... Люциус прав. Мне придётся заняться хотя бы виртуальными видами спорта, в которых требуется прежде всего гибкость и скоростная ориентация в пространстве. Я устал быть усталым после драк с привидевшимися во сне змеюгами и их наездниками. Я устал худеть из-за метаморфоз, происходящих с моим телом во сне. И я устал мучиться от головной боли, когда не понимаешь, почему снится такая муть, от которой чисто физически больно...

Тисс мурлыкнул мне в лицо. Он не любит, когда его кормит кто-то другой. Из моих рук ему, видите ли, вкуснее. Я откинул одеяло и начал было вставать, как охнул и скорчился от боли. Взгляд на дверь. Закрыто. Медленно подполз к краю койки и просто позволил себе выпасть, в последний момент всё-таки встав на ноги. Кошак с интересом смотрел на мои странные перемещения. Спал я обычно в трусах и в майке. Глянув на свой живот, я понял, что с майкой придётся расстаться. Кровавая прорезь от одного бока к другому ещё была влажной. Хотя подняв край майки, я обнаружил, что рана уже зарубцевалась.

Кошак требовательно мяукнул.

— Сейчас, сейчас, — буркнул я и, стараясь не вздыхать, потому как рёбра и так болели при каждом вдохе, подошёл к встроенном холодильнику.

Маленький, всего две полки. Для личных запасов экипажа. С кошачьей полки я взял банку корма и личную тарелочку Тисса. Поставил всё на стол.

Кошак подошёл ближе и внимательно уставился на банку. Я взялся за кольцо и снял крышку. И — да простит меня Тисс! — задохнулся от сытного мясного аромата. Это было не так, как тогда, когда меня накормили Ледяной Джин и Люциус. Там я ещё мог позволить себе воспитанно потерпеть. Но сейчас это что-то... Из области обоняния оголодавшего зверя. Да я просто чуть не вытряхнул содержимое этой банки себе в рот. Да что там вытряхнул — сладострастно выхлебал бы, присосавшись к краю!.. Ну да, съел бы вот все эти кусочки в прозрачно-маслянистом желе! Господи, да что со мной?!

Не выдержав, Тисс опёрся лапами на край стола и заглянул мне в лицо.

Покраснев и отвернувшись от его удивлённого взгляда, я наткнулся глазами на небольшое зеркало, вделанное в дверцу, прикрывающую мини-умывальню каюты. И застыл. Из зеркала смотрел на меня измождённый человек. Но это ещё ладно. К привычным шрамам на теле добавились рубцы на руках. Всё, что мне приснилось, отразилось на теле. Чё-орт...

Я решительно вывалил из банки Тиссову еду и поставил тарелку на пол. Кошак спрыгнул и принялся завтракать.

Я принял решение и действовал потом почти механически: намочил полотенце, умылся им, а затем вытер все подозрительные пятна на теле. Лишь один раз, вздрогнув от брезгливости, остановился и вгляделся в мокрую тряпку. А вдруг вместе с пятнами моей крови я оставляю на ней и смазанные пятна змеиной? И не разглядишь теперь...

В кают-компанию я явился в джемпере с длинными рукавами. В это утро мне повезло. Диана явно была не в настроении. А я — наоборот. Нервно посмеиваясь (нашёл с кем схватиться), я взял и поддел её пару раз. Девушка сначала мрачно огрызалась, но последняя огрызка, если так можно выразиться, понравилась ей самой, и вскоре она азартно спорила со мной по поводу её наряда, по которому я как раз и прошёлся.

Остальные посмеивались над нами, сошедшимися в шуточной словесной драчке. И уже никто (на что я очень и надеялся) не обращал внимания, какие взгляды я бросаю на поднос с бутербродами. Несмотря на то что дрожали руки, я съел привычные для всех две штуки и, выждав приличные пять минут после завтрака, ушёл, сопровождаемый насмешливыми воплями Дианы, решившей, что я сбежал от её злых шуток.

Настоящим мучением стали для меня общие обед и ужин. Мне хотелось жрать, меня тошнило от желания есть. Ведь всё передо мной — только руку протяни. Но взгляд искоса или исподлобья на Мангуста, который сегодня слегка рассеян, а может, просто задумчив, — и я сжимался внутри, запихивая голод как можно дальше. Я уже не то что боялся потерять так нежданно-негаданно свалившуюся на меня работу, а уже боялся того, что меня, если я и в самом деле болен, могут вообще счесть ненужным балластом. Если в первом случае от меня могли бы постараться избавиться где-нибудь в маленьком порту, то во втором... При том, какие личности собрались на этой яхте, я имел все основания опасаться за свою жизнь. Возможно, я и преувеличивал свои страхи, но в том состоянии паники, в каком я находился, такие мысли казались абсолютно обоснованными.

Весь «день» я чурался совместных бесед, старался усердно работать в рубке, уже наизусть перебирая координаты нашего пути. А чтобы не слишком приставали с расспросами, нашёл какой-то старый текст в Сети и сделал вид, что очень увлёкся романом. Читающему — не мешали. Я даже воспрял духом, сообразив, что нашёл хорошую отмазку от участия в компанейских беседах и на будущее.

Как я благодарен Люциусу! Он зашёл после ужина с какой-то пластиковой коробкой, которую рассеянно положил на стол, погладил Тисса и сказал:

— Некоторые вещи иногда быстро стираются из памяти. Извини за напоминание, но я слишком хорошо помню, как ты был голоден, когда мы тебя нашли. С тех пор прошло совсем немного, но мне кажется, ты до сих пор голоден, а мы про это и забыли. Ну, про то, что одного раза поесть недостаточно, чтобы и дальше быть более-менее сытым. Да и метаболизм у каждого свой. Не деликатничай, Андрей, ладно? Хочешь есть — скажи сразу. Я рассказал Мангусту про тот бар, в котором мы были, и каким голодным ты тогда был, и он согласился, что твоя нервозность хорошо объяснима.

Под конец его медлительной, спокойной речи меня уже трясло, но я даже спасибо сказать не успел, как он развернулся и ушёл. Сползти с постели и подойти к столу — минуты не будет. Я осторожно снял крышку. Тисс подошёл и тоже заглянул.

В общем, один кусок мяса он успел зацапать. Остальное умял я.

Осоловелый и счастливый от сытости, я стал готовиться ко сну. Уже раздетый, машинально скользнул глазами по зеркалу, сначала ничего не понял и потянул одеяло, чтобы нырнуть под него. И вдруг возникла картинка перед глазами. Как эхо от только что виденного. Я остановился. Снова обернулся к зеркалу. Все рубцы на животе и на руках пропали. Точнее, продолжали пропадать. Медленно, будто растворяясь в нормальной здоровой коже. Мне показалось, я даже видел движение...

Вместе с рубцами пропал и сон. Нервничая из-за гложущего меня голода, я как-то не смог вдумчиво поразмыслить, что же со мной происходит.

Присев на край койки, я внезапно понял, что помню все сны, которые ускользали раньше от меня и были не больше, чем обрывками. Разложить по полочкам... Первое, что мне приснилось, это территория некоего храма. В том сне я стоял возле колонны. И на меня накинулись. Кто, что я так и не понял. Потому что не видел. Но истерзали меня тогда так, что места живого не оставили. Правда, фишка одна есть: истерзали поверхностными царапинами, которые зажили... можно сказать — стремительно.

Второй ночью мне приснилось, что именно меня кто-то очень сильно хочет убить. Но меня того — из сна. И я тоже. В смысле — убить хочу. И с этим кем-то мы дрались смертным боем — в темноте, у памятной колонны, где напротив, на каком-то треножнике, моталась от ветра чаша-светильник.

Ну и сегодня. Одно и то же место. А противник? Тот же? В тех двух снах я не видел противника. Слишком темно. Дрался до восхода луны... Да, в первом сне я тоже изменялся. И тоже деформировался позвоночник. Значит, крылья были. Покопаться, что ли, в космосети — в сонниках, посмотреть, что значат сны, в которых дерёшься. Может, они указывают на то, что впереди у меня горячие денёчки с работой?

Здорово похудевший Андрей в зеркале вздохнул. Я вгляделся в его темно-серые глаза. Ну и? Что сегодня меня ожидает? Сегодняшней ночью?

Тисс мыркнул негромко и потёрся о мою руку. Я принялся рассеянно его гладить. Жаль, кошака нельзя в сон взять. С Тиссом в любом кошмаре не страшно. С другой стороны, я, в общем-то, в своих таинственных снах ничего и не боялся.

Оглядевшись, я снял сверху тонкий двухметровый карниз, который предназначался для гардины, закрывающей постель. Гардиной я не пользовался, а вот карниз... Я встал и нерешительно попробовал вытянуть руку с карнизом вперёд. Тяжеловато. А если бы я держал в руках не полую трубу, а два меча? И не из лёгкого металла, а из настоящего — из того, из чего оружие и делают?