Шаги становились увереннее, а мысли злее. Этот болван Олег, он что, сдурел, и где только набрал этих субъектов? Он что, не понимал: с такой подмогой у нас не экспедиция, а малина будет. Расцветёт воровство, ведь их не остановишь — тащить будут всё, что плохо лежит. А у него в группе женщины, дети, так и до смертоубийства не далеко, и похоже первым на очереди он, Ярослав. И что тут можно сделать, просто так попросить? Бесполезно, не отдадут. Придется сначала искать нашего идиота-командира и обсудить этот вопрос с ним, возможно, общими усилиями удастся поставить умрок на место. Всё же здесь не на Земле и суда здесь нет, а у него семь здоровых мужчин, хорошо вооружённых, если организуемся, то принудим зеков к порядку.

Так он шёл, углубившись в свои размышления, к обширной палатке, самой крупной и единственной во всём лагере. Вероятно, Олег был там. Чёрный конь пасся неподалёку. Перед входом стояли двое молодых парней воинственного вида, в кольчугах, с копьями в руках, с колчанами и луками на спинах. Эдакие охранники. Они стояли с гордой осанкой, с чувством собственного достоинства, гордясь порученной работой, но, надо признаться, выглядели они несколько театрально, и вся эта бутафория была рассчитана на внешнее впечатление. Похоже, у него проблемы, раз занимается дешёвыми трюками. Этими мальчишками никого не напугать, и защитить они никого не смогут. Ярослав, нагнувшись, вошёл в палатку, парни даже не пытались его остановить, в душе он усмехнулся: «Ну и вояки!». Внутри полумрак, отстёгнутое окно давало мало света, но всё же можно разглядеть троих мужчин и женщину. Они что-то обсуждали, не замечая вошедшего. Один из них Олег. Ярослав решил без обиняков, наехать на него.

— Кто эти люди? — твёрдо произнёс он, намериваясь получить ответ. — Что они делают в нашем лагере?

— Здравствуй, Ярослав, о ком ты? — тот искренне удивился, не понимая резкости тона.

— О тех урках, что сидят на берегу! Они украли моё седло, и верно полагают — я проеду пять сотен километров без седла?

— Успокойся, не надо так кричать, — (Ярослав срывался в крик).

— Какое успокойся! Ты что? О чём ты думал, когда тащил их сюда? Ну, удивил так удивил, такого я не ожидал! — Ярослав не сбавлял тона.

— Успокойся, отдадут они твоё седло.

— Да причём тут седло?! — не унимался тот. — Ты привёл воров в лагерь! Зачем они нам? Они тут такое устроят! Свои воровские законы заведут! Они уже сейчас ничего не боятся, а завтра нам на шею сядут! Ты что?! Под паханом ходить хочешь?! Дак я скажу, где твоё место будет: у параши!

После таких слов Олег не на шутку рассердился.

— Хватит на меня орать! Я сам знаю, что они доставляют неудобства, но людей катастрофически не хватает, пришлось брать тех, что были. Ничего, они оботрутся — нас сто пятьдесят человек! Так что ты преувеличиваешь их возможности. А со своим седлом разберись сам, у нас дел и без тебя хватает. Надо готовить людей к выступлению, здесь опасные места, надолго задерживаться нельзя.

— Ты поддержишь меня или нет? — попытался конкретизировать Ярослав.

— Поддержу. Поддержу, но не сейчас, подожди до вечера. Сейчас надо хотя бы тронуться с места, начать движение. Никто не знает, что должен делать. Лучше помог бы, чем свару начинать из-за ерунды.

— Ничего себе ерунда! Да ты меня совсем не понимаешь, — развернувшись, Ярослав вышел из палатки.

«Помощи здесь не дождешься. Придётся действовать самостоятельно, сейчас соберу людей, вооружимся, и поставим все точки над «и». Узнаем, кто здесь хозяин».

Лагерь уже проснулся, люди суетились возле лошадей, готовясь к выезду. Обращали на себя внимание, большая разновидность повозок и разный облик людей: тут были типичные крестьяне целыми семьями с обычными телегами, какие-то тёмные молодые личности, больше похожие на бомжей, обложившись котомками, спали прямо на земле. Несколько женщин, почти девчонок, пытаются разжечь костёр. А за ними дальше вполне респектабельные повозки и справные лошади. Вероятно, люди Олега.

В душе рождалась решительность, требовавшая выхода. Он проверил меч, подтянул пояс. Хотя он не мастер меча, но всё же небезоружный. Наступал решительный момент, в довершение всего скинул свитер — он мог помешать работе рук.

Уже на подходе к собственным фургонам, пройдя мимо урок, увидел картину маслом. Из откинутого полога торчала задница в серых штанах, кто-то шерудил внутри, рядом с повозкой суетился зек и пытался удержать Хитреца за узду — конь был отвязан от коновязи и выведен из стойла, в котором ночевал. Караул!! Грабят!! В этот момент, в довершение ко всему, раздался плач маленькой Анюты. Сердце взыграло, но Ярослав постарался взять себя в руки. Тут нужна холодная голова. Опустил левую руку, большим пальцем толкнул цубу, решительно и спокойно направился к воришкам, при этом тщательно следя за шагами. Вся кодла буравила ему глазами спину. Не доходя пяти шагов до вора с Хитрецом, резко бросил своё тело вперёд, молниеносно доставая меч сначала левой, затем перехватывая правой рукой. Мужик не успел ничего заметить: переход от состояния покоя к быстрому удару, был слишком короток. Урка завизжал, лишившись пальцев руки, державшей узду, упал на колени.

Не теряя ни доли секунды, Ярослав сделал второй взмах, обращаясь ко второму вору. Тот уже вылазил из фургона с коробкой сгущёнки и шоколада. Коробка закрывала его грудь и шею, потому удар пришёлся на сгиб локтя. Отрубленная рука рухнула на землю вместе с коробкой, обливая всё вокруг кровью артерий. Человек взвыл совершенно не по-человечески, упал и, катаясь по земле, исчез из вида.

Третий урка опрометью выпрыгнул из фургона и как лось метнулся в сторону, стараясь убежать. Ярослав повернулся лицом к компании, бандюги уже поднялись и с ножами в руках бежали к нему. Шансов было немного. Он воткнул катану остриём в землю перед собой, достал конфискованный у Хасана «макаров», без спешки взвел его и снял с предохранителя. В этот момент урки уже не бежали, они тормозили. Но до них ему не было дела, он поднял пистолет и выстрелил в голову пахана, который никуда не торопился, а сидел, где и раньше. Раздался грохот. Воры посыпались в разные стороны, как горох, спасая свои жалкие задницы. Большая их часть прыгала с обрыва к реке, уходя от обстрела. Левой рукой достал меч из земли и опустил пистолет, затем спокойно, неторопливо подошёл к поверженному. Тот свалился с седла — пуля попала ему в челюсть и вышла в шею, не задев жизненно важных органов. «Будет жить», — подумал Ярослав, краем глаза заметив, что к нему со всех сторон спешат люди. Поднял пистолет и выстрелил второй раз в голову. Прорезалась мысль: «Такое ритуальное убийство, почти казнь, может дорого стоить».

А его уже со всех сторон окружали люди, но боялись слишком близко подойти. Он вложил пистолет на место в кобуру, обтёр меч и резким движением дослал в ножны. Тут наконец появился Олег. Сделав круглые глаза, возмутился:

— Что ты наделал?! Зачем убил, откуда у тебя оружие?

— А что ты хотел? — злобно ответил Ярослав, — сказал — разбираться самому, — продолжал он, подбирая с земли своё седло и идя по направлению к Хитрецу, давая понять, что объяснений не будет.

— Разбираться самому, но не убивать!! — орал Олег вдогонку, — немедленно зайди в мою палатку! — но тот не слушал.

Он седлал Хитреца. Вокруг метались его и чужие люди. В стороне врач Ольга пыталась наложением жгута остановить кровь у раненого, второго уже куда-то увели. Ярослава окружили спутники.

— Тимофеич, собери наших, всем надеть броню, вооружиться, оседлать лошадей!

Люди бросились выполнять приказания.

Тем временем Ярослав сам надел броню, достал и взвёл арбалет, а его люди собрались вооруженные. Сели верхом. Вокруг фургонов были выставлены посты, и они втроем, со Станиславом и Сергеем, лёгким шагом поехали к палатке Олега. Перед палаткой спешились, вошёл он один, конвой остался у лошадей. Внутри оказалось полно народу. Стояли гвалт и неразбериха, полог палатки поднят, места много и светло. Как руководитель экспедиции, начал Олег: