Когда я телепортировал к Агояши, то увидел, что она лежит на кровати, глядя на меня застывшим взглядом — слово два навек окаменевших янтаря.

— Ты не спишь? — задал я самый идиотский вопрос на свете. Она помотала головой, поднимаясь — словно тонкий призрак с каштаново-рыжими волосами, в белой рубашке.

— Я жду тебя, — она подошла ко мне и протянула губы для поцелуя, а затем резко отодвинулась, её глаза сузились.

— От тебя пахнет другой женщиной! — воскликнул она, а затем вернулась на кровать, уставившись в пустоту, глядя на потолок, на чьих деревянных, старых балках давно поселилось несколько летучих мышей — или мне это кажется?

— Мне кажется, я тебя теряю, — тихо произнесла она, поворачиваясь набок, чтобы смотреть мне в лицо, опираясь на худенький локоток. — И, мне кажется, что ты влюблён.

— Я не могу любить, да и не умею этого делать, — резко оборвал её я, снимая одежду, и надевая пижаму. С некоторым раздражением я устроился рядом, уже ощущая себя чужим — впервые, как я только очутился в постели Агояши, этого невозможного чуда, лисички-обортня, как я всегда её называл.

— Любовь ни у кого не спрашивает, сможешь ты её выдержать или же нет. Она просто приходит… как боль, — тихо ответила она.

— Ладно, спокойной ночи, давай оставим рефлексии на потом, я устал и хочу спать.

Агояши горько усмехнулась.

— Она тебя уже утомила, да?

— Перестань, я не хочу об этом говорить. Особенно, когда ты общаешься со мной в таком тоне! — кажется, это вырвалось слишком резко. О, боги, я же должен себя контролировать, всегда, постоянно, чтобы придти к своей цели — и исполнить её однажды, не дрогнув.

Я вздохнул, затем притянул её к себе, всё же ощущая её напряжённость и возникшую между нами холодность.

— Кто бы ни был со мной вместе, ты всегда будешь моей особенной любовь, запомни это, — мой тихий шёпот растворился в этом старинном доме с покатой крышей, как у японских храмов, словно сахар в бесконечной черноте ночных небес.

— Ну, вот, ты уже хочешь, чтобы мы с тобой остались друзьями, — она истерично хихикнула. — Прямо как в какой-то дурацкой пьесе!

— А ты против быть моим другом?

— Я бы хотела всегда оставаться твоей… девушкой. Но, если ты когда-нибудь захочешь видеть меня рядом с собой только в качестве друга, останусь. Вырву из груди сердце, нацеплю на лицо одну из тех лицемерных масок, которые носишь ты — и останусь тенью, которая всегда будет двигаться рядом с тем, кто её отбрасывает. И буду любить тебя вечно.

Её тихий шёпот убаюкивал меня, и я постепенно заснул, только на грани сна и реальности подумав о том, что она может меня зарезать во сне своей любимой катаной, а затем совершить сипуху.

Наверное, эта мысль заставила меня вскочить, не дожидаясь, пока я засну.

Я отошёл к окну, подумав о том, что где-то в этом огромном доме, иногда напоминающим мне лабиринт, сейчас пытается заснуть моя официальная невеста, Сае.

И у меня возникло неприятное чувство, что я предаю их обоих. Поэтому я наскоро оделся, стараясь потише шуршать одеждой, а затем, не поцеловав Агояши на прощание, телепортировал к себе, и уже там отправился в кровать, ощущая болезненную горечь, поселившуюся в сердце.

Я словно нарушил обет, который когда-то дал обеим девушкам и чувствовал себя прескверно.

Но не настолько раскаявшимся, чтобы отказаться от Элли.

— Аза, привет, ты у себя? — мне хотелось провалиться сквозь землю, прямо сквозь эти тёмно-серые плиты, прежде чем начать этот нелёгкий, страшно нескромный разговор. Нет, не то, чтобы мы с подругой не говорили о своём, о женском, но на такие темны… ещё нет. Не доводилось. К тому же, мне требовалось узнать кое-что важное прямо сейчас. Холод вполз в мою душу, когда я вспомнила наконец-то, что должно было волновать меня в первую очередь! А я любовалась на красавчика, и заслушалась его речами до такой степени, что практически забыла как меня зовут, не говоря уже о его… ранении.

— Привет, привет! — блондинка вышла из подсобного помещения, поправляя очки, и немного рассеяно глядя на меня. Правда, вскоре её взгляд стал пристальным, изучающим. Она немного прищурилась, как это делают близорукие, чтобы разглядеть собеседника. Иногда меня умиляли эти человеческие повадки. Но во многом, несмотря на наше почти бессмертие и силу, наши повадки оставались совсем такими же, как и у людей. И тела были очень даже схожи.

— Что-то случилось? Что-то серьёзное? — она затаила дыхание, остановившись на полпути и, словно бы вмерзая в пол, словно мраморная статуя. — Неужели… ты наконец-то «дала» Тигрису?! Или Герцогу, да нет, даже я в этом не верю. А насиловать тебя наш повелитель теней вряд ли бы стал, ибо ты — наполовину демон, а эти создания родом из ада и сильны, как никто из нас.

Она снова немного подумала, поправив очки указательным пальцем.

— Нет, тогда точно не знаю. Ну, рассказывай же! — она буквально подпрыгнула, как маленькая девочка и умоляюще уставилась на меня своими прелестными голубыми глазами. — А я тебе за это чай сделаю, вкусный. После него, ты знаешь, ночью никогда не сняться кошмары, — соблазняла она, явно сгорая от любопытства и готовая почти на всё, чтобы выбить из меня тайну. Да и я, собственно, за этим и пришла.

— Скажи, — я сглотнула, собираясь с духом и больше всего на свете боясь услышать страшную новость. — У тебя есть лекарство против вампирского укуса? Одного человека укусила вампирша, я её уничтожила, но я не знаю, что с ним теперь будет. Я должна его спасти! Это важно, — я молящим жестом сложила руки перед грудью и начала гипнотизировать её взглядом.

— Он пил её кровь? — деловито спросила Аза, не задавая лишних вопросов. — То есть, она успела напоить его своей кровью?

— Нет, — я покачала головой. — Я убила её раньше.

— Ну, тогда можешь не волноваться. Хотя раны будут заживать дольше — вот и весь вред. Если хочешь, могу дать тебе мазь, чтобы они зажили раньше. Если ты, конечно, собираешься и дальше контактировать с этим человеком.

— Да, давай, — я энергично кивнула, ощущая, как слабеют ноги от накатившего облегчения.

— Сейчас, заходи давай, — она потянула меня внутрь.

В полутьме все эти элементы лаборатории казались чем-то более жутким, чем обычно, словно стеклянные щупальца неведомых монстров. Бледный свет казался зеленоватым, и придавал нашим лицам, я полагаю, оттенок несвежей мертвечины.

Покопавшись в ящичках встроенного шкафа, когда-то бывшего белым, а теперь принявшего на себя оттенки всех пролитых на него составов, и ставшего пятнистым, она нашла небольшую баночку и передала её мне. Я спрятала её в карман штанов и только тогда успокоилась окончательно.

— Хорошо, но это ещё не всё, что я хотела тебе сказать. Только отправимся ко мне домой, хорошо? Останешься у меня на ночь, как обычно.

Аза действительно довольно часто оставалась ночевать в моём домике — ведь он был слишком велик для меня, а так как его можно было назвать магическим, то и напоминал даже гостиницу в милом деревенском стиле, окружённую садом — я любила цвета, особенно белые розы — символ невинности и чистоты. Мы часто разговаривали чуть ли не до утра, а потом спали на своих рабочих местах. Счастье ещё, что монстры или люди, управляющие тенями, не слишком часто показывались на наших участках на Земле, иначе мы бы могли серьёзно пострадать от недосыпа в какой-нибудь схватке с очередным кошмаром Вселенной.

— Хорошо, — глаза Азы заблестели. — А то я бы опять провела полночи за своими опытами. А это не так увлекательно, как ужин в твоём домике. Решено! Сейчас я соберу травы на чай, и мы отправимся к тебе. И ты мне всё расскажешь! — угрожающе произнесла блондинка, нахмурившись.

— Всё-всё, ничего не утаю, — слабо улыбнулась я, — когда ж это я тебе лгала?

— Думаю, что никогда, хотя я мысли читать не умею, — Аза вязла меня за руку — и мы сразу же переместились в мой прекрасный дом, где я всегда отдыхаю: и душой, и телом.