— Что бы там ни было — она жива, а значит, эксперимент удался. Что скажете, Барсук?

— Ну, да, вы меня победили… — неохотно признал Барсук, насупившись и не глядя ни на кого. — Но как вы собираетесь изловить этот ваш эксперимент? — жёлчно заметил он, уже дважды побеждённый Миркиным, как учёный.

— Она крушит мой бункер! — визжал Теплицкий. — Это же годзилла, она здесь всё разгромит! Миркин, убейте её! Убейте!

— Её нельзя убивать, — возразил Миркин, с помощью экрана наблюдая за перемещением коровы. — Её необходимо вернуть назад, иначе в её времени образуется дыра.

— Ну и что?? — взревел Теплицкий и вцепился Миркину в воротник. — Если она не будет пристрелена — дыра образуется прямо здесь! Вот здесь!

Одной рукой Теплицкий тянул воротник Миркина, а второй — тыкал в пол, словно дыра должна была возникнуть именно в полу.

— Не мешайте мне! — прокряхтел Миркин, высвобождая воротник из цепких пальцев Теплицкого. — Дыра может привести к хроносбою! К тому же континуум стремится к балансу биомассы во всех временных промежутках! Если не вернуть корову — может случиться спонтанный переброс неизвестно кого неизвестно, куда!

Теплицкий не отпускал, и они боролись, как дзюдоисты, прямо посреди бокса под смешки доктора Барсука.

— Корова в запасной бокс зашла! — объявил вдруг Рыбкин, который ни с кем не дрался. — Задраиваю!

— Да? — Теплицкий мгновенно бросил Миркина и подлетел к экрану, на котором виднелось чрево запасного бокса, корова и опускающаяся переборка. Переборка коснулась пола, и корова оказалась замурована. Она побилась рогами об эту переборку, но переборка была бронированная, и не поддавалась толчкам.

— Ну, слава богу! — Теплицкий выпустил весь пар и бессильно сел на пол. — Скажите кто-нибудь, это всё подлежит ремонту?

— Естественно, — согласился Миркин. — Нужно только подождать немного, пока я протестирую аппаратуру — и тогда можно будет возобновить эксперименты.

— Сколько ждать? — Теплицкий вскочил и снова проявил стремление вцепиться в воротник Миркина.

Миркин предусмотрительно отошёл за стол, отгородившись им от Теплицкого, и ответил:

— Не меньше недели. Я должен убедиться в том, что вся аппаратура функционирует правильно. Иначе в петлю переброса может утянуть даже нас с вами.

— Чай не утянет! Чини, давай, свою балду! — фыркнул Теплицкий, с сожалением наблюдая на экране перед собой унылый вид развороченных коровьим монстром лабораторий. Уцелевшие охранники бродили без толку, подбитые сидели на полу — в коридорах, в помещениях, потирали шишки. Корова билась рогами о переборку бокса и ревела лосем.

Теплицкий всерьёз решил сделаться повелителем «брахмашираса». Пока Миркин с Барсуком возятся в «бункере Х», ремонтируя побитый коровой «трансхрон» — Теплицкий торчал возле «брахмашираса», расхаживал около него, разглядывал, жал на рычаги, нажимал на кнопки… Он уже убедился в том, что жать на рычаги и на кнопки безопасно — страшная машина на это никак не реагировала, а отвечала неизменным «клац!».

Теплицкий сидел в кабине, где когда-то сидел этот самый «рулильщик» Краузе. Разница была лишь в том, что «рулильщик» Краузе знал, где тут зажигание, а Теплицкий — нет.

Переводчик Иванков позвонил в тот самый момент, когда Теплицкий, набрав с собою сэндвичей, торчал в кабине «брахмашираса», откусывал и бесполезно клацал рычагами, воображая, как он едет по улице Артёма, пугая гаишников и автомобилистов. Теплицкий прямо, видел, как мелкие машинки рассыпаются в стороны, стоит их бедным водителям завидеть, как шагает в их сторону страшенный «брахмаширас». А тут — звонок, и все мечты полопались мыльными пузырями… какая досада…

Но досада быстренько сменилась на телячий восторг: переводчик Иванков сообщил Теплицкому, что ему удалось выяснить и про герб и про «рулильщика».

— Супер! — воскликнул в ответ переводчику Теплицкий и едва не оглушил его на левое ухо. — Я выезжаю к вам!

Место действия — «бункер Х» Дата и время — «…».

Да, Теплицкий притащил переводчика Иванкова в «бункер Х». Раньше переводчик никогда тут не бывал, он шёл по коридорам, заглядывал в лаборатории и лишь изумлённо качал головой, видя те аппараты, которые сотворили его знакомые профессор Миркин и доктор Барсук.

— Ну, чего глазеете? — осведомился у него Теплицкий. — Идите вперёд, а то ещё в стенку воткнётесь!

— А, да, конечно… — пробормотал переводчик Иванков и на повороте воткнулся в стенку, едва не расколотив очки.

— Я же говорил! — фыркнул Теплицкий.

Профессор Миркин, доктор Барсук и студент Рыбкин в поте лица корпели над «трансхроном»: тестировали каждую его деталь, выискивая поломку, которую могла бы сделать бешеная корова.

— Показатели преобразователя в норме, — буднично сказал Рыбкин, сделав пометку в блокноте.

— Ага, — кивнул Миркин и тоже сделал пометку в блокноте.

— А вот и я! — Теплицкий ввалился к ним в бокс, как бурый медведь, и втолкнул переводчика Иванкова, который всё равно смотрел не вперёд, а по сторонам, несмотря на то, что треснулся лбом.

— Здравствуйте, — поздоровался Генрих Дитрихович.

— Наш уважаемый Генрих Дитрихович наконец-то изыскал ВАМ информацию! — весело сообщил Миркину и Барсуку Теплицкий, подталкивая переводчика перед собой.

Миркин удивился: что же это за информация такая? Неужели Генрих Дитрихович занялся теоретической физикой??

В руках Иванков держал папку, наполненную листами бумаги. Он переминался с ноги на ногу, потом раскрыл свою папку и показал первый лист, который в ней лежал. На листе был напечатан точно такой же герб, как тот, что красовался на стене бункера, в котором хранился «брахмаширас». Только на листе Иванкова он был цветным: красный с золотым — богатые цвета римских императоров, которые заворожили Теплицкого, и он даже замолчал.

— Этот герб, — монотонно начал переводчик Иванков, уставший от бумажной работы. — Принадлежал одной из древнейших германских рыцарских династий, Краузе-Траурихлиген, последний известный представитель которой Эрих-Иоганн фон Краузе-Траурихлиген погиб в одна тысяча девятьсот сорок третьем году в Украине в бою с местными партизанами. Мне тут удалось выкопать кое-что из его биографии… Поверьте, мне это было совсем не так легко, как вам может показаться — пришлось лететь на самолёте. Я путешествовал из одного города в другой пока, наконец, мне не удалось узнать, где конкретно стоял замок Траурихлиген, в котором проживал наш с вами Эрих-Иоганн до того момента, как отправился воевать на Восточный фронт. Но ведь это же не курорт, туристов туда не возят, там закрытая зона, да и вообще, там опасно. Я поискал «чёрного» таксиста, но оказалось, что до остатков Траурихлигена можно только на вертолёте долететь. Я нанял вертолёт и долетел…

Оказалось, что Генриху Дитриховичу Иванкову пришлось совершить настоящий круиз. Узнавая, куда переводчик мотался на самолётах, такси, а теперь — ещё и на вертолёте — Теплицкий морщился, ведь денег на «заезд» угрохано немерено.

Переводчик Иванков вынужден был поехать в Германию. В Берлинском Историческом институте кто-то очень дотошный изыскал того, кому принадлежал обнаруженный Теплицким герб. «Указанный герб и девиз под ним принадлежит ныне исчезнувшему дворянскому роду Краузе-Траурихлиген… Вероятно, герб и девиз под ним были получены основателем рода в двенадцатом веке…» — вот, что было написано в том письме, которое получил из Берлина переводчик Иванков. Так же, они написали, что последний известный представитель этого рода погиб в сорок третьем году на войне, а остатки фамильного замка лежат под пылью веков недалеко от деревушки Кам в Восточной Баварии. «Значит, наш Эрих был не просто «Краузе», а «Краузе-Траурихлиген», — подумал переводчик Иванков и решил отправиться в эту самую деревушку Кам с целью узнать о том, действительно ли этот дворянский род исчез? Или всё-таки, какой-то потомок остался на свете?