Как-то в Бонне я беседовал с отставным дипломатом Фрицем Гроббой — в прошлом одним из главных нацистских экспертов по Ближнему Востоку. С юных лет он жил в странах Ближнего Востока и, прекрасно зная их, поставил свои знания на службу германской агрессии. Не без гордости рассказывал Гробба о своих докладах в имперской канцелярии:

— Там, — говорил он, — ждали многого. Прежде всего, что Ближний Восток будет взят в клещи. С одной стороны сюда должны были вторгнуться Роммель с «Африканским корпусом», а с другой — из Закавказья — генерал Фельми со специальным соединением «Ф»...

Рассматривая через лупу свои старые записи (на старости лет он почти ослеп), бывший эмиссар Гитлера на Ближнем Востоке говорил о том, какие «огромные возможности» были у рейха в 1941 — 1942 годах в этом районе. Уже позже мне попал в руки доклад Гроббы, озаглавленный «Проникновение Германии через Кавказ в арабское пространство». 5 февраля 1942 года автор доклада писал о том времени, «когда войска, наступающие с Кавказа и через Западный Иран, войдут в арабское пространство». Вот какую заманчивую картину рисовал Гробба: «Вступление немецких войск в арабское пространство окажет большое воздействие на арабское население в Египте, Саудовской Аравии, Йемене, в протекторатах на окраине Аравийского полуострова, особенно в Хадрамауте. Ибн Сауд, имам Яхья и король Фарук, вероятно, вступят с нами в контакт и объявят о готовности к сотрудничеству...

Должно быть подготовлено взятие в наши руки нефтепромыслов в различных областях Аравии и Ирана...

Когда немецкие войска достигнут Басры, то они смогут на пути через Индийский океан и Персидский залив встретиться с японскими войсками, которые взяли Сингапур... Господство Германии и Японии над Персидским заливом будет облегчено сотрудничеством с Ибн Саудом и послушными ему шейхами на берегах залива»[33].

Не больше и не меньше! И это не были вздорные фантазии самонадеянного нацистского дипломата. За этими планами стояли давно складывавшиеся замыслы германского империализма, которые в гитлеровскую эпоху получили быстрое развитие. Еще кайзеровская Германия мечтала о железной дороге от Берлина до Багдада и Басры. В 1898 году один из органов пангерманского движения призывал: «Итак, полный вперед к Евфрату и Тигру, к Персидскому заливу!». В середине же тридцатых годов экспансия крупных германских фирм и банков в этом районе приобрела отчетливые контуры. Для «ИГ Фарбениндустри», Стального треста и других концернов Ближний Восток был желанным объектом.

Беседуя с Гроббой, я понял, насколько уверены были хозяева третьего рейха в перспективах продвижения на Ближний Восток.

— Ах, если бы мы не наделали столько ошибок, — сокрушался мой престарелый собеседник, — то можно было бы достичь многого. И многое было уже достигнуто...

Очевидно, Гробба имел в виду те вполне реальные действия, которые были предприняты для проникновения на Ближний Восток. В Египте гитлеровская агентура установила связи с королем Фаруком, с бывшим хедивом Египта Аббасом II, а также с некоторыми армейскими офицерами[34]. Хотя египетская верхушка и слыла проанглийской, гитлеровцы надеялись, что после захвата этой страны «Африканским корпусом» Роммеля им удастся сделать Египет базой «оси» (надеялись не без оснований, ибо Фарук в секретном послании пожелал Гитлеру и Роммелю успехов). Захват Египта планировался на осень 1941 года, но только после завершения плана «Барбаросса». Об этом свидетельствовал в своих дневниках начальник генштаба генерал Гальдер.

В других странах Ближнего Востока шла не менее активная «подготовительная работа». С 1940 года был установлен контакт с некоторыми деятелями Ирака (этим занимался сам Гробба). Военная разведка ОКВ, считая, что, Саудовская Аравия имеет «решающее военно-географическое значение», искала связи с ее королем Ибн Саудом. Все эти контакты должны были быть активизированы в определенней момент, а именно после разгрома Советского Союза. Особенно большие надежды возлагались на Ирак, где весной 1940 года в результате переворота к власти пришло правительство Гайлани. Однако оно вскоре пало, и Гитлер, занятый, подготовкой к осуществлению плана «Барбаросса», не рискнул ввязываться в конфликт. После этого строились планы использования Сирии как трамплина в период после «Барбароссы».

Политика гитлеризма в отношении народов Ближнего Востока и Азии была пропитана таким же цинизмом и человеконенавистничеством, как и в отношении народов Европы. И хотя находились люди, которые надеялись, что Германия поможет странам Ближнего Востока освободиться от колониального рабства, в действительности им готовили то же колониальное ярмо. Гитлер и не помышлял о независимости Египта, а намеревался отдать его под владычество Италии, чтобы она «брала пример с англичан». Еще в «Майн кампф» он выразил свое презрение к антиколониальному движению. В узком кругу сообщников Гитлер восхищался колониальным правлением англичан в Индии и рекомендовал своим сатрапам в оккупированных странах брать пример с английских вице-королей. Что же касается самой Индии, то он скорее готов был согласиться на сохранение там английского господства, чем предоставить независимость индийскому народу.

В мае 1942 года, принимая индийского деятеля Субхаса Чандру Боса, фюрер прямо сказал, что у Германии нет иной возможности достичь Индии, как «через труп России», т. е. после выполнения плана «Барбаросса». «Период после «Барбароссы» — этот термин стал официальным в высших военных и политических органах рейха с тех пор, как была разработана «директива № 32», имевшая именно такой подзаголовок. Эта секретная директива Гитлера от 11 июня 1941 года, т. е. составленная еще до вторжения в СССР, предусматривала действия вермахта «после разгрома советско-русских вооруженных сил».

Что же планировали в гитлеровской ставке? Ни много ни мало, оставив 40 — 50 дивизий для оккупации Советского Союза, бросить все силы на ближневосточные «клещи»: удар Роммеля из Ливии в Египет, марш немецкой группировки через Болгарию и Турцию на Сирию и — самое главное! — «кавказская операция» с выходом из Закавказья в Иран и Ирак.

Но и здесь дивизии вермахта не должны были остановиться. 17 февраля 1941 года, через два месяца после того, как был утвержден план «Барбаросса», Гитлер дал штабу оперативного руководства ОКВ директиву начать «штабную разработку операции по захвату Афганистана и движению в Индию после окончания операции «Барбаросса». Еще через два месяца — 7 апреля 1941 года — указание было выполнено и ОКВ доложило Гитлеру: для этой операции нужны ровным счетом 17 (обратите внимание: не 10 и не 20!) дивизий.

Когда же летом 1941 года вермахт вторгся в Советскую страну, для реализации «директивы № 32» были приняты соответствующие меры. В частности, был сформирован корпус «Ф» (по имени его командира генерала Фельми), специально приспособленный для действий на Ближнем Востоке. Он был направлен на южный участок фронта. О том, куда целил Гитлер, не только догадывались, но и прямо говорили тогда на Западе. Немецкий военный атташе в Вашингтоне доносил в Берлин 19 сентября 1941 года: «Здесь твердо уверены, что следующий немецкий удар будет направлен против района Средиземноморья и перекинет мост в Индийский океан». 22 сентября он сообщал: «В Англии теперь уверены, что Германия примерно через 14 дней сможет прорваться к Каспийскому морю, отрежет Батум и Баку и лишит Россию значительной части ее промышленности».

Как хорошо известно, в 1941 году вермахт не смог пройти через Кавказ. Поэтому к исходу года ОКВ пришло к следующему заключению: «Не менее, чем битва в Атлантике, важны бои в Средиземноморье. Предпосылкой для того и другого является разгром Советской России... Разгром России является ближайшей и решающей целью войны, которая должна быть достигнута при помощи всех сил, которые можно высвободить на других фронтах. Если это не удастся в 1941 году, то главной задачей в 1942 году останется продолжение войны на Востоке. Захват пространства на южном фланге вызовет огромные политические и экономические последствия».