- Да, жилье здесь -- это все. А я снимаю...
- Ну ты одинокий, тебе кому оставлять. Слушай, а чего не женишься?
- Да ну их, баб этих.
- Может, ты и прав, - иль Велир отлил себе крэйса в бокал.
- А что, за передачу правда хорошо платят?
- Угу. Подзаработал немного. Полчаса потрепаться в камеру -- и получаешь, как за месяц в лаборатории. Обычное бла-бла-бла... дейтрийский фундаментализм... тоталитаризм... про тяжелое детство, про милитаристское воспитание.
- Я слышал, ага.
- Понимаешь, как бы информация из первых рук. Я свидетель.
Кельм кивал. В той передаче участвовали -- дарайский офицер (не вангал, разумеется), две светских дамочки -- журналистка и общественная деятельница, обе ни сном ни духом про Дейтрос, руководительница интеграционного центра для эмигрантов (она сетовала на плохую приспособляемость дейтринов к здешнему обществу), и "свидетель" - то есть иль Велир. Образец идеального эмигранта: нашел прекрасную работу, интегрировался, сделал карьеру, образован по-дарайски, не беден, прилагает все усилия, чтобы заслужить признание и одобрение со стороны коренных дарайцев.
Свято верит в демократию и рассказывает леденящие душу ужасы о Дейтросе.
- Мне вот не предлагали, - сказал Кельм, - видно, я не очень-то подхожу для таких шоу.
- Ты в военной области работаешь, у вас все засекречено.
- А у вас нет? Тоже ведь стратегическая наука.
- У меня-то что секретить? Воздействие облачного тела на вилочковую железу. Механизмов никто не знает, и при нашей жизни, видно, никто и не узнает, аминь.
- У тебя -- нет, но ведь знаешь какие вещи бывают? Например, я слышал, разрабатывают излучатель, который расшатывает подвижность облачного тела. Не знаю уж, зачем -- разве что, для триманцев. Не слышал такого?
Иль Велир молчал. Кельм сидел расслабленно, бросив руку на спинку стула.
- Пару лет назад, - сказал иль Велир, - встретил я на симпозиуме одного дядечку. Вот он нес такую ересь, да. Было дело. Он не сам этим занимается, но вроде, кто-то занимается. Хотя по-моему, шарлатанство это все.
- Почему же, интересно! Что за дядечка-то?
- Дядечка колоритный, - биофизик хихикнул, - на гнома похож. Весь такой заросший, борода до бровей, длинные волосы развеваются. Дедуля, совершенно седой. Звали его... погоди... Ларт, а по фамилии то ли Каба, то ли Кейба.
- А сам он, значит, в другой области работает?
- Да почем я знаю!
- Давай еще выпьем, - предложил Кельм. Скосил глаза на соседний столик. Компания приличной молодежи -- старшеклассники из классической или студенты, раз здесь - не из бедных семей. Парни в спортивном, а девушки все как в форме в черных кожаных платьях на бретельках, плечи полностью открыты и овальная громадная дыра, обнажающая живот, по моде покрытый сложным узором с точками пирсинга, едва ли не до лобка. Смеются, тянут крэйс или молоко -- какое там молоко, с хайсом, конечно. Высокий белобрысый губошлеп обнимает за плечи девушку-змею, обтянутую черным. Она заливисто, неестественно хохочет, обнажая мелкие белые зубки.
- А черт его знает на самом деле, - пробормотал иль Велир, - ты вон на девок пялишься. А у меня дочь этого возраста. У них своя жизнь. Тоталитаризм, демократия... да пошло бы оно все к черту в задницу...
- А чего из Дейтроса свалил?
- А ты чего?
- Я в плен попал. А там, знаешь, сильно выбирать не приходится.
- Ты в плен. А у меня семья -- как заложники. Брат раньше сбежал, потом весточки передавал, давайте, мол, валите к нам... А сына тогда в квенсен забрали. Я подумал, да и тоже... Ну чего мы там не видели? Блок -- одна комната, а нас четверо было, сына -- в армию, а ведь война, убили бы, горячей воды вечно нет, кухня общая...
- По телевизору ты все больше про демократию и свободу распространялся...
- Да это абстракция все. А правда -- вот она. Там я, образованный человек, ученый, биофизик, и жена, между прочим, программист -- мы жили в скотских условиях, никакой разницы: что мы, что доярки с фермы. А здесь -- приличный дом, бассейн, нормальный квартал, в отпуск ездим по высшему классу... разве сравнить?
- Ну да, условий не создают в Дейтросе, это верно. Тут ты прав, - согласился Кельм.
- И обрати внимание, люди ведь не отсюда туда бегут. А наоборот, из Дейтроса -- сюда. И еще и не пускают, знаешь, как мы бежали? Я еле достал пропуск в Медиану, и то с патрулем разборки были. В Дейтросе мы заперты, как в тюрьме. Это что, случайно?
- Люди всегда выбирают, где получше и поудобнее, - пожал плечами Кельм, - это им свойственно. Как животным. Те тоже ведь ищут место, где охотничьи угодья, вода, все удобства... Если, предположим, человек поставит в лесу кормушку, олени к ней и будут жаться...а откуда кормушка взялась, зачем, почему, и чем за это придется платить, олени не думают. Как правило...
- А мне правда без разницы... и потом, что ни говори, но дело не только в кормушке. Здесь свобода. Живешь, как хочешь.
- Кое-что и здесь запрещено. Например, христианство.
- Запрещено только то, что мешает жить обществу. А так... в Дейтросе даже профессию нельзя выбирать...
- Твоя дочь уже выбрала? - спросил Кельм, чтобы перевести тему.
- Не знает еще. Думает. Тут ведь как, она бы хотела литературоведением заниматься, но это только если преподавать где-то, а так -- где она рабочее место найдет? А в общем, способности есть, в школе лучшая по гуманитарной части... Наверное, пойдет на психолога. Уж психолог точно везде найдет работу. Правда, поступить трудно, конкуренция большая... Но у нее неплохие баллы.
- Поступит, - сказал Кельм, - а хорошее знание дейтрийского -- это плюс. Для психолога. Будет работать с эмигрантами... их в атрайде полно. Давай выпьем за будущее твоих детей?
Кельму потребовалось полчаса, чтобы найти дядечку-чудака, пожилого биофизика. Не так уж много людей заняты исследованиями облачного тела, несколько сот из них обладают хоть каким-то именем и весом. Звали биофизика Ларт Киба, других похожих вариантов не нашлось. Да и внешность соответствовала описанию иль Велира: забавный старичок с развевающимися мягкими совершенно серебряными волосами, бакенбардами и бородой. Как гном. Кибе уже сравнялось семьдесят пять. Эвтаназия ему не грозила -- обеспечил себе старость, своевременно и щедро платя в пенсионный фонд.
Киба был широко известен в узких кругах. Возможно, даже гениален. Но больших открытий не совершил, так как круг его научных интересов оказался слишком уж широк. Энциклопедист. Всю жизнь порхал от одной темы к другой. И сравнительные характеристики облачных тел его интересовали, и взаимодействие с иммунной системой, а потом он вообще перекинулся на исследования гнусков. По крайней мере, этому была посвящена значительная часть его работ. Кельм ознакомился с ними в общем виде.
Живых гнусков исследовать сложно. Эти полуразумные гигантские приматы, плод генетических экспериментов, не поддавались ни дрессировке, ни укрощению, ни разумному воспитанию, словом -- были абсолютно неуправляемы. Единственный способ как-то управлять поведением гнуска -- не животным, не человеческим -- это убить его. Однако не всех животин истребили, жили они на небольшом архипелаге в Южном океане и вполне успешно размножались. Иногда их даже пытались использовать в военных целях. В Медиане они абсолютно беспомощны, как любое животное; на Тверди -- почти неуязвимые монстры-убийцы; в Дейтросе в свое время они производили колоссальные разрушения. Беда лишь в том, что остановить их можно лишь одним образом -- просто уничтожить.
Но и уничтожить их не просто. Сверхъестественная подвижность, укрепленный костяк, поразительная способность к регенерации.
Использовали гнусков еще с одной целью, об этом Кельм знал совершенно случайно, из личного опыта -- а население Дарайи не знало ничего. Смертной казни в самом гуманном и демократическом из миров не существовало. Но если все-таки очень нужно было кого-нибудь казнить, его официально отправляли в ссылку. На остров гнусков, Тои Ла. Продолжительность жизни ссыльного не превышала получаса.