— Спокойной ночи, Светла. Приятных тебе снов.

Приятных снов? И это все? Неужели ты настолько в себе уверен? Она вдруг почувствовала себя ребенком, который играет в дочки-матери. Сейчас мамочка и папочка будут спать. Я открыла ему весь ужас своего падения, а он ведет себя так, словно ничего не произошло. Как ему только это удается?

Она крепко прижалась к нему, и тепло его тела проникло в ее глубины. И во второй раз за минувший день она почувствовала себя совершенно счастливой.

— Какая красота, правда? — пытаясь перекричать шум водопада, проговорила Светла. Она опустилась на широкий выступ скалы, стаскивая туристские тапочки. Она стянула толстые носки и начала расстегивать юбку. Маккензи отвернулся.

— Раздевайся. Ты ведь не собираешься плавать во всем этом, правда? — предложила она.

— У меня нет плавок.

— Господи, как можно получить удовольствие от купания при такой стеснительности! Нельзя же быть настолько кальвинистом!

— А я и не кальвинист вовсе, — смущенно ответил он, старательно отводя глаза.

— Ха! Все англо-американцы принадлежат к этой церкви, несчастные капиталисты! Это же часть вашей «культуры».

Она порывисто поднялась, отбросила туфли и стянула с себя трусики. Совершенно нагая, она запрыгала по скользкой гальке к спокойной части заводи, за пределами кипящих струй падающей воды. Острые края камней кололи ей ноги, поэтому она поспешила погрузиться в воду. Заводь была холодна как лед.

— Ну, что, ты идешь или нет? — весело прокричала она.

— Ладно. Только не торопи меня, — отозвался он. Он задрал голову, словно пытаясь отыскать глазами временами появлявшиеся здесь корабли воздушно-десантной авиации. Похоже, что он не смог разглядеть ни одного, и поэтому начал медленно раздеваться. Он снял рубашку, затем ботинки и носки. Потом он расстегнул и стащил брюки. Опустившись на колени, Маккензи сложил все вещи в аккуратную стопку. Когда же он выпрямился, то, к своему ужасу, обнаружил, что охватившее его возбуждение было невозможно скрыть. Его член пытался яростно освободиться от стеснявшей его одежды. Маккензи поспешил отвернуться от Светлы.

Но почему он так смутился? Неужели он стыдился охватившего его желания? Несчастный лицемер! Прошло два дня с момента нападения рашадианцев, и все это время, за исключением коротких сеансов с доктором Фронто, Светла и Маккензи были вместе, вспоминая времена, проведенные в академии или Запределье, или обсуждая то немногое, что им было известно о политической ситуации. И теперь, когда они ощущали особую близость, Маккензи не сомневался, что желание близости возникало из чувства взаимного глубокого притяжения, но он не делал никаких попыток к сближению.

Ледяная вода доставляла мало удовольствия, но Светла старалась не замечать холода.

— Не будь таким стеснительным! Все знают, что мы с тобой неразлучны, так зачем скрывать это? Снимай эти дурацкие штаны. Они тебя стесняют!

Несмотря на сводивший ее тело судорогами холод, сердце Светлы забилось быстрее, когда она увидела, что он наклонился, чтобы снять брюки. Но потом он вдруг опять надел их.

— Светла, я не могу купаться голым. Это не в моих правилах, — прокричал он. Он пошел к ней по гальке и, подойдя к краю воды, присел. Спустя мгновение он с шумом погрузился в воду.

— Черт! Она же ледяная! — И он поплыл к ней широкими мощными гребками. Не успела она пошевельнуться, как он уже был рядом, хватая ее за плечи и несильно толкая вниз. Они ушли под воду, и она покорно обмякла в его руках, ощущая восставшую плоть Маккензи. «Никуда не убежать… во всяком случае, пока. Я принадлежу тебе». Он сделал резкое движение ногами, и они оба вырвались на залитую солнцем поверхность, жадно ловя ртами воздух.

Несколько секунд Маккензи не мог говорить.

— Господи, как холодно! Как ты могла меня так обмануть?

— Я же славянка, а мы все очень коварные. Тем не менее ты не можешь не признать, что вода очень освежает, — с усмешкой сказала она.

— Даже северный медведь околел бы после такого купания. Теперь мне понятно, почему ты меня так торопила.

Светла из последних сил пыталась держаться на плаву.

— Я тоже замерзла, — призналась она и быстро поплыла кролем к ближайшему берегу. Маккензи последовал за ней. Добравшись до скал, они быстро завернулись в полотенца. Так несколько мгновений они сидели молча, бок о бок, а солнце своими лучами согревало дрожащие тела. Наконец она заговорила:

— Мне нравится дразнить тебя, ты это знаешь. Но я решила быть честной по отношению к тебе и к себе.

Она дотронулась до его щеки здоровой рукой и легко поцеловала его губы.

Это застало его врасплох, и он слегка отодвинулся, недоуменно глядя на нее.

«Господи, неужели я настолько потеряла весь свой стыд или он действительно ничего не подозревал? Я не очень-то хорошо разбираюсь в его настроениях. Чего он хочет?»

Она внимательно смотрела на него. Капли воды, подобно утренней росе, стекали по его лицу. Она обвила руками его шею, притягивая к себе, а затем крепко поцеловала в его замершие в ожидании губы. Его руки медленно сомкнулись в нежном объятии, и они опустились на землю, жадно покрывая друг друга поцелуями.

Острый камень вонзился ей в спину. Она скорчилась от боли, и он озабоченно взглянул ей в лицо.

— Что случилось?

— Очень острый камень, — ответила она ему, таинственно улыбаясь. — Вставай. Я хочу тебе кое-что показать.

Когда он встал, от нее не укрылось, что он был очень возбужден. Мокрые штаны так и вздымались. Она поспешно отвела взгляд и вскочила. Когда же снова повернулась к нему, то заметила его взгляд, вопрошающий, но лишенный всякой застенчивости. Вдруг на ум пришли стихи одной поэтессы, она писала в эротическом стиле:

Она чувствовала, как краснеет, но все-таки не отвела взгляда.

Взяв его за руку, она повлекла его к падающим струям воды.

— Куда мы идем?

— Сейчас увидишь.

Когда они были уже совсем рядом с водопадом, она внимательно начала изучать выемки в камне, расположенном напротив утеса. Самое нижнее углубление было и самым широким. Она подумала, что это должно быть то, что она ищет. Согнувшись, она на коленях заползла в него, а затем поманила за собой Маккензи. Он выглядел несколько озадаченным, и это ее позабавило.

— Мы сейчас все здесь исследуем, — подбодрила она его.

Взяв его за руку, она повлекла его за собой под звуки падавшей сверху воды. Так она продвигалась метр или два, мучаясь от пробиравшего до костей холода. Вдруг она увидела пробивающийся впереди свет и бросилась вперед, увлекая за собой Маккензи.

Они вступили в большую пещеру, высеченную в скалах много веков назад подземной рекой. Повсюду ее украшали сталактиты и сталагмиты, местами образуя витые колонны. Маленькие сталагмиты посреди пещеры образовывали некое подобие столов, похожих на жертвенные алтари. Пол пещеры был устлан белым мелким песком. Свет, отражавшийся от мокрых гранитных стен, наполнял пещеру мягким неземным сиянием. Воздух был наполнен ароматом благовоний.

— Что это? — удивленно спросил Маккензи.

— Нихонианцы считают, что это центр космического мироздания. Сирус Магнум позволяет им приходить сюда.

— Откуда ты узнала об этом месте?

— Мне сказала Инайю.

Вода ручьями стекала с одежды по его мускулистым ногам, он дрожал от холода. Сейчас от его былой эрекции не осталось и следа.

— Господи, да сними ты с себя эту одежду, а не то замерзнешь насмерть, — посоветовала она, отворачиваясь, чтобы не стеснять его своим присутствием. Она услышала, как зашелестела мокрая материя, от которой он освобождался. Светла решила пройти в глубь пещеры. Песок под ногами был мягок как пух и намного теплее, чем снаружи.