолепно, словно и не пил вчера. Опыт! Баки аккуратно причесаны, усы залихватски закручены, аксельбант белее снега, медали блестят… Пример для подражания.

— Итак, — Виктор откинулся на спинку стула. — Сегодня ночью, путем отсечения головы, убит известный рэпер Ромати. Свидетелей, можно сказать, нет, впрочем, как и улик. С зацепками голяк. Висяк, одним словом.

Жеглов выпустил в потолок клубы дыма, которые заиграли в лучах солнца, что пробивались в огромное окно кабинета.

— Одним вампиром меньше, прости Создатель… Не нравился он мне, но… Факт преступления на лицо. Человек убит. Что я должен доложить Императору, по-вашему? Извините, бананьев нема? Что-то да должно быть!