Командор Такасуки осторожно задвигался в кресле.

— Что ж, сэр, надеюсь, что вы понимаете всю деликатность ситуации. У нас нет прямых доказательств, кроме списка совершенных нарушений. Даже если он и был напрямую замешан в перевороте, готовившемся Внутренней Безопасностью, никто не сможет этого доказать. За исключением… его сексуальных наклонностей и их бесспорного влияния на подбор персонала, вице-адмирал является прекрасным летным офицером.

— К черту! — взорвался Маккензи. — Это совершенно неприемлемо, вы меня слышите?

Такасуки всем своим видом выражал возмущение, но Маккензи никак не прореагировал на него.

— Мне кажется, вы явно недооцениваете всю серьезность ситуации. Наша цель — не защитить наше так называемое братство. Шоенхоффер практически разрушил весь наш корпус. Разве вы не заметили, как вела себя Внутренняя Служба?

Оба офицера вопросительно смотрели на него.

— Конечно, сейчас это трудно заметить, потому что ее представителей больше нет с нами. Они просто исчезли. Вот куда вела и нас слабость вице-адмирала. И здесь замешано намного больше, чем кажется, уверяю вас.

— Очень сомневаюсь, чтобы Исполнительный Комитет мог распустить Полетный Корпус, сэр, — с легким неодобрением произнес Такасуки.

— Ну, конечно, теперь можно в этом сомневаться! — проворчал в ответ Маккензи. — Ладно, другими словами, Шоенхоффер так легко не отделается. Преждевременная отставка слишком мягкое для него наказание. Я хочу, чтобы он предстал перед судом. А вам следует понять, что новому правительству Красного Утеса совершенно наплевать на то, чья честь на высшем уровне при этом пострадает.

Встреча с представителями синдиката общественной полезности продолжалась более двух часов, но на этот раз по крайней мере было сохранено внешнее приличие. Когда же Маккензи возвратился в свой кабинет, то застал там Инайю, приводившую в порядок его рабочий стол.

У него не было никаких сомнений, что Инайю была превосходным организатором. Пожалуй, это было первое, что бросалось в глаза. Но кроме этого она обладала хорошо развитым, талантливым сознанием. Ее опыт работы в качестве одного из сотрудников разведки Сируса Магнума снабдил ее воистину энциклопедическими знаниями о взаимоотношениях и связях между правящими фракциями на Красном Утесе. Эта информация имела неоценимое значение для человека в положении Маккензи, и Инайю щедро делилась с ним своими знаниями.

Несколько мгновений он наблюдал за ней. На место традиционного нихонианского наряда пришел строгий официальный костюм, который полностью соответствовал ее нынешнему положению личного помощника Военного Губернатора. Она была довольно привлекательна, в ней как бы смешались азиатская утонченность и очарование Запада. Ее вид обычно внушал хорошее настроение всем еще до начала работы… особенно мужчинам. Честно говоря, он сам себе признавался в том, что в этом костюме ему стало легче общаться с ней, и он мог преодолевать свою неосознанную неприязнь к культурному наследию ее народа.

Маккензи с трудом подавил улыбку. Сирус Магнум был глубоко удовлетворен выбором Маккензи и высоко оценил его политическую дальновидность. Он допускал, что удовлетворение Сируса в немалой степени покоилось на том, что Инайю по-прежнему оставалась его тайным агентом. Но его этот факт мало заботил. Маккензи более не питал никаких иллюзий. В данный момент он являлся человеком из команды Сируса так же, как много лет он был членом Полетного Корпуса.

Он опустился в одно из кресел, стоявших перед столом, и сказал:

— Инайю, прекрати выполнять эту свою бессмысленную обязанность и сядь. Я не могу ничего найти после того, как ты разбираешься в моих бумагах. И… мне нужна твоя помощь.

Она вопросительно посмотрела на него, но все же исполнила его просьбу. Она опустилась в кресло и застыла в нем, словно маленький манекен, с плотно сжатыми ногами и коленями, выпрямленной спиной и настороженными глазами. Мягким голосом она спросила:

— Да, сэр. Чем могу вам помочь?

Маккензи хотел было предложить ей расслабиться, но в последний момент удержался от подобного совета. Нихонианцы частенько бывали совершенно оскорблены личными советами, если они, пусть чуть-чуть, выходили за рамки чистой вежливости. Эта черта ему, кстати, больше всего в них и не нравилась. Маккензи улыбнулся и сказал:

— Синдикат общественной полезности никак не может согласиться с политикой производства энергии и коммуникационных связей. Сирус склоняется к централизованному подходу в решении данного вопроса, но в настоящий момент большая часть представителей синдиката предпочитает децентрализованный вариант решения, а именно разобщенные сети. Что за этим стоит?

— Существование централизованной системы в большей степени отвечает интересам Сируса, — немедленно ответила она. — Когда его партия потерпела поражение на последнем плебисците, он вернулся на Красный Утес в качестве префекта, но его общественное положение было непрочным. Централизованная система производства и потребления энергии и коммуникации дает ему контроль над главными источниками энергии.

— Понятно. Но отчего же тогда сейчас часть представителей комитета склоняется к узкому технологическому подходу? Они в буквальном смысле готовы перегрызть за него глотки друг другу.

Ее миндалевидные глаза смотрели на него с нескрываемым изумлением.

— Многие из их числа являются одновременно, разумеется тайно, партнерами в синдикате, производящем продукты узкой технологии.

Маккензи выпрямился в кресле.

— Так, так. Теперь понятен их интерес к этому вопросу. Они заявляли, что это будет способствовать усилению готовности Красного Утеса к отражению нападения агрессора. Если же рассматривать данный вопрос в свете полученной от тебя информации, становится понятен их внезапный патриотизм.

— Что касается обороны… мне кажется, они правы, — добавила Инайю, — но очень интересен тот факт, что они считают возможную агрессию угрозой для себя.

— Ну, не требуется большого ума, чтобы догадаться, что что-то готовится, особенно если части Полетного Корпуса приведены в боевую готовность и патрулируют воздушные границы, а все подразделения Наземного Корпуса сосредотачиваются в одном месте.

— Возможно, сэр, но не следует ли нам расследовать, что они знают и откуда почерпнули свою информацию?

Он одобрительно взглянул на нее.

— Ты права. Займешься этим?

— Я сделаю все, что в моих силах, — потупив глаза, чтобы скрыть овладевшее ею смущение, ответила она.

— Не сомневаюсь в этом. А что касается решения по вопросу, поднятому комитетом общественной полезности, что на моем месте предпринял бы Сирус Магнум?

— Вы являетесь Губернатором Красного Утеса, Маккензи-сан. Поэтому вам решать, что лучше.

— Ну, конечно! И как это я об этом забыл? — с ноткой сарказма воскликнул он. Он встал и прошелся вокруг стола. — Хорошо. Что у нас следующее?

— Меррил Фриман. Он является спикером финансового синдиката, — ответила Инайю, вставая. Вы увидите, что он не одобряет политику децентрализации. При прежней системе финансовые синдикаты диктовали цены, и он потребует гарантий, что их вложения, как и прежде, будут приносить доход. Достаточным для них является уровень двенадцати процентов вложений на основной капитал, на основе последнего анализа. Но он будет уверять вас, что им нужно больше.

Маккензи был смущен.

— На основе последнего анализа?

Вдруг ей словно стало не по себе.

— Да, Маккензи-сан. Вы помните наши предыдущие беседы? Имеется в виду перспективный анализ возможных направлений движения капитала.

— Ах, да. Синица в руке сейчас лучше, чем журавль в небе.

Инайю не смогла скрыть промелькнувшую усмешку.

— Да, сэр. В целом правильно.

— А почему финансовые синдикаты сочли, что им необходима еще одна встреча?

— Они пронюхали о том, что синдикат общественной полезности хочет перемен. Именно это и явилось причиной посещения господина Фримана.